Кей Хупер - Вещие сны

— И при этом ей не нравилось жить здесь?

— Не слишком. Когда ей было семнадцать и она заканчивала школу, она дождаться не могла, когда же отсюда уедет. Ну, уехала. Поступила в какой-то колледж в Сан-Франциско и меньше чем через полгода вернулась домой. К сожалению, обнаружилось, что в настоящем большом пруду она всего лишь очень маленькая рыбка, и то, что она Мисс Кэролайн Дуглас, там совершенно ничего не значит. Однако именно там она встретила Скотта, и он приехал за ней сюда.

— Он перебрался сюда только из-за нее?!

Так вот как они встретились. И вот она, связь с Сан-Франциско.

Лисса кивнула.

— Его семья исстари вела дела в Сан-Франциско, и, когда он стал продавать предприятия, чтобы ехать сюда, родственников чуть удар не хватил. Но он никого не слушал. Купил здесь старую лесопилку, и уже через полгода она приносила доход, хотя до этого все время числилась в убыточных. Он переоборудовал несколько старых магазинов, вызвал из Сан-Франциско нас с Диланом. Дилан здесь родился и рад был вернуться домой, а мне захотелось поработать в многообещающем, хорошо налаженном деле. — Лисса дернула плечом. — В то время Скотт боготворил Кэролайн. Готов был все бросить к ее ногам, как принц из сказки о Золушке. И как только ей исполнилось восемнадцать, она вышла за него замуж.

Так, значит, Лисса и Дилан тоже из Сан-Франциско! Похоже, то, что Батлер оттуда же, не слишком много значит.

Чуть поколебавшись, Джоанна тем не менее сказала:

— А я слышала, их брак оказался не слишком счастливым. Так что же стало с хрустальным башмачком?

— Наверное, разбился. — Лисса опять дернула плечом, видно, нервы расходились. — А может быть, он никогда и не был ей впору. Несчастная женщина.

Ей не нравилось жить в маленьком городке, но не хотелось терять те преимущества, которые он дает. В Сан-Франциско, будучи женой Скотта, она могла бы иметь куда более обширное поле деятельности, но большой пруд ее страшил. Скотт согласился остаться, и они стали жить здесь.

— Она вам не нравилась?

Лисса подумала.

— Что ж, пожалуй. Как и большинству женщин. Она умела быть такой очаровательной, умела сводить мужчин с ума своей какой-то трепетной беззащитностью, но на женщин она сил не расходовала, с ними она в лучшем случае была вежлива. Вот почему продавцы, обслуга и тому подобная публика, которая знала ее на уровне формального разговора в две-три фразы, считает ее прелестной, или застенчивой, или очень милой. А те, кто знал ее ближе, как правило, испытывает куда более сложные чувства.

Помолчав, Джоанна задала следующий вопрос:

— Вам не показалось, что она была чем-то расстроена в последнюю неделю-другую перед смертью?

— Нет, ничего особенного не замечала. А почему вы спрашиваете? — Лисса вдруг прищурила зеленые глаза. — Что вы хотите доказать? Что несчастный случай — это не несчастный случай?

Джоанна покачала головой.

— Я слышала, что она была подавлена, нервничала — не потому ли она не смогла совладать с машиной в тот день?

— Я думаю, мы уже никогда не узнаем об этом.

— Да, наверное. — Джоанне было не по себе, но она выдавила любезную улыбку. — Что ж, приятно было познакомиться, Лисса.

— Мне тоже, Джоанна.

Джоанна направилась в дальний конец Главной улицы, где была припаркована ее машина. На углу она оглянулась — Лисса в той же позе стояла в дверях и смотрела на нее с совершенно бесстрастным лицом — настолько бесстрастным и неподвижным, что невольно холодок пополз между лопатками, и Джоанна поспешила завернуть за угол.

Выйдя из поля зрения Лиссы, она остановилась, пытаясь справиться с нервами. У нее было такое чувство, что события страшно ускорились. Это движение началось много месяцев назад, а теперь стремительно приближается к своему пику.

Но, черт возьми, она по-прежнему не понимает, куда и зачем торопиться? У нее по-прежнему нет ответа. Одна лишь ни на чем не основанная уверенность, что если она разгадает, отчего погибла Кэролайн, то все остальное сразу станет ясно.

И пора обратиться к доктору Бекету — по любому поводу или вовсе без оного.

В больнице, в своем заваленном бумагами кабинете, доктор Бекет чуть отрывисто поздоровался с Джоанной, прищурив вечно усталые голубые глаза.

— Марион сказала, что вы хотите поговорить со мной, — кивнул он в сторону регистраторши. — Так на что жалуетесь, Джоанна?

Усевшись, куда он указал — на коричневый кожаный стул у его стола, Джоанна покачала головой.

— Я совершенно здорова.

Он сел за стол с другой стороны.

— Понятно. Значит, настала моя очередь отвечать на вопросы о Кэролайн?

Он произнес эти слова спокойно, но тем не менее под прямым и твердым взглядом его голубых глаз Джоанна почувствовала себя неловко.

— Если вы не против, — наконец нашлась она, хотя и не лучшим образом. — Просто я слышала, что вы хорошо знали Кэролайн, может быть, вы расскажете что-нибудь полезное.

— Полезное? Полезное для чего? Джоанна решила, что Бекет нарочно притворяется непонимающим, и тут же насторожилась.

— Я стараюсь ее понять. Стараюсь понять, какой она была. Не могу объяснить зачем, просто я чувствую, что мне это необходимо.

— Понятно, — повторил он.

— И поэтому, что бы вы ни рассказали, я выслушаю внимательно и с благодарностью.

— Не думаю, Джоанна, что мне есть чем с вами поделиться. То есть я могу вам сообщить, что у нее была аллергия на пыльцу вообще, а особенно на сурепку. Могу сообщить, что она каждый год болела тяжелой простудой, но никогда не подхватывала грипп. Что у нее была тяжелая беременность, но легкие роды. Разве это будет полезно для вас?

— Полезна любая мелочь, если она поможет мне лучше понять Кэролайн, — настаивала она. — Говорят, она была застенчива. Это так?

— Скорее сдержанна.

— Даже с вами?

Он пожал плечами.

— Я был ее врачом, а не конфидентом.

У Джоанны уже не осталось сомнений в том, что он не намерен откровенничать с ней. Она решила не пугать его излишним упорством.

— Вы виделись с ней в последнюю неделю ее жизни? — все же задала она следующий вопрос, намереваясь, впрочем, вскоре распрощаться.

Бекет взял со стола ручку и стал крутить ее в длинных пальцах.

— Нет, — сказал он, не отрывая глаз от вертящейся ручки.

Он явно лгал, причем лгал неумело.

— Значит, вы не знаете, была ли она расстроена или обеспокоена чем-то тогда?

— Не знаю. — Он любезно улыбнулся. — Сожалею, что не смог вам ничем помочь, Джоанна.

— Ничего, — улыбнулась она в ответ. — Я собираю мелочи, детали, штрихи — почти каждый может что-нибудь сказать о Кэролайн. Потом все это сложится воедино.

— И что же это будет за картина? — спросил он.