Безликий - Дебора Рэли
Эдгар нахмурился.
— О твоей матери?
— О ее завещании.
— Ох. — Эдгар испытал странное облегчение. — Все довольно просто. Твое наследство поместили в траст до достижения тобой восемнадцати лет, и тебе полагались любые доходы от продажи картин твоей матери. Я предпочел оставить ее коллекцию в колледже, а не пытаться ее продать. Я предполагал, что ты захочешь сохранить ее в семье.
Винтер испытала глубокое облегчение от того, что коллекция ее матери не была разделена и продана. Она понятия не имела, сколько та может стоить, но не готова расстаться ни с чем из нее.
— Дело не в моем наследстве, — сказала она, устремив взгляд на отца. — Речь о твоем.
Она явно застала его врасплох.
— О моем?
— Ты получил сто тысяч долларов.
— Да. — Он кивнул, выглядя смущенным. — Это то, что предложил агент по страхованию жизни. У меня такая же сумма в полисе.
— Это большие деньги. — Она окинула взглядом комнату, которая превратилась из уютной в обшарпанную. Ковер износился, мебель покосилась, а обои начали отклеиваться. — Что с ними случилось?
Эдгар пожал плечами.
— Я пожертвовал нескольким благотворительным организациям и расплатился за этот дом, чтобы тебе никогда не пришлось беспокоиться о жилье. Твоя мама хотела бы этого для тебя.
Винтер молча подсчитала, что все равно должно было остаться не менее пятидесяти тысяч долларов.
— А остальное?
— Я отдал их твоему дедушке.
Он говорил абсолютно спокойно, как будто Винтер должна понимать, что деньги предназначены старику.
— Почему?
— Ему приходилось неоднократно давать нам деньги во время нашего брака, — объяснил Эдгар. — Он даже взял кредит, чтобы расплатиться с кредиторами, которые угрожали привлечь твою мать к суду. Я хотел быть уверенным, что ему не придется беспокоиться о своих долгах.
Винтер поморщилась. Ее не шокировало, что у ее мамы накопились просрочки по кредитным картам, или что ее дедушка оплатил счет, но смущало, что бережливому и трудолюбивому Сандеру Муру могла понадобиться такая большая сумма денег. В конце концов, он унаследовал землю от своего отца, и до того, как его ранили, у него никогда не случалось длительных болезней. Она могла предположить, что он вполне обеспечен.
— Должно быть, у него было много долгов, — пробормотала она, с ужасом думая о том, что, возможно, именно необходимость постоянно выручать маму из долгов привела его к финансовым проблемам.
Словно почувствовав ее страх, отец ободряюще улыбнулся ей.
— Мелкие фермы в этом районе перестали быть прибыльными много лет назад. Твой дедушка не хотел с этим мириться, — сказал он ей. — Я дюжину раз говорил, что нужно продать ферму, пока она еще может приносить прибыль, но он чуть не откусил мне голову за одно только предложение. Он твердо решил удержать свою ферму, даже если это означало утонуть в долгах. — Его губы искривились. — Как капитан, идущий ко дну вместе со своим кораблем, я полагаю.
Винтер медленно кивнула. Сандер Мур всегда отличался упрямством. Она вспомнила, как он враждовал с одним из своих соседей. Дедушка утверждал, что участок пастбища, который тот использовал для выпаса овец, находится на его территории. Не имело значения, что он никогда не пользовался этой землей. Однажды ночью он приехал на тракторе и перепахал пастбище так, что на нем не осталось ни травинки. «Проблема решена», — сказал он ей, и на его морщинистом лице появилась довольная ухмылка.
Покачав головой, Винтер вернулась к своему первоначальному вопросу.
— Почему бы не оставить себе хотя бы часть денег? Чтобы хватило на покупку новой машины или обновление дома?
Эдгар выглядел искренне потрясенным.
— Я не собирался наживаться на смерти твоей матери, — огрызнулся он. — Возможно, я не самый лучший муж, но очень переживал, когда ее убили. Я не уверен, что когда-либо смирился с ее смертью. Не в своем сердце.
Слова эхом разнеслись по комнате, отскакивая от стен с вызывающим гневом. Винтер резко вздохнула. Она поверила ему. Не только в то, что он не собирался наживаться на смерти Лорел. Но и в то, что он все еще любил свою мертвую жену.
Доказывало ли это, что он не причастен к ее убийству? Любовь так же опасна, как и ненависть, не так ли? Может быть, даже опаснее. Но пока она хотела верить, что отец понятия не имеет о том, что произошло в ту ужасную ночь.
— Я собираюсь в больницу навестить дедушку, — сказала она мягко. — Не хочешь поехать с нами?
Эдгар поднял руку, чтобы провести пальцами по волосам, его плечи снова поникли.
— Нет, я должен подготовиться к завтрашнему дню.
— А что будет завтра? — спросила Винтер.
— Я собираюсь объявить о своем уходе.
Глава 23
Доктор Эрика Томалин поставила пустую кружку в раковину и взяла свою сумку с кухонного стола. Она хотела выпить еще одну чашку кофе. Ночь прошла беспокойно, и желание посидеть за столом, читая утреннюю газету и позволяя очередной порции кофеина просочиться в кровь, казалось весьма заманчивым.
Только уверенность в том, что мать будет ждать ее воскресного визита, заставила Эрику направиться к двери, ведущей в пристроенный гараж. Она поместила мать в дом престарелых три года назад после тяжелого инсульта, в результате которого пожилая женщина оказалась частично парализованной. Поездка занимала два часа, но хотя удобнее отдать мать поближе, у Эрики хватило опыта работы консультантом, чтобы понять, что отношения с ней лучше, когда между ними остается пространство.
Как там говорилось в старой поговорке? Расстояние смягчает сердце? Что-то вроде этого.
Она задержалась, чтобы натянуть жакет поверх свитера цвета слоновой кости, который подобрала к черным брюкам, и пригладила волосы, собранные в тугой пучок на затылке.
Ее мать требовала, чтобы Эрика одевалась безупречно, всякий раз, когда приезжала в гости. Ее одежда, макияж и прическа обязательно проверялись орлиным взглядом пожилой леди. Затем мать проводила следующий час, объясняя Эрике, что именно не так с ее нарядом, помадой или прической. А следующий час посвящался тому, почему Эрика не может найти достойного мужчину для замужества.
Неважно, что Эрика не интересовалась мужчинами. Или замужеством, если уж на то пошло.
Проглотив вздох, она толчком открыла дверь и шагнула в тенистый гараж. Эрика понимала, что любовь и забота могут выражаться по-разному. Так получилось, что ее мать выбрала постоянную критику. И если быть честной, именно это постоянное неодобрение превратило Эрику в идеального психотерапевта. С раннего возраста она научилась приспосабливаться и создавать любой фасад, необходимый для того, чтобы успокоить свою ворчливую родительницу.
Теперь она могла быть тем, кто нужен пациенту, сидящему напротив нее. Суровым наставником, сострадательным
