Татьяна Устинова - Ждите неожиданного

Назавтра её картинки смотрели все четверо. Говорили непонятное. Со студентами они общались по-английски, а друг с другом, разумеется, по-французски, никто из студентов этот язык не понимал.

Кончилось тем, что Наталью, единственную из всех, пригласили в Париж. Даже денег посулили, стипендию какую-то. Но, разумеется, ехать и жить надо за свой счёт.

Это было невозможно, смешно даже думать. Какой Париж, какая учёба?!

Володя где-то занял денег – довольно много, непонятно, кто ему дал-то столько, – и сказал, что она должна лететь. Что она будет последней дурой, если упустит такой шанс. Что он тут как-нибудь, а она должна лететь, и всё тут.

И выпроводил её.

С тех пор прошло несколько десятилетий.

Наталья стала не просто каким-то там дизайнером, она стала настоящим кутюрье. В Европе она известна гораздо больше, чем в России, и её модный дом одевает мировых знаменитостей вроде Мэрил Стрип и Чечилии Бартоли.

Она умудрялась покорять подиумы в Париже и Нью-Йорке, оставаясь именно кутюрье – в том самом, первоначальном значении этого слова. У неё не было ни фабрик, ни гигантских мастерских, ни отделений в Пекине и Стамбуле. У неё был «модный дом», и Натали Лазур – Лазарева она была, а не Боброва! – то и дело сравнивали с легендарной и великой Шанель.

Та, великая, просто одевала женщин.

Наталья тоже просто одевала женщин. И делала это так, что вещи из новых коллекций раскупались прямо с подиумов, в Москву почти ничего не возвращалось. Иностранная пресса восхищалась, отечественная обижалась и слегка кривилась – какая-то выскочка, никто за ней не стоит, ни муж-миллионер, ни интересы кланов и диаспор, а почему-то показы удаются и коллекции выкупаются чуть ли не заранее.

Ей скучно было позировать для журналов и обложек, её мало кто знал в лицо, и ей это подходило больше, чем шествование по дорожке в окружении манекенщиц!

Её «модный дом» в самом центре старой Москвы, в особнячке – вход через два двора, – знали все «посвящённые», и это было некое тайное сообщество, орден. Вещи «от Лазур»!..

Володя продолжал служить, сделался «легендой МУРа», и где-то по дороге они развелись.

Ну слишком разными они оказались – европейская дама-кутюрье и московский милицейский полковник!..

Развелись они тихо и спокойно, делить им было нечего, сын вырос и всё понимал. Или они придумали, что он всё понимает?..

Из квартиры на Делегатской её муж съехал, вскоре вышел в отставку и из Москвы «съехал» тоже.

– Меня ребята знакомые зовут в Нижний, – сказал он Наталье, – я поеду, пожалуй. Чего мне здесь торчать? Старый пень, толку от меня никакого.

Ему тогда было сорок пять лет.

Наталья сказала, что он должен делать, как ему лучше, и с тех пор они не виделись – четыре года.

Поначалу она жила, как прежде, как будто в машине работал некий автопилот, удерживал её в полёте. В конце концов в последние перед разводом годы они почти не общались – им было некогда, да и слишком разными они оказались!..

Потом автопилот начал сбиваться с курса, машину стало бросать в разные стороны и мотать туда-сюда, пришлось отключить его и дальше вести самостоятельно.

Она вела.

Сын давно вырос и всё понимал. Именитые и не очень клиентки стояли в очередь за нарядами и закатывали глаза от восторга на примерках. Старинный европейский ювелирный дом сделал совместный с её коллекцией показ драгоценностей – высшее достижение в мире моды!

Наталья Павловна долго раздумывала и купила собачку. Ну, чтобы собачка её любила. Что-то всё чаще и чаще ей стали приходить в голову дурацкие мысли, что её никто не любит.

Володя любил когда-то, но это было давно.

Собачка прожила с ней года полтора, потом бросила её, ушла к домработнице! Правда-правда!.. После очередного возвращения Натальи из Европы собачка возвращаться с домработницкой дачи отказалась наотрез. Она закатывала истерики, выла, скулила и не шла в машину, когда Наталья пыталась её туда загрузить.

Значит, собачка тоже её не любила, вот как получилось. Собачка любила домработницу, её дом, и её детей, и травку на даче, и жестяную миску с дождевой водой, а вовсе не веджвудского фарфора с водой «Нестле», которая была у неё на Делегатской.

Тогда Наталья пошла к психотерапевту, и тот за большие деньги объяснил ей, что прошлого не вернёшь и воспоминания надо «отпускать».

Наталья пожала плечами и продолжала вспоминать. И думать о том, что её никто не любит. Должен быть хоть кто-то, кто любил бы её любой. Ну, как любил Володя.

В Праге она купила Герцога Первого, и он искренне полюбил её, но этого оказалось мало.

Она всё вспоминала и думала и в конце концов позвонила сыну и спросила про отца.

Сын сказал, что у отца всё в порядке. Он в Нижнем, заведует какими-то кадрами.

– Женат? – спросила Наталья.

Сын сказал, что нет, и вдруг удивился, почему она спрашивает. Он ведь всё понимал. Или ей казалось, что всё понимает?..

– Отец в отпуск собирается, – сообщил сын. – На теплоходе по Волге. У него там дела какие-то, не знаю точно. Теплоход «Александр Блок», через две недели. А что, мам?..

И Наталья Павловна купила билет на теплоход «Александр Блок».

Ни о чём таком она не думала, ни на что особенно не рассчитывала, ей просто хотелось посмотреть на Володю. Может, поговорить с ним. Может, посидеть на палубе по-стариковски. Теплоход – это такой стариковский отдых!

Почему-то он сделал вид, что они незнакомы, она сначала не поняла ничего. И спросить у неё не получалось, он всё время был с приятелем, просто не отходил от него!

– Володь, – спросила Наталья Павловна, обнимаясь и целуясь с ним под душем, – почему ты сделал вид, что мы незнакомы? Ну тогда, в первый день!..

– Так я же не знал, одна ты, не одна! Может, с кавалером! Или с мужем?.. Как я мог?

– А потом?

– Что потом?

– Потом почему ты со мной всё время разговаривал как с чужой?

С макушки у него лилась вода, он вынырнул из-под сильно бьющих струй, отёр лицо и посмотрел на неё.

– Это ты со мной разговаривала как с чужим, – сказал он серьёзно. – Хорошо, в подкидного согласилась сыграть! И вообще я ничего не понял! Как ты здесь оказалась, зачем?!

– Затем, – ответила Наталья.

– Понятно.

Он завернул воду, прижал её к себе и понёс, оторвав от пола. Он всегда именно так носил её на руках – оторвав от пола и прижав к себе. Носить, романтически подхватив под колени, не получалось – она всегда была высокой и фигуристой, как ребёнка её не унесёшь.

– Володя.

– Я здесь.

За бортом плескалась и шумела вода, крутились под днищем винты, теплоход покачивало, и в голове у Натальи покачивалось тоже.

…Неужели он здесь, рядом?! Такой знакомый, такой любимый? Такой тяжёлый – сильное, крепкое тело! Ей так нравились его руки, как у орангутанга, заросшие ноги, длинная спина. Она всё это получила в своё распоряжение – выходит, психотерапевт за большие деньги врал!