Безликий - Дебора Рэли
— А она чувствует то же самое?
Простой вопрос, но он не казался легким. Ноа знал, что Винтер нравится проводить время в его обществе. И что она хотела бы и дальше делить с ним постель. Но испытывала ли она такое же непреодолимое желание провести с ним всю оставшуюся жизнь?
Ноа поморщился.
— Этот вопрос лучше задать ей.
Эдгар сложил руки на узкой груди.
— Чего ты хочешь от меня?
— Я хочу понять, что на самом деле происходило между вами и матерью Винтер.
Эдгар задохнулся, явно потрясенный откровенным признанием Ноа.
— Мои отношения с женой — не твое дело.
Ноа пожал плечами.
— У Винтер есть вопросы, и она не будет удовлетворена, пока не получит на них ответы. Вы можете рассказать мне. Или дочери. Выбор за вами.
— Почему сейчас?
— Потому что она больше не верит, что смерть ее матери случайна. Она будет продолжать копать, пока не убедится, что знает правду.
Эдгар отвернулся, его спина напряглась.
— Я встретил Лорел, когда заканчивал аспирантуру. Она не походила ни на кого из моих знакомых, и я был ошеломлен.
— Любовь с первого взгляда, — пробормотал Ноа. Он несколько раз испытывал подобное ослепление. К счастью, оно быстро проходило, и он понимал, что это не более чем кратковременное безумие.
— Что-то вроде этого, — пробормотал Эдгар. — Мы встречались несколько недель, и мне предложили должность преподавателя в колледже Гранта. Я всегда этого хотел, поэтому согласился. И я попросил Лорел выйти за меня замуж, несмотря на то, что мы едва знали друг друга. Нам следовало подождать, но казалось, что она забудет меня, если я не отвезу ее в Ларкин. — Он медленно повернулся к нему лицом, демонстрируя страдание. — Не прошло и года, как стало понятно, что мы как масло и вода. Полные противоположности, которым не суждено достичь мира вместе.
— Ничего необычного, — заметил Ноа. — Многие люди спешат вступить в брак, а потом жалеют об этом. Почему вы не развелись?
— Это стало бы простым решением. Вместо этого мы устроили игру, наказывая друг друга. Это было… — Эдгар издал странный смешок. — Токсично. Но вместе с тем игра вызывала привыкание, и никто из нас не хотел уходить. Особенно после того, как мы узнали, что Лорел беременна.
— Лорел была хорошей матерью?
Эдгар помрачнел.
— Моя жена никогда не хотела иметь ребенка. — Он поднял тонкую руку, когда Ноа собирался это прокомментировать. — Не пойми меня неправильно, Лорел обожала Винтер. Бывало, я вставал посреди ночи, а она сидела в детской и качала Винтер. Или стояла рядом с колыбелью, рисуя ее, пока дочь спала. Но Лорел находила материнство таким же угнетающим, как и роль жены. Она не хотела проводить дни дома с ребенком или, что еще хуже, посвящать бесконечные часы прогулкам, урокам танцев и дням рождения.
Ноа услышал горечь в голосе Эдгара. Он злился на то, что Лорел не проявила склонности к материнству.
— А вы хотели быть отцом?
Губы Эдгара скривились.
— Туше. Я так же не хотел жертвовать собой ради дочери. Я был честолюбив и посвятил все свое время и внимание колледжу. До последних нескольких дней я даже не осознавал, насколько эгоистично вел себя. А теперь… — Он позволил своим словам оборваться, с сожалением покачав головой.
Ноа не стал настаивать на продолжении. Возможно, Эдгар не самый внимательный отец, но он не был жестоким. И Винтер никогда не боялась, что у нее не будет стабильного дома и еды на столе. У многих детей жизнь складывалась гораздо хуже.
— Вы сказали Винтер, что ее мать намеревалась прекратить отношения с Дрейком Шелтоном в те выходные, когда ее убили, — произнес Ноа, нацелившись на информацию, которая имела для Винтер наибольшее значение. — Это правда?
Эдгару потребовалась секунда, чтобы ответить. Очевидно, тема слишком щекотливая, но, наконец, он беспокойно поднял плечо.
— Да, но это обещание она давала дюжину раз по отношению к своим многочисленным любовникам.
Ноа изогнул бровь. Он попытался представить, что бы чувствовал, если бы узнал, что Винтер покидает его постель и ищет объятия другого мужчины. Это невозможно. Винтер не стала бы обманывать. Она могла бы сказать ему в лицо, что все кончено, и уйти, но она не умела играть в игры.
— И это вас не смущало? — спросил он.
Эдгар сузил глаза.
— Не настолько, чтобы ее убить, если ты намекаешь на это.
Ноа поднял руки.
— Я ни на что не намекаю, но кажется маловероятным, что вас не волновало, что ваша жена спит с другим мужчиной.
— К тому времени, как Лорел умерла, мы вели раздельную жизнь. Мы оставались вместе ради Винтер, но у нее были свои развлечения. — Он намеренно сделал паузу. — А у меня свои.
Ах. Ноа почувствовал острый укол неприязни. Мистер Мур позволил яркой неверности своей жены заслонить его собственные грехи. Ее назвали шлюхой, а он мог играть роль страдающей жертвы. И все это время он сам был не менее виновен.
— У вас был роман.
Эдгар поджал губы, как будто почувствовал неприязнь Ноа.
— Это не просто интрижка. У меня были отношения. — Он посмотрел в сторону камина, не желая встречаться с осуждающим взглядом Ноа. — Мы встречались в ту ночь, когда умерла Лорел.
Что ж, это прояснило одну загадку, признал Ноа.
— Вот почему шериф не смог вас разыскать.
На сером лице Эдгара появился намек на цвет.
— Мы остановились в отеле за городом.
Ноа нахмурился. Если его жена уехала из города, зачем тратить деньги на гостиницу? Разве что девушка замужем, и он опасался, что ее муж может разыскивать ее. Или…
Бросив взгляд на камин, куда Эдгар смотрел, когда упомянул про роман, Ноа рассмотрел фотографии в рамке. Несколько из них изображали Винтер на различных школьных мероприятиях. И еще одна, побольше остальных, запечатлела Эдгара, стоящего в кабинете с темными панелями, которому лысый мужчина протягивает свиток. Оба мужчины одеты в академические мантии и широко улыбаются. Ноа решил, что это день, когда Эдгара назначили деканом английского факультета. Его внимание привлекла женщина, стоявшая рядом с Эдгаром и смотревшая на него с открытым обожанием.
Линда Бейкер.
— Ваша секретарша?
Эдгар прищелкнул языком в знак упрека.
— Она гораздо больше, чем просто секретарь.
Ноа вскинул бровь. В голосе Эдгара звучала яростная нотка, которая предупреждала, что его чувства не остались в прошлом.
— Вы все еще вместе?
— Да.
Ноа молча задавался вопросом, не подозревала ли Винтер каким-то образом, что у этих двоих отношения. Это могло бы объяснить
