Бархатная смерть - Робертс Нора
– Она не обрадовалась, когда мы позвонили в дверь. Ну, общение с полицией мало кого радует, – признала Пибоди, – но она занервничала сразу, как только нас «срисовала». Может, нечистая совесть?
– Может. Мальчики – отличный рычаг давления. Стоит послушать ее полминуты, и сразу становится понятно, что она все сделает ради своих сыновей. Ава это сразу заметила и учла. Использовала. Она знала, на какие кнопки нажимать.
– Ей пришлось бы добраться отсюда туда, а потом снова сюда, – заметила Пибоди. – Знаю, ты говоришь, Ава могла бы ей с этим помочь, но мне как-то не верится, что Ава стала бы нанимать для нее личный транспорт.
– Мне тоже в это не верится. Нет, ей пришлось бы воспользоваться метро и автобусом. Ты бери соседа справа, а я возьму того, что слева. Посмотрим, может, им есть что сказать. Кто когда пришел, кто когда ушел. Вечером вернемся, поговорим с ее жиличкой.
– Я в чужие дела носа не сую, – заявил Сесил Блинк в тот самый миг, как Ева переступила порог душного, пахнущего плесенью, слишком сильно натопленного дома. – Что она сделала?
У него был жадный, полный любопытства взгляд, в воздухе, помимо плесени, пахло эрзацем жареного мяса.
– Мы просто опрашиваем людей в этом районе. Почему вы решили, что миссис Петрелли что-то сделала?
– Держится особняком. Вот так говорят о серийных убийцах, верно? – Он энергично тряхнул головой. Облачко перхоти взметнулось над его головой и осело на плечах купального халата в красно-черную клетку. – Трех слов не скажет, если даже удастся ее зацепить. Не доверяю бабам, у которых рот на замке. Когда-то у нее был ресторан. Ну это еще до того, как из ее муженька выколотили все дерьмо вместе с кишками и бросили в речку. Это все мафия. А она как раз оттуда. Из мафии.
Все это он сообщал как самые свежие новости, и Ева изобразила на лице интерес:
– Да что вы говорите!
– Точно говорю. И говорю прямо. Небось, приторговывали дурью в этом своем ресторанчике, вот его и убили. Пижоны из мафиозных конкурентов. Так оно и делается.
– Ну что ж, спасибо, я это проверю. А пока скажите, вы не видели кого-нибудь тут по соседству ранним утром восемнадцатого марта? Это прошлый вторник. Допустим, в четыре утра?
– Я в чужие дела носа не сую.
«Черта с два», – подумала Ева.
– Может, в ту ночь вам не спалось или вы встали попить воды. Может, заметили какое-то движение на улице? Может, кто-то шел мимо или вышел из машины или такси?
– Да нет, ничего я такого не видел. – Видимо, он сам жалел об этом. – Вот эта, соседка моя, она поздно домой приходит – ну, около полуночи – три раза в неделю. Говорят, поварихой работает в ресторане «Фортуна». Ну, не знаю, не знаю, лично я по ресторанам не хожу. У них там цены кусаются.
– У соседей бывают гости?
– Мальчишки водят к себе друзей. Наверняка замышляют что-то нехорошее. Эта баба, что у нее живет, Нина Коэн, приглашает к себе других таких же сплетниц каждую среду вечером. Говорят, – опять он подчеркнул голосом это слово, – они в бридж играют. У других баб по соседству тоже дети есть. Мальчишки. Вот они тоже заходят иногда. Но ее мальчишки в местную школу не ходят. Наша школа, видите ли, ей не годится. Нет, мэм, они ходят в частную школу. Говорят, у них есть стипендия или что-то в этом роде. Хотите знать мое мнение? Скорее всего, это деньги мафии.
– Ну что ж, спасибо, что уделили мне время.
– Теперь буду двери запирать на два оборота. Когда у бабы рот на замке, от нее только и жди беды.
Ева, не разжимая губ, изобразила улыбку и ушла.
– Мальчики воспитанные, ведут себя хорошо, – доложила Пибоди, когда они обе сели в машину. – Бебе держит дом в чистоте. В интересующую нас ночь и сама соседка, и ее муж крепко спали. Спальня в задней части дома, окнами во двор. Она считает, что Петрелли хорошая мать. Выставила ей высший балл. – Ева молча кивнула в ответ. Пибоди посмотрела на нее. – Что теперь будем делать?
– Устроим Бебе еще одну небольшую встряску. Если только она не решила прогулять работу, она скоро появится. – Ева откинулась на спинку сиденья, устраиваясь поудобнее. – А знаешь, как еще проще надавить на хорошую мать? Дать ее детям большую сочную морковку, а потом пригрозить, что отнимешь ее, если та не окажет небольшую услугу.
