Алёна Белозерская - Слеза святой Женевьевы

Толстый легко толкнул Полину в грудь, и она, не удержавшись на ногах, упала на матрац.

– Что же это такое? – неизвестно к кому обращалась Полина, молотя руками дверь.

Она чувствовала, как внутри все разрывается от боли, когда представляла, как над Тоней издеваются наверху.

– Твари! – истошно кричала она. – Как вы можете?!

В этот раз Тоню привели гораздо быстрей. Полина, пришедшая в неистовство, словно кошка метнулась вперед, целясь Жирафу в лицо. Тот быстро отклонился назад и сильно ударил Полину по лицу. Кладовка перед глазами поплыла, стены разъехались в стороны, Полина качнулась, как сломанная кукла, и полетела назад, чувствуя, что проваливается в какую-то глубокую яму. Спустя время она услышала голос Тони, который постепенно возвращал в реальность. Мягкий и нежный, он успокаивал, а руки, судорожно гладившие лицо Полины, окончательно привели в чувства.

– Ты так сильно ударилась головой о стену. Я подумала, что ты умерла, – всхлипнула Тоня, когда Полина открыла глаза. – Ты как?

– Лучше, чем ты, – ответила Полина, одной рукой потерла ноющий затылок, другой указала на свежую ссадину на щеке Тони.

Девушка опустила голову, словно прятала стыд в глазах.

– Почему только тебя? – спросила Полина. – Почему меня не трогают?

– Ты, наверное, важная персона, – Тоня попыталась улыбнуться, присела рядом и вздохнула. – Полина, когда меня вели вниз, я вырвалась и побежала к двери.

– Вырвалась? У тебя хватило сил после всего?

– Еще на многое хватит, – заверила Тоня, шмыгнув носом. – Я видела Конрада.

– Что?!

– Он шел по дорожке к дому. Уверенно, будто на ужин к друзьям.

– Он тебя видел? – задыхаясь, спросила Полина. Тоня отрицательно покачала головой.

– Не думаю. Но даже если бы и видел, что это изменило бы?

– Многое, – с испугом ответила Полина. – Мне так кажется. Чем меньше мы знаем, тем лучше для нас.

– Думаешь, нас отпустят? – с сомнением в голосе поинтересовалась Тоня.

– Им нужно колье или твои акции. Я еще не поняла, что важнее. Значит, пока они их не получат, у нас есть шанс выбраться отсюда живыми.

– Все еще веришь в помощь брата?

– Майкл никогда не подводил. Он самый надежный человек в этом мире. Сама поймешь, когда познакомишься с ним.

Тоня наклонила голову и заплакала.

– Я хочу тебе верить, – сказала она. – Пусть бы он нашел нас скорее, потому что больше не выдержу. Лиза обещала, что в следующий раз лично поучаствует в игрищах.

Женщины долго сидели на полу, перешептываясь. Общая боль сблизила их, Полина вдруг поняла, что, если Тоню еще раз уведут наверх, она умрет здесь внизу, в этой узкой, жаркой кладовке. Отчаяние разрывало ее изнутри, заставляло тихо рыдать на плече у девушки, которая в отличие от своей взрослой подруги проявляла удивительное спокойствие. Тоня словно отгородилась от всего невидимой стеной, за которую ничто не могло пробиться, и делала вид, что находится в другом месте. Таким незамысловатым способом она пыталась не дать разрушить свою душу окончательно, хотя очень хотелось кричать от боли, проклиная насильников за те извращенные ужасы, которые они творили с ней. Память пошла навстречу, вовремя отключившись. Тоня помнила лишь неясные, смутные обрывки того, что происходило в комнате наверху. Однако тело предательски ныло, напоминая о руках, которые трогали ее горячую кожу, о противных губах, прикладывающихся к пульсирующей жилке на шее, о глазах, горевших диким огнем и наблюдавших за муками в ее лице.

Женщины со страхом ожидали, когда дверь снова откроется. Каждая помнила угрозы Лизы, обещавшей вернуться за Тоней, когда у ее друзей снова появится желание. Когда она наконец появилась, Тоня сжалась всем телом.

– Идем, милая. Не упрямься, а то я силой подниму тебя, – Лиза протянула руку девушке и та покорно направилась следом.

Полина до боли прикусила губу, наблюдая, как за ними закрывается дверь, затем упала на матрац и расплакалась от бессилия.

Конрад неспешно прошелся по первому этажу, заглянул в комнату с широкой кроватью, подушки с которой были сброшены на пол, а простыни противно измяты, и усмехнулся, взяв в руки лежащий на тумбочке черный кружевной бюстгальтер. Выражение лица его было жестким, во взгляде появилось отвращение, когда он увидел порванное платье, словно тряпка, валяющееся в углу.

– Вижу, вам было весело, – по-английски обратился он к женщине, остановившейся у двери.

– Не скучали, – кивнула она, сложив руки на груди.

– Лиззи, – угроза прозвучала в голосе Конрада, – вы…

– Не беспокойтесь, мистер Вальдау. Мы не превысили свои полномочия.

– Как глупо звучит, – Конрад бросил на пол бюстгальтер. – Какие у вас могут быть полномочия? – мрачно спросил он и сам ответил: – Вы должны были лишь присмотреть за дамами, а не издеваться над ними.

– Я не вам подчиняюсь, – ровно, без всякого смущения или высокомерия ответила Лиза, – а господину Воскресову. Поэтому вы не должны указывать мне, как поступать. Вы лишь секундант. Выполняйте свою работу и не вмешивайтесь в мою.

Конрад внутренне вскипел, но не позволил, чтобы женщина заметила его раздражение. На его губах то и дело появлялась улыбка, правда, она была коварной и презрительной, словно говорила о том, что ему претит находиться рядом с жестокими извращенцами, какими он считал людей Юлиана Воскресова. Жираф и Толстый славились своими непритязательными вкусами, им нравилось причинять боль, видеть страдания жертвы. В общем, ребята не брезговали ничем ради осуществления миссии, которую на них возлагал хозяин. Наверное, оттого Воскресов и использовал их для решения особо щекотливых вопросов. К сожалению, они были тупы и ограниченны в своих фантазиях, все брали силой, не считаясь с последствиями. Лишь одна Лиза умела сдерживать этих диких быков, направляя их энергию в нужное русло. Еще более жестокая, чем те мужчины, которые беспрекословно подчинялись ей, Лиза могла сломать любого человека. Конрад был свидетелем того, как Воскресов хвастался своим безжалостным «адъютантом», который с легкостью расправлялся с любым, кто становился боссу поперек горла. Он говорил о Лизе, словно о палаче, при этом в глазах его светилось восхищение и удовлетворение от того, что его жизнь охраняют столь опасные и непримиримые люди.

– Позвольте узнать, кто был здесь? – Конрад указал рукой на кровать. – Надеюсь, ваша любовь к женщинам не сыграла с вами злую шутку, потому что…

– Мадам Матуа не в моем вкусе, – Лиза нагнулась, подхватила с пола брошенный Конрадом бюстгальтер и поднесла его к лицу.