Легенда о яблоке. Часть 1 - Ана Ховская
– Куда ты смотришь?
София подошла к матери и с любопытством взглянула на улицу за окном. Вечерняя Франклин-авеню навевала тихую упоительную грусть. Дорога была пуста, а окна домов напротив горели особым теплым светом, и тишина убаюкивала все в округе.
– Да, здесь какое-то особенное место!– восторженно вздохнула София.
– Да,– задумчиво поддержала дочь Хелен.– Здесь произошло много волнительных событий…
– Расскажи…
Хелен наклонилась вперед к окну и отдернула занавеску.
– Смотри, во-о-о-н туда…
София проследила взглядом за указательным пальцем матери и не заметила ничего особенного, кроме еще одного милого трехэтажного домика напротив, чуть выше по улице.
– Здесь жил один замечательный человек.
– Кто?
– Мы оба его любим…– Хелен смутилась и сразу добавила,– и уважаем.
София напрягла память, но на ум не приходили ни одна фамилия и ни одно имя.
– Мы познакомились на школьном балу. Он был старше меня на год. Он уже окончил школу, но пришел на бал специально, чтобы познакомиться со мной. Помню, тогда я случайно вылила на себя весь флакон маминых духов, и от меня на расстояние нескольких метров нестерпимо пахло сиренью. Но он протанцевал со мной весь вечер, не отпуская от себя ни на шаг, игнорируя соперников… Он был истинным джентльменом, не проронив и слова об удушающем запахе духов. Много позже его пиджак все еще пах сиренью. А он говорил, что этот запах навсегда останется с ним…
Хелен так упоительно и проникновенно говорила о незнакомце, что София невольно ощутила страстную потребность испытать подобное чувство при мысли о своем «незнакомце», который когда-нибудь появится и в ее жизни.
Хелен вздохнула и очнулась от трепетных переживаний прошлых лет.
– Ах, я что-то заговорилась.
– Нет, нет, продолжай. Я люблю романтические истории,– умоляющим голосом попросила София.– Ты не сказала, кто этот человек?
Хелен корила себя за временную слабость, из-за которой чуть не выдала тайну, о которой никто не должен был знать, тем самым растревожила душу дочери.
– Это мое детство и юность. Все прошло вместе со временем. Пустяки…
Голос матери звучал неубедительно, но София не стала настаивать, однако озадачилась поиском имени человека в списке своих знакомых, которого они обе могли любить и уважать.
– Хорошо, тогда я что-то расскажу тебе,– сообщила София.
Она отвела мать от окна и усадила на кровать. Сама же, скинув тапочки, улеглась в изголовье постели и, подперев голову ладонью, смущенно поделилась:
– Мне предложили стать девушкой.
Хелен окинула дочь удивленным взглядом и напряженно распрямила плечи.
– Да?! И что же ты?
– Я согласилась, конечно же. Мама, это единственный парень, который относится ко мне, почти как Брайан. Он не называет меня уродиной, глупой девчонкой и…– в горле застряли слова от растерянности похвалиться так, чтобы это было правильно понято матерью.– А если короче, то он обычный, добрый и симпатичный парень.
София напряженно прищурилась и взглянула на мать исподлобья, чтобы по выражению ее лица понять реакцию на новость.
– Сколько же лет твоему избраннику?
– Ну, избранник – громко сказано, но ему двадцать…
– Двадцать?! А кто он?
– Живет по соседству, Крис Рискин.
Хелен задумчиво и строго поводила глазами и совершенно спокойно заметила:
– Ну, если ты считаешь, что в твоем возрасте могут возникнуть серьезные чувства, что этот парень может оказаться достойным их, то дерзай. Но я бы хотела познакомиться с ним прежде, чем доверять ему тебя.
«Ура, мама просто ангел!»– ликовала София. Но нотки предостережения и подозрительности в голосе матери несколько напрягли ее.
– А что ты имела в виду, когда сказала о возрасте и достойности?
– Софи, это не объяснить в двух словах,– грустно вздохнула мать,– но ты так восторженно говорила о нем, что у меня создалось впечатление, что ты влюблена.
София замялась и заерзала на подушках.
– Я никогда не думала о любви, но так хочется нравиться кому-то… Я не знаю, любовь ли это… Мама, а как человек понимает, что это любовь? Разве недостаточно просто нравиться?
Хелен мягко улыбнулась и откинулась на спину. На ее шее забилась жилка, и София с улыбкой коснулась пальцем бархатистой кожи на шее матери. Их глаза встретились и душевно-интригующим голосом, полушепотом Хелен произнесла:
– Это придет само, незвано, негаданно. Просто сверкнет молния, грянет гром, и ты увидишь его среди толпы, среди многих других…
Хелен мечтательно улыбнулась и прикрыла глаза, заново ощущая боль от несбывшихся надежд.
– И что, прямо-таки грянет гром и молния? Мама, а что дальше?– нетерпеливо выпытывала София.
– А дальше ничего…
– Как ничего?!
– Если ты сама не сможешь построить мир вокруг вас двоих или же кто-то будет стоять между вами, то все усложнится и принесет много хлопот, суеты, беспокойства…
– Ты говоришь ужасные вещи. Я не понимаю. Я начинаю бояться всего этого. Это, наверное, больно?
– Ну что ты? Не надо бояться. Ты должна быть очень сильной и уверенной в себе, чтобы принять правильное решение. Единственное, с чем ты не должна мириться, – это с невежеством и грубостью. Мужской эгоизм и невыносимое невежество – все это ранит, унижает, делает слабой.
Хелен открыла глаза и внимательно посмотрела на дочь и, заметив печальное выражение ее лица, сменила грустный тон на веселый:
– Да ты не слушай меня. Я прожила много лет, и у меня свои причуды. У тебя все будет по-другому, намного интереснее и счастливее.
Хелен протянула руки и, обняв дочь, играючи повалила ее на спину. Они стали весело кататься по постели, смеяться и целовать друг друга в щеки.
– Я тебя обожаю!– призналась София, крепко прижимаясь к материнской груди.
– Вот и славно! Я думаю, у тебя действительно все впереди. Только прошу тебя об одном: не раздаривай себя по мелочам. Иначе, когда «грянет гром», в тебе не останется сил удержаться на ногах и сохранить благоразумие. Не торопись с выводами и решениями.
Весь смысл слов матери Софии еще предстояло осознать много позже, а сейчас она наслаждалась беседой с самым близким ей человеком. Каждое ее слово было на вес золота, словно заветом, святой мудростью.
Неотступно приближалась ночь, и Хелен попрощалась с дочерью. Уходя, София с умилением и любовью понаблюдала, как мать готовится ко сну, переодеваясь в пижаму, причесываясь, и завершила ее приготовления заботливым расправлением складок одеяла, когда та улеглась в постель.
– Ну вот, доброй ночи! Мы здорово поговорили. Я горжусь, что у меня такая мама!
– И я горжусь такой дочерью!
София пересекла спальню и, открыв дверь, вдруг замерла на пороге. Ее беспокойный поиск имени, кажется, был завершен. Она оглянулась
