Редактировать или удалить (СИ) - "Torry-Katrin"
- Знаю, - так тихо, что я едва услышал. - Но гораздо проще свалить всю вину на тебя, что я и сделал. Пытался убежать от фатальной катастрофы, прячась в спасительном самообмане. Потом и он растворился без следа. И осталась только безобразная реальность. Наталкиваясь на тебя дома или в школе, я боролся с двумя диаметрально противоположными, но одинаковыми по силе желаниями: избить до полусмерти или зажать в угол и получить всё, о чём грезил несколько бесконечных месяцев.
- Жалеешь, что не выбрал первое?
Тяжёлый взгляд исподлобья заставил меня замереть на вдохе.
- Иногда.
Прикусив губу, я активно кивал, пытаясь подавить возникшее в горле першение. Я предвидел такой ответ, но не подозревал, что воплотившись в звуковую оболочку, он сможет причинить такую боль. Не вытерпев, я всё-таки откашлялся.
- Прости, - шёпот опалил мои уши.
- Нет, ты…ты всё правильно делаешь… То есть, я хочу сказать… - теперь в носу зачесалось, словно в нём взорвалось сразу тысяча газовых пузырьков. Да что ж такое… - Спасибо за честность. Правда, это… очень важно для меня, и…
- Том, - брат прикрыл веки и потёр виски. Я запаниковал. Молчи, Билл, умоляю, молчи! Я не хотел больше слышать ни слова.
- Почему не Габриэль? Он ведь много для тебя значил.
- Такое ощущение, что твоя цель получить от этого разговора как можно больше комплиментов в свой адрес. Много, но не достаточно, понятно? Он был скорее другом, братом не по крови, но по духу. Замкнутый, ощетинившийся против всего внешнего, со мной он становился собой, пылким любовником, учителем, забота обо мне сквозила в каждом его слове, в каждом жесте. И я растворялся в этом внимании, почти болезненной ласке, в его фанатичной любви. Сделай мордочку попроще, Том, представь, меня тоже можно любить, и любить сильно, просто так, ничего не требуя взамен. Он знал о тебе, поэтому страдал, мучая себя и меня, приняв бесповоротное решение не позволить нам зайти слишком далеко. Это раздавило бы нас обоих. Габриэль…мой мудрый друг. Думал, я хочу использовать его, и в какой-то степени был прав. Я истерил, доводил его до бешенства, бессовестно пользуясь своим особым положением. Однажды он связал меня по рукам и ногам во время одного такого приступа, я тогда в очередной раз пришёл к нему требовать полноценного секса, - Билл запрокинул голову, рассмеявшись. - На каждое его «нет» я взрывал ещё хлеще, а этот непрошибаемый гад с каменным лицом смотрел на моё представление. Ну а потом он просто скрутил меня и бросил на кровать. Я извивался как уж и орал благим матом, а он сидел в кресле и читал книжку! Правда, свою вину он сполна загладил тем же вечером, заставив меня кричать уже по другому поводу. Клянусь, чуть не скончался, он выдавил из меня все соки.
- Вы были бы отличной парой.
- Если бы не ты.
- Если бы не я.
Повисла неловкая пауза. Билл закрыл глаза, а я не мог отвести от него взгляда. Вот и выяснилось, что чужой человек всего за один год сблизился с ним так, как мне не удалось за всю жизнь. А всё потому, что я никогда по-настоящему не пытался. Если бы не паталогическое влечение, значил бы я для него хоть что-то?
- Знаешь, о чём я часто думал, когда только познакомился с ним? Смешать бы вас как два ингредиента одного лекарства, может тогда эта смесь и вылечила бы меня. Каждому из вас не хватало чего-то, что было в другом. Тебе здоровой самоуверенности, смелости, дерзости и природного магнетизма Габриэля, его мужской энергии, жёсткости, в конце концов, чтобы справляться со мной. А ему… Хотя, о чём я говорю, он был совершенен, понимаешь? Вспоминаю и не могу придумать ни одного недостатка. Он ни в чём не виноват. Дело только во мне. Наверное, я был проклят, и теперь до конца своих дней вынужден биться в агонии собственных чувств к человеку, который никогда не ответит взаимностью. Ты моё проклятье, Том. Но я не намерен гореть в одиночку. Смирись, вот увидишь, станет легче.
- Смириться? Как это сделал ты?
- А что тебе ещё остаётся? - его губы скривились в издевательской ухмылке. - Что ты можешь?
- Бороться.
- Против меня? Ну-ка, ну-ка, поделись стратегией.
