Дарья Плещеева - Береговая стража

Однажды Лизе это почти удалось. И тоже внезапно. Однако она не сумела воспользоваться случаем и полгода корила себя за неуклюжесть и глупость.

Она оказалась в обществе, где шла большая игра. В сущности, она попала туда случайно и не ожидала увидеть в гостиных столько знатных особ. К счастью, Лиза была хорошо одета и отменно причесана, а кружева, обрамлявшие низкий вырез малинового платья из французской материи, шитой шелком, были сработаны во фламандском городе Малин, — человек, разумеющий в моде, должен оценить это сочетание. На пальцах дорогие перстни, в том числе и лучший — подарок мужниной сестрицы Марьи Петровны — с крупным солитером, окруженным рубинами, удивительно точной огранки, а формы — такой, что Лиза не знавала подобного в столице: на палец возвышался над оправой.

Лиза сперва все жалась к стенкам да к уголкам, хотя дама, с которой она приехала, чувствовала себя отменно и веселилась от души. Вдруг все стихло — и музыка, и голоса: прибыл некто долгожданный. Лиза оказалась недалеко от дверей, к которым устремились охотники первыми приветствовать гостя, и увидела высокого плечистого кавалера, с грудью сплошь в звездах, при этом причесанного небрежно и не напудрившего русых, от природы кудрявых волос. Он улыбался, но взгляд был для человека непривычного страшноватый — левый глаз мертв, правый глядит рассеянно.

Кавалер оглядел Лизу насколько смог на ходу: она знала, что он оценил пышную, низко открытую грудь и правильное лицо. Ее охватил восторг: шанс, шанс! Сам Потемкин готов был позвать в опочивальню! Этого шанса нельзя упускать — судьба помахала перед носом пропуском в высшее общество, и Лиза пошла следом туда, где для него спешно освобождали ломберный стол.

Он сел и выложил на стол несколько крупных камней без оправы. Беседуя, он по-всякому поворачивал их пальцами, тер друг о дружку, заставлял описывать круги по ладони. Рядом с камнями спутник князя, обрусевший казанский татарин, положил небольшие листки бумаги и карандаш. Потемкин любил по ходу разговора делать какие-то загадочные заметки.

Пока сдавали карты, он еще раз посмотрел на статную даму, не сводившую с него глаз. Это было замечено — Лизу позвали играть в реверси за соседний стол.

Нельзя было выглядеть нищенкой, если в двух шагах от тебя — сам Светлейший князь. Лиза проиграла двадцать червонцев. Потом дивным образом составилась партия в вист — все те же добрые люди, проследившие потемкинский взгляд, взяли в четверку игроков Лизу. И тут счастье изменило ей — татарин (потом она узнала — это был секретарь князя Попов) что-то ему нашептал, отчего Потемкин сделался задумчив. Он играл кое-как, то и дело отвлекаясь на листки, но Лиза играла от волнения еще хуже.

Она проиграла князю лучший свой перстень, проиграла с умыслом — чтобы умаслить, завлечь, вынудить на щедрость и на более близкое знакомство. Но он пренебрег — взял перстень, сунул в карман да и уехал.

Больше в том доме Лиза не бывала. Но внимание князя запало в душу, да и перстенька было жалко. Мужу она ничего не рассказала — он в ее шкатулки с украшениями не заглядывал, стало быть, и каяться незачем.

Но судьба все же оказалась благосклонна к Лизе — послала Морозова с приметным перстнем на пальце. И указала путь — вот через кого можно свести настоящее, а не кое-какое знакомство со Светлейшим. Он щедр к своим — если дарит юного щеголя таким перстеньком. Правда, его окружает такая свита, что половину можно сразу сдавать в петровскую Кунсткамеру: певцы, плясуны, уроды, шуты гороховые, есть даже прыгун, который с места может перескочить через стоящего человека. Но он покровительствует людям молодым и достойным — как знать, не станет ли Морозов через полгода его секретарем?

Лиза знала — ей нужно только зацепиться, только один коготок запустить, дальше она справится и без долговязого щеголя, который, впрочем, недурен, и губы у него сочные, молодые…

Господин Морозов ей понравился — но не только тем, что мог привести в ее гостиную знатных особ, которые запросто приняты у Светлейшего князя. Он был хорош собой — однако и не сладкий красавчик, эту породу она не выносила. Он был тонок и плечист — именно таков, что вообразишь его среди смятых простыней, и сердце зайдется. Однако ж его близкое знакомство со Светлейшим было на первом месте.

Разумеется, за одно утро обстановку в доме не меняют, но хоть что-то сделать можно — если не скупиться. Лиза готова была тратить деньги, но осмотрительно. Лавки нужны ей были, чтобы составить представление о новом облике своих гостиных, и вскоре первое приобретение было сделано — она купила модный круглый столик со стеклянной столешницей и распорядилась отправить его домой. Вскоре нужные мысли явились — и она высадила взятую для услуг девку, наказав ей бежать домой и велеть дворецкому Ивану Данилычу спешно вызвать хороших мебельных обойщиков.

Непременным завершением долгой торговой вылазки было катанье по Невскому. На сей раз в санки заложили не Желанного, а Любезного, и как не похвалиться красавцем рысаком.

Проезжая вдоль каменной стены в полтора аршина высотой, над которой возвышалась деревянная решетка, Лиза подняла взгляд, чтобы увидеть часы на колокольне Казанского собора. Сам собор, стоявший за стеной посреди обширного двора, был невелик и в праздничные дни уже не вмещал всех прихожан, тем более, что туда нередко приезжала государыня с придворными. Она любила этот храм — здесь в достопамятном шестьдесят втором году принимала присягу Сената, Синода и двора, здесь праздновала все военные победы, здесь и сына Павла женила на принцессе Гессен-Дармштадтской.

Соборная колокольня в двадцать восемь сажен, и шпиц ее был обит блестящей жестью. Когда Лиза высматривала положение стрелок на часах, бухнул колокол, извещая, что уже два часа пополудни. Перекрестившись одновременно с кучером и компаньонкой, Лиза приказала везти себя домой. Любезный прибавил ходу — позади остались и собор, и остановившиеся у стены, чтобы произнести краткую молитву, прохожие — иная старушка из простонародья земной поклон совершала со всем усердием прямо на улице, мало беспокоясь, что об нее кто-нибудь споткнется.

Из странствий Лиза привезла прекрасную плотную ткань, чтобы заново перетянуть кресла. Ее гостиная была мрачновата, особенно зимой, и ткань она выбрала бледно-лимонную, с большими причудливыми цветами, вроде чертополоха, и раскидистыми листьями. А ту с китайскими пейзажами, что сейчас была на креслах, Лиза полагала пустить на маленькие подушки для своей уборной комнаты. Она хотела перед тем, как потратить деньги, показать мужу свою бережливость, и смеялась в душе — не более полутора лет минет, и нужды в домашних комедиях не станет…