Первая люболь - Катрин Исаева
– Поверь, это лучшее, что я могу для тебя сделать. – Слегка отстранившись, он внимательно посмотрел мне в глаза, кончиками пальцев протирая слезы.
– Ты меня бросаешь, Воинов.
– Я тебя спасаю, Роза Пчелкина. Со временем ты скажешь мне за это спасибо.
– До отправления поезда осталось две минуты. Провожающие, просьба освободить вагоны. До отправления поезда осталось…
– Я тебя дождусь! – Обвила его шею руками, собственнически прижимая к груди. – Дождусь, слышишь? Но я уже безумно скучаю. А еще мне так больно, будто вот-вот отрежут какую-то важную часть моего тела, – улыбнулась я сквозь слезы. – Я люблю тебя, Митя. И с твоего позволения буду любить всю жизнь. Пожалуйста, позволь мне тебя дождаться?
Мой Воин открыл рот и, опомнившись, снова его закрыл. Кровь багровыми пятнами прилила к впалым, мертвецки бледным щекам. Митя зажмурился, впившись дрожащими пальцами мне в подбородок. Видела, он борется с собой из последних сил.
– Правда дождешься? – прошептал он наконец, задыхаясь.
Крохотный огонек надежды подтопил айсберги на дне его сумасшедше красивых глаз.
– Обижаешь, Воинов! – Я вдохнула его запах, уносясь в водоворот сладких грез. – Возвращайся скорее – теперь у меня есть о чем мечтать по ночам… – Я медленно провела ладонью по его крепкой груди.
Митя заскрежетал зубами, а потом набросился на меня, поцеловав так глубоко и страстно, будто его единственное желание – раствориться во мне. Все тело бросило в жар и ноги подкосились. Мы целовались и шептали признания, смеялись и плакали, закрывали глаза и видели сердцем, отгородившись от всего мира в вагоне Москва – Омск.
Наконец поезд дернулся, выдернув двух безумно влюбленных сумасшедших из их собственного мира.
– Я еду к отцу. Он разыскал меня и желает познакомиться. А оттуда служить в десантные войска. Хочется мне этого, Роз, понимаешь? Мое это. Сердцем чую.
– Но когда?.. Когда ты вернешься? – Я судорожно шептала, следуя за Митей по длинному узкому проходу к выходу.
– Пока уезжаю на год, а там видно будет. Вернусь, и свадьбу сыграем. Идет? – Мы замерли на верхней ступеньке лестницы, ведущей в нашу личную преисподнюю.
– Молодые люди, поторопитесь! Поезд вот-вот тронется…
– Ты сумасшедший! – прошептала я в миллиметре от его приоткрытых губ.
– А ты женой моей станешь? Правда дождешься?
– Еще спрашиваешь? Конечно, дождусь! Ты же мой, Воин! – Целовала и гладила его лицо, стараясь навсегда запечатлеть в памяти застывшее на нем влюбленное диковатое выражение.
– Молодые люди…
– А если из Москвы переехать придется, поедешь за мной? А Роз?
– За тобой хоть на край света! – произнесла я без малейших сомнений в голосе.
– А как же учеба? Все дела?! Ты понимаешь, что…
– Да плевать на учебу!
– Я люблю тебя, Роза Пчелкина. И обещаю, я вернусь за тобой! Ты только дождись. Пожалуйста, дождись…
Воодушевленная и счастливая, я вернулась домой. Кроме Лешки меня дожидались Азат и его дядя Саркис. Осмотрев место преступления, я озабоченно поинтересовалась:
– А где Столяров?
– Мы его обезвредили! – деловито сообщили мужчины. – И пора бы уже вызвать полицию… – добавил брат.
– Да, самое время.
Дальнейшие события казались нереальными, двумерными, будто я наблюдала за ними сквозь туман.
