Ирина Арбенина - За милых дам

Москва встретила его низкими облаками, дождливой мрачной погодой… Надежда поскорей увидеть Риту немного освещала этот довольно сумрачный день… Прямо из Шереметьева велел шоферу ехать в офис…

Конечно, его должно было бы насторожить, что в дверях офиса не было охранника. Но, занятый мыслями о предстоящем развлечении, он не обратил на это внимания. Поднялся наверх… Нанятая вместо Риты секретарша сидела на своем обычном месте и молча, испуганно смотрела на него.

— В чем дело? — Такая реакция показалась ему забавной. — Неужели мои сотрудники мне совсем не рады?

Женщина странно молчала.

— Ты что, дала обет молчания? Вступила в орден братьев-молчальников? То есть, прошу прощения, сестер-молчальниц?

И тут его впервые кольнула тревога.

Не дожидаясь ответа, он распахнул дверь своего кабинета…

За его столом, развалившись и положив ноги на стол, сидел бритый накачанный парень. Рядом в креслах расположились еще четверо…

— Добро пожаловать, Максим Николаевич, — ерническим голосом поприветствовали они Самовольцева.

— В чем дело, ребята? Вы чьи? — осведомился он, стараясь сохранить самообладание.

«Ребята», нагло ухмыляясь, хранили молчание.

Кое-кто из этих качков показался ему знакомым… Правда, такого рода люди обладают поистине унифицированной, как панели для девятиэтажных домов, незапоминающейся внешностью… Все одинаковы и, как матрешки, на одно лицо. Поэтому быть уверенным до конца он не мог… «Неужто Квасновские? — подивился он. — Выбивальщики долгов… Неужто и до меня дело дошло… Как они нагло, ничего не боясь, посмели явиться сюда… Вышли на промысел…»

— Так чем обязан?

В этот момент сзади на него обрушился удар. Профессиональный, молниеносный, отключающий… И он упал без сознания.

— Поговорим в другом месте! — прокомментировал происшествие один из качков. Тот, что сидел за столом и явно был главным в этой операции. — Там, в другом месте, мы ответим на все интересующие тебя вопросы, приятель… А уж ты, не сомневайся, ответишь на наши.

Парень набрал телефонный номер.

— Федор Егорыч, готово! — отрапортовал он.

— Ну приезжайте, миленькие, жду не дождусь… — ответил ему добродушный старческий голос.

Самовольцев очнулся в полнейшей темноте. Глаза были заклеены скотчем… Рот тоже. Запястья в наручниках. Разбитый затылок саднило…

Он чувствовал, что лежит на кафельном полу… Очевидно, это была ванная комната. Слышался звук капающей воды. Понятно было, что его «отключили», перевезли из офиса в какую-то квартиру. Очевидно, в багажнике машины… Он — заложник.

«Кто прислал ребят? — превозмогая боль, думал он. — Случайный рэкет каких-то дилетантов, заприметивших богатый офис и решивших разжиться? На дилетантов они не похожи… Все четко организовано… Он вроде бы не получал никаких угроз. О его приезде в Москву никто не знал, кроме Риты… В фирме дела шли нормально. Во всяком случае, так его убеждала в последнем разговоре по телефону жена… Конечно, он задолжал…»

За дверью ванной комнаты послышались мужские голоса.

— Ну давайте… давайте его, голубчика, сюда! — различил Самовольцев среди них удивительно добродушный, явно старческий…

— Да скоренько, мальчики, скоренько. Времени у меня, ребятки, нет… Совсем нет. Тороплюсь…

Дверь ванной резко открыли. Самовольцева выволокли, потащили по коридору. Острая боль — и с глаз содрали полоску скотча.

Какое-то время он не мог открыть глаза от боли и яркого света… Наконец с трудом разлепил саднящие веки… На кожаном диване в хорошо меблированной комнате перед ним сидел милый, добродушного вида толстячок. Он вспомнил, что уже однажды видел его… как-то под Новый год в ресторане…

За одним из ближних к эстраде столиков он заметил тогда одного из своих знакомых, который просто ужом вился вокруг этого «пончика»… что-то то и дело шептал ему на ухо, мило улыбался, хватал за локоть.

— Какой забавный! — заметил Максим, когда этот приятель подошел наконец и к его столу. И Самовольцев указал глазами на толстячка. — Правда, похож на Винни-Пуха? Точнее, на Леонова — Винни-Пуха…

Приятель хмыкнул:

— Голубок ты наш наивный, у этого Винни-Пуха три судимости.

— Вот как… И что же, ты с ним в хороших отношениях?..

— Таким людям в анкеты не заглядывают, — нравоучительно пояснил ему приятель.

Теперь этот Винни-Пух сидел перед ним на диване…

— Максим Николаевич! Голубчик ты мой драгоценный! Ты уж извини старика… Что вот так… без уведомления… без предупреждения — привезли тебя сюда без спросу… — Старик хохотнул. — Потолковать надо о делах наших общих… Уж извини, явились к тебе без звонка. Не хватает мне и моим ребяткам, понимаешь, политесу, манер. Не хватает грамотешки… Не то что вам, образованным, новому поколению, выбравшему, понимаешь, пепси…

Старик балагурил, улыбался.

Но Самовольцева поразили его холодные безжизненные глаза… В них не было и тени улыбки, игравшей на его губах. Самовольцеву показалось, что эти глаза не знают пощады и жалости… На секунду он подумал о том, что ему вовсе не хотелось бы хоть в чем-то провиниться перед обладателем этих глаз.

Но, видимо, он провинился…

— Что ж вы, Максим Николаевич, — укоризненно покачал головой толстяк. — Воспитанный, образованный человек, а такими штуками промышляете: обманываете партнеров по честному бизнесу! Они-то думали, вот молодой человек из хорошей семьи… Доверились… глупцы. Доверили денежки, и немалые. Вот, думают, человек щепетильный в денежных вопросах. А вы…

«Доверились! — подумал про себя Самовольцев. — Под сорок процентов кредита. Тоже мне, доверчивые…» Огромную часть оборота его ассоциации составляли чужие деньги… Это действительно было так. И первое время они, инвесторы, исправно получали и свою прибыль, и проценты. А потом он… Потом он только уверял их, что все в порядке… Только вчера, когда ему звонили в Лондон, он убеждал очередного недоверчивого, что в порядке.

Видно, не убедил… Терпение лопнуло, и они обратились к Кваснову… Хоть бы пригрозили, предупредили для порядка… Он бы подумал…

Да любой, кто хоть чуть-чуть знает «стиль» работы Кваснова и его «ребят», тысячу раз подумает, прежде чем обмануть его клиентов хоть на копейку! Только сумасшедший мог отважиться на подобное…

— Однако я совершенно не понимаю, о чем вы толкуете, Кваснов?..

— Ну, ну… Только не надо изображать «неподдельное изумление», молодой человек… Здесь такие вещи не проходят, — предупредил его дальнейшие удивленные вопросы Винни-Пух.

«Вот это и случилось… Вот это случилось и со мной…» — обреченно подумал Самовольцев.