– Пустить мальчиков в школу, – подхватила Пибоди, – послать их в спортивный лагерь, дать им попробовать, какой прекрасной может быть жизнь. А потом сказать: «Если хочешь, чтобы так и было, придется тебе сделать это для меня. Никто никогда не узнает».
– Да, это могло бы сработать. Но в ней что-то такое есть… – Ева еще раз взглянула на пустые ящики для цветов под окнами. – И не только что-то такое, но и еще кое-что. Так что все же придется устроить ей еще одну проверку.
Долго ждать не пришлось. Бебе вышла из дома в блекло-коричневом пальто. «Не обращай на меня внимания, – сказало это пальто Еве. – Я тихо-тихо по стеночке проскользну».
Взгляд Бебе упал на машину, она узнала Еву, и ее губы сжались в тонкую линию. И пусть соседка выставила ей высший балл как хорошей матери, Ева выставила Бебе высший балл за то, что она подняла средний палец. Надо иметь крепкий хребет, чтобы так открыто нахамить паре копов, подозревающих тебя в убийстве.
Бебе двинулась по улице. Ева дала ей несколько шагов форы, отъехала от тротуара и медленно тронулась следом. Два с половиной квартала до автобусной остановки. Жуть и мрак – ждать автобуса зимой или в дождь. А если еще и ветер: Ева затормозила у тротуара. Бебе стояла на остановке, обхватив плечи руками и старательно глядя прямо перед собой.
Когда подошел автобус, Бебе вошла внутрь, а Ева двинулась вслед за автобусом. Он, пыхтя, потащился к ближайшей остановке, потом к следующей… Один убогий квартал, за ним другой… Постепенно дома становились все новее, тротуары чище, машины дороже.
– Да, нелегко это – выезжать из дыры, куда тебя жизнь забросила, и идти работать на тех, кто остался в прежней жизни, – заметила Пибоди.
– И не говори, – согласилась Ева. – Бьет небось по морде каждый день.
Она наблюдала, как Бебе выходит из автобуса на остановке, бросает негодующий взгляд на их машину и спешит вниз по улице к выбеленному зданию ресторана с ярко-желтым навесом.
– Пибоди, ну-ка узнай, к какому участку относится это место. Давай уговорим парочку наших братьев из Бронкса попробовать итальянскую кухню на обед.
– Хочешь усилить давление?
– Точно, – согласилась Ева. – Она крепкий орешек, но она расколется.
– Ну не знаю, – засомневалась Пибоди. – Мне кажется, если Бебе увидит еще пару копов, она только больше разозлится. Адвокат из «Юрпомощи» подаст жалобу на полицейский террор.
– Она не позвонила в «Юрпомощь». Она расколется, – повторила Ева. – Ставлю двадцатку, она расколется еще до конца сегодняшней смены.
– Сегодняшней? С этими генами ДеСальво, которые в ней сидят? – Пибоди недоверчиво фыркнула. – Двадцатка мне не помешает. Принимаю.
16
В управлении Ева изъяла из хранилища вещдоков контейнер для лекарств Томаса Эндерса. Она поставила его на стол и принялась изучать. Контейнер был из чистого золота. «Даже у Рорка такого нет», – подумала Ева. По крайней мере ей ничего подобного никогда не попадалось на глаза. Правда, Рорку не надо было каждый день глотать по горсти таблеток.
Но если когда-нибудь такой день настанет, он, наверно, заведет себе платиновый контейнер, с бриллиантами на крышечке. Хотя вряд ли он вообще станет заводить такой контейнер. Что-то в этом есть суетливо-старческое.
В контейнере Эндерса, по мнению Евы, именно такое и было.
В шкафу у него больше спортивной одежды, чем модной, его кабинет – настоящее мужское логово.
Наверняка эту штучку ему подарила Ава. Взрыхлила почву, бросила семя. Вот Эндерсу и пришлось этой штукой пользоваться. Это же подарок любимой жены.
«Непростая вещичка, – думала Ева, поворачивая в руках продолговатую золотую коробочку. – Со своей программой. Вынимаешь потайную трубку, закладываешь таблетки. Таблетки автоматически попадают в нужные отделения. Загружаешь, и она показывает, сколько таблеток в каждом отделении. Программируешь нужное количество каждого лекарства, и устройство автоматически их выдает. Идентифицирует по отделениям. Что ж, ты любил такие игрушки, Томми, и твоя жена это знала».