Никогда не забуду разъяренный взгляд Андрея, когда его в наручниках выводили из квартиры. Наивно собиралась спрятаться от всех ужасов сегодняшнего дня в кровати, но задержание одноклассника оказалось лишь началом долгой бессонной ночи: нам всем пришлось давать показания.
Рано утром, одуревшая от усталости, я уже ничего не соображала, глядя в перепуганные глаза мамы и Артака Ашотовича.
– Маньяк у нас дома? М-м-маньяк?.. – мычала она, повиснув на плече Арабаджана-старшего.
– Мам, его уже арестовали. Давайте спать! – зевнул Лешка.
Понимающе подмигнув, он выпроводил путешественников из моей спальни. В этот миг я поняла значение выражения «смертельная усталость» – пыталась расстегнуть замок на джинсах, но пальцы не слушались. Плюнув, прямо в одежде завалилась в кровать, всем сердцем мечтая встретиться с Митей хотя бы во сне…
*ТРИ МЕСЯЦА СПУСТЯ*
– Роза, дорогая, я так рада тебя видеть! – сжала меня в объятиях Аделина.
– Какая ты загорелая! – Я рассмеялась, разглядывая забавные круги от солнечных очков у подруги на лице.
– Еще бы – целый месяц грела кости в Крыму! Устала отдыхать… Скорее бы уже на учебу!
Расположившись в кафе за уединенным столиком около панорамного окна, мы хаотично вываливали друг на друга новости, скопившиеся за время ее отсутствия.
– Значит, все наши поступили на бюджет? – уточнила она, слизывая невесомое облачко кофейной пенки с ложки.
– Ага!
– А Лида?.. – поинтересовалась я осторожно.
– Она, как и планировала, зачислилась в РУДН.
Повисла неуклюжая пауза, потому что мы обе, кажется, в унисон подумали об одном и том же, однако никто не хотел портить прекрасный августовский день разговорами о Столярове.
В ходе судебного процесса Андрей не признавал свою вину, но в пачке сока, которую он принес ко мне домой, нашли сильнодействующие вещества. После обыска у него в квартире обнаружилась пропавшая в роковой день заколка Аделины и гигиеническая помада Лиды, а еще блокнот с наблюдениями об интересах будущих жертв и пароли от разных социальных сетей, через которые он и втирался к ним в доверие.
Дед парня работал артистом в детском художественном театре, отсюда доступ к парикам и сценическому гриму, мать трудилась медсестрой в больнице, а отец ушел из семьи много лет назад.
Скромный рыжеволосый мальчишка часто делал уроки в подсобке клиники, без труда выяснив, где хранятся различные лекарства. Как-то раз он случайно наткнулся на коробку списанных таблеток с истекшим сроком годности, попросив у матери разрешения забрать их домой для проведения медицинских экспериментов…
На момент задержания Андрей Столяров уже достиг совершеннолетия – весной ему исполнилось восемнадцать. Расследование не затягивали, уж слишком много людей желали видеть этого волка в овечьей шкуре за решеткой. Согласно приговору бывшему однокласснику назначили наказание в виде пяти лет лишения свободы в колонии общего режима, также он был оштрафован на сто тысяч рублей.
Все глубоко выдохнули, когда Чертановского маньяка посадили за решетку. Нам с Аделиной посчастливилось вырваться из его грязных лап, а вот Лиде не повезло… Поэтому мы с подругой испытывали искреннюю радость, узнав, что жизнь бывшей одноклассницы медленно возвращается в прежнее русло.
– Роза, как твоя мама себя чувствует? – Собеседница прервала неловкую тишину.
– Ей уже лучше, но врач категорически запретила перелеты, так что большая свадьба в Армении переносится на следующее лето.
Вскоре после возвращения из Парижа они с Артаком узнали, что снова станут родителями. Беременность началась с угрозы выкидыша, поэтому маме даже некоторое время пришлось провести в стационаре. К счастью, состояние нормализовалось, но врач рекомендовала ей относиться к своему здоровью гораздо ответственнее.
– Ну, а как дела у Димы? –
