Джейн Хичкок - Светские преступления

Владелица этого несравненного туалета стояла спиной ко мне и как раз беседовала с Мирандой Соммерс. Я не могла видеть лица, но и в фигуре, и в манере держаться было что-то очень знакомое, что влекло меня, как огонь свечи — мотылька. Когда до незнакомки оставалось лишь несколько шагов, она полуобернулась и засмеялась, запрокинув голову. Шея ее выгнулась дугой и напряглась, выдавая фальшь этой «спонтанной» веселости.

Моника.

Я не могла оторвать взгляда от ее профиля, белизны кожи, антрацитового блеска тщательно уложенных волос и не смела не то что шевельнуться, а даже дышать. Взгляд мой был словно прикован к этому прекрасному видению. В висках отдавался стук сердца, больше похожий на треск закрываемого кассиром ящичка с наличными. Из транса меня вывел официант с подносом закусок. Уж не знаю, что это было, но оно громоздилось в мисочках, как розовый крем для бритья. Я испытала огромное желание выхватить поднос и швырнуть в Монику, в это ее мерцание, в этот ее атласный лунный свет.

— Милочка!

Меня тронули за плечо. Это оказалась Джун Каан в оранжевом шедевре с рюшками, который я запретила ей покупать в тот день в «Бергдорфе». По крайней мере на сей раз она меня узнала.

— Джо, выглядишь просто потрясающе! Хорошо, что ты здесь. Я немного беспокоилась, но теперь вижу, что все в порядке. — Джун оглядела ожерелье. — Знаешь, что бы тебе ни пришлось продать, только не это, даже под страхом голодной смерти!

Я смолчала. Джун всего лишь пыталась быть остроумной, не зная, как точно попала в цель.

— Кстати, на что это ты так уставилась? Увидела привидение?

— Если бы! — Я ткнула пальцем в сторону Моники.

— Крепись, милочка, — сказала моя подруга с ободряющим пожатием руки.

Хотя вид Моники во всем ее великолепии был мне противен буквально до тошноты, я по-прежнему не могла отвести глаз. Только отщепенец, изгой способен понять извращенную прелесть ненависти к тому, кто занял его место.

— Взгляни на эту стаю рыб-прилипал! — протянула я с иронией. — Еще не так давно они едва удостаивали ее взглядом.

— Такова жизнь! — философски заметила Джун, как будто это не только объясняло, но и извиняло все на свете.

— Слушай! — воскликнула я с внезапным подозрением. — Хоть ты-то не пойдешь с ней любезничать?

— Конечно, нет, милочка.

— А Чарли?

— Ну, ты его знаешь. Чарли печально известен тем, что не помнит, кого он должен сторониться.

— Будь так добра, напомни ему!

— Джо, милочка, не сочти меня бессердечной, но… поверь, в конечном счете все это несущественно.

— Джун, милочка, — передразнила я, с трудом сдерживая раздражение, — все несущественно для тех, кто смотрит со стороны. Кстати, не можешь показать моего соседа по столу?

Этот внезапный переход заставил Джун ошарашенно заморгать.

— Что?

— Я здесь в основном потому, что Триш пообещала мне знакомство с миллиардером из Чикаго.

— Правда? — оживилась моя подруга. — Тогда это наверняка Брэд Томпсон!

— Ты о нем слышала?

— Бумажная промышленность. Богат как Крез, но совсем не кичлив. Божественный шанс! Однажды мы немного поболтали. Насколько мне помнится, его только что приняли в совет директоров «Чапелза». Да, еще он любит яхты.

— Спасибо за информацию. Буду молчать как рыба насчет того, что до смерти боюсь яхт. Сэмюел Джонсон назвал их плавучими тюрьмами.

— Да уж, лучше молчи… — Джун пыталась что-то вспомнить. — О! Его дочь каким-то образом связана с Россией.

— Каким?

— Не помню.

Наш разговор был прерван появлением группы официантов, которые разошлись по залу, мигая мощными фонариками.

— Куда подевалось старое доброе «кушать подано»? — вздохнула я.

Главный зал, обычно служивший бальным, был теперь заставлен круглыми столами под скатертями из беленого холста. В центре каждого, на груде свежей земли, красовалась моховая кочка, а на ней, как фаллический символ, возвышался светильник. Голубоватый — зимний — оттенок освещения был на редкость неудачен и придавал лицам трупный вид.

— Еще один шаг назад в искусстве дизайна, — шепнула я Джун. — Где твой стол?

— Под номером сорок восемь. А твой?

— Сорок семь.

— Отлично, будем толкаться локтями.

Изнуренный молодой человек провожал приглашенных к их столам — разумная мера, если учесть размеры помещения. Когда мы с Джун назвали свои номера, он указал на переднюю, наиболее престижную часть, и я впервые за этот вечер ощутила радостную приподнятость. Цифра 47 была на столе у самых оркестровых подмостков.

Чарли Каан и Дик Бромир поднялись при моем приближении, причем Дик буквально просиял.

— Джо, дорогая, сколько лет сколько зим!

Он обнял меня. Даже Чарли, обычно сдержанный, поцеловал меня в щеку. За столом подальше сидели Роджер Лаури с женой. Я ограничилась кивком, надеясь, что этого достаточно, однако оба они вскочили, подошли с радушным приветствием, которое, если учесть пробежавшую между нами кошку, меня только сконфузило.

Место Бетти было за соседним столом. Усаживаясь, она поманила меня к себе. Думая, что она хочет просто поздороваться, я обняла ее первой.

— Ну как? — осведомилась она. — Готова ослеплять и кружить голову? Вижу, что готова. Как тебе удалось?

— Подзарядила старые батарейки.

Я хотела отойти, но Бетти ухватила меня за локоть и притянула ближе, ухом к своему рту.

— Слушай, твоя подружка играет не по правилам! Я своими глазами видела, как она, мать ее, поменяла карточки!

— Ради Бога! О ком ты?

— Да о графинечке, чтоб ее черти взяли! Она украла твоего кавалера. Триш пошла, чтобы взять его на буксир.

Я огляделась и действительно увидела Триш Бромир в компании высокого, изысканно одетого, вполне привлекательного мужчины с рыже-каштановой шевелюрой. Судя по всему, их мнения несколько разошлись. Когда Триш попробовала увлечь его за собой, он мягко отстранился, засмеялся и сел за тот стол, у которого стоял. Не желая устраивать сцену, Триш отступилась, пожав плечами, но по взгляду было видно, что она сильно огорчена. Заметив, что она направляется ко мне, я поспешно отвела взгляд.

— Джо, дорогая, я рада, что ты пришла, но, понимаешь, случилась маленькая неувязка. Помнишь, я тебе говорила про Брэда Томпсона? Это тот миллиардер из Чикаго. Так вот, он присоединится к нам при первой же возможности… скорее всего за десертом. Вечно у них путаница! В общем, сейчас нет времени, поговорим потом.

Разумеется, я и виду не подала, что знаю причину этой «путаницы». Триш и без того было несладко — она честно старалась сделать этот вечер моим звездным часом. Пришлось сесть между Чарли и Диком, который не мог говорить ни о чем, кроме затянувшегося расследования по его делу. Я попробовала узнать детали, но услышала только, что обвинение не стоит выеденного яйца и что он «не какая-нибудь Леона Хелмсли».