- Нет, не против, а за. За жизнь, за будущее, которого у нас нет, за маму… За всё то, что отец отнял у нас. На нём лежит груз ответственности, и ни ты, ни я не должны помогать нести его. Если мы не можем исправить то, что было, нужно хотя бы попытаться исправить то, что будет, - эта угнетающая, бьющая в виски мысль уже несколько раз всплывала на поверхность. Я потерпел поражение. Всё бесполезно. Прошлое слишком спрессовано, чтобы я мог втиснуться между слоями, вычистить один и заменить другим. Наверное, та старушка заранее знала, что я проиграю, тогда к чему всё это? Я узнал правду, без которой бы легко обошёлся, но теперь моя жизнь, какой бы дерьмовой она не была, станет ещё более нетерпимой.
- Только не начинай, ты же знаешь, меня тошнит от твоей лирики. Предупреждаю.
Я опустился на пол, усевшись по-турецки напротив него, и взял его ладонь в свою, внимательно следя за реакцией. Это гарантия моей безопасности и дополнительного времени в случае экстренной ситуации. Когда я касаюсь его, он всегда держится до последнего, не вырываясь даже на точке кипения, будто я зверёк, которого можно спугнуть одним резким движением. Ещё одно маленькое наблюдение, из которого пришла пора извлечь пользу. Билл сделал вид, что не заметил этого жеста.
- Наши отношения – это чёрная дыра. Она засасывает нас всё стремительнее, по пути истязая тела и души. Ты же видишь, как я подавлен, потому что сам все эти годы пребываешь в схожем состоянии. Нет, послушай меня, - заметив, что брат хочет возразить, я ещё крепче сжал его руку. - Можешь считать это официальным признанием, исповедью, покаянием, как хочешь… Да, мне действительно хорошо с тобой… в постели. Хоть и не с чем сравнивать, но я почему-то уверен, что лучше мне не будет ни с кем, и это…просто убивает, уничтожает по крупице, я превратился в заложника собственного тела, которым управляешь ты, Билл. Так виртуозно, что я не в силах сопротивляться. Мне остаётся только завороженно следить за твоими манипуляциями, втайне надеясь, что однажды кукловод сжалится и обрежет нити, отпустит свою любимую куклу и подарит ей долгожданную свободу. Твоя близость необходима мне как солнце и воздух, но я хочу, чтобы с телесной она заменилась на духовную, такую, как в детстве. Хочу нуждаться в тебе, но иначе. Давай найдём компромисс. Ты отпустишь меня, из этой квартиры, города, а я буду приезжать к тебе так часто, как только смогу, буду оплачивать жильё и обеспечивать тебя всем необходимым, но нашим прежним отношениям должен прийти конец. Вместе мы справимся. Взгляни на себя! Любой ляжет к твоим ногам, стоит только поманить. А я… Я хотя бы попробую, каково это – быть с кем-то другим. Ты заслуживаешь любви, о которой говорил и мечтал всё это время. На самом деле я тебе не нужен…
Я подавился словами, когда Билл выдернул руку, ловко оттолкнулся от стены и вскочил на ноги. С совершенно дикими глазами он смотрел сверху вниз, заставив меня высоко задрать голову. Я инстинктивно напрягся и отклонился назад, оперевшись на руки. Чёрные пряди волос перекрывали половину его побагровевшего лица, скулы заострились, а белые клыки из-под подрагивающей верхней губы привели меня в ужас.
– Думаешь, мне всё это нравится? – крик волной отразился от стен. Плотина прорвалась. - Жить с таким ничтожеством как ты?! Одолжение он решил мне сделать, мудак! Да я тебя ненавижу, презираю и отторгаю всем своим существом, это ты понимаешь, нет? Если бы не моё помешательство, от тебя и мокрого места не осталось бы. Мне стыдно, что ты мой брат, и что ещё абсурднее – близнец. Раз за разом жестокость побеждает ещё более губительное чувство – жалость. К тебе, Том. Ты жалок и бесполезен, ты никому не нужен, исчезнешь – вряд ли кто заметит. Убогость фантастически сочетается в тебе с эгоизмом, хотя в какой-то мере объясняет её. Ты трахаешь меня, потому что тебе хочется. Точка. Не ищи себе оправданий, трусливый зайчишка, в них никто, даже ты сам, не верит. Даже сейчас, о чём ты думаешь, мой милый? Уж не о том ли, как я дьявольски хорош в гневе? Может быть, вспоминаешь наши ночи, как вколачивал меня в матрас и бурно кончал, купаясь в моей милости? О, не стоит смущаться, все свои. Неужели нельзя принять, что ты извращенец, каких свет не видывал? Знаешь, а это просто. Нужно только перестать барахтаться в зыбучих песках. Ты мазохист, братишка, причём ядерный.
