Георгий Ланской - Оглянись на пороге

Они приветствовали так друг друга уже много лет. В отличие от жены, Николай к сватье относился более радушно, зятя любил и вовсе не относил их семью ко второму сорту, как это делала Алла со свойственным ей высокомерием истинной аристократки. Хотя откуда там аристократизм? Всем известно, в какой дыре она родилась и кто ее из грязи вытащил…

— Коля, кто там? — послышалось из гостиной.

— Это Оля пришла, — пророкотал Николай в ответ зычным басом. — Ну проходи, чего в дверях застыла? А это что за зверь с тобой?

Котенок уже сидел у ног гостьи, задрав голову, и мяукал, открывая розовую, как мякоть недоспелого арбуза, пасть. Ольга брезгливо отодвинула его ногой.

— Это не со мной. У вас на лестнице сидел. Выкинул, поди, кто-то.

— Кого выкинули? — спросила Алла, выходя в прихожую. — Здравствуй, Леля.

Одета она была в расписной китайский халат с пестрыми цветами и птицами вроде павлинов, и даже на голове был намотан тюрбан из шелкового шарфика в тон. Ольга раздраженно подумала, что Алла даже в гробу умудрится выглядеть шикарно. Не жертва разбойного нападения — царица Савская, Шехерезада, Клеопатра!

Сравнив себя с тонкой, как тростиночка, сватьей, Ольга погрустнела, но тут же взбодрилась. Пусть она не так эффектна, зато на голову превосходит соперницу в гостеприимстве!

Равнодушное отношение Аллы к гостям Ольгу всегда шокировало. Сама бы она бросилась с объятиями, льстивыми комплиментами, притворно или искренне радуясь встрече, а эта и бровью не ведет. Максимум гостеприимства — чашка чая, причем в мизерной чашке дорогого сервиза. Кипяток экономят, что ли?

— Ты чего встала? — вскинулся Николай. — Ложись иди немедленно!

— Коля, успокойся, я не намереваюсь немедленно скончаться… Так кого тут еще выкинули?

«Еще» Алла произнесла с еле заметной презрительной усмешкой, которую гостья немедленно отнесла на счет сына и в глубине души пожелала сватье сдохнуть, желательно в муках.

— Да вон, котенок у вас на лестнице, — ответила Ольга и торопливо потянула на себя дверь, выпихивая животное наружу. — Коленька, возьми сумку. Там у меня тортик…Ты когда приехал-то? Как там Прибалтика?

Пока Ольга запирала дверь, котенок шмыгнул между ее ног прямо в квартиру, уселся в прихожей и душераздирающе пискнул.

— Вот бедолага, — раздосадованно произнес Николай.

— Ой, да выкини ты его, — отмахнулась женщина. — Лучше прямо на улицу, там быстрее отмучается.

— Тебе лишь бы выкидывать, — фыркнула Алла. — А ему небось тоже жить хочется. Коля, там где-то у нас колбаса была, и молока налей, а я и правда пойду прилягу.

— Ты что, оставить его хочешь? — поразилась Ольга.

— Что тебя удивляет?

— Так ведь зассыт все, обои пообдерет! Оно тебе надо?

Алла не удостоила это замечание ответом и, фыркнув, удалилась в гостиную, где приглушенно бубнил телевизор. Николай принял у Ольги пальто, пристроил его на вешалку и, прихватив котенка, удалился на кухню.

— Ты в гостиную проходи, я сейчас туда чайку принесу, — крикнул он.

Она так и сделала. Там на диване, словно курильщица опия из рассказов о Шерлоке Холмсе, возлежала Алла. Усевшись в кресло, гостья без особого интереса расспросила ее о здоровье, выслушала столь же неинтересный отчет и пожаловалась на собственное высокое давление.

Колдовавший на кухне хозяин квартиры скоро появился, вкатил сервированный столик с чашками, сахарницей и щедро нарубленным тортом. Следом, отчаянно мяукая, прибежал котенок.

— Ишь ты, блохастый, — восхитился Николай. — Не хочет один быть.

— Никто не хочет, — мрачно прокомментировала Алла. — Хватит того, что умираем в одиночку.

— Чего ты начала-то? — буркнул Николай, подхватил котенка на колени и стал гладить. Тот сразу заурчал, закрыв глаза. — Нет, Оль, ты представляешь, ей по башке дали, а она, партизанка, мне ни словечка… И Ирка, поганка такая. Тоже как партизанка молчала. Ишь, Зои Космодемьянские нашлись!

— Ну сказала бы. Что толку? Ты бы рядом лег. И кому от этого стало бы лучше? — отмахнулась Алла. — Валялись бы, как две колоды, кто б за нами ухаживал?

— Да, да, — скорбно поддакнула Ольга, ковыряя торт ложечкой. — Живешь вот так, живешь, а потом — раз, и никому не нужен.

— Скажешь тоже, — возмутился мужчина. — У нас вообще-то дети есть.

Торт, задуманный неизвестным кондитером как медовый, был сухим и невкусным. Кроме Ольги его никто не ел. Алла вообще не прикасалась к сладкому, берегла фигуру, а Николай предпочитал кофе с коньяком. Зная о пристрастиях сватов, гостья сознательно выбрала недорогое угощение. Нечего деньги переводить, все равно не оценят!

— Где они, дети? — вздохнула Ольга, радуясь, что разговор свернул в нужное русло. — Дети разбежались и сходиться не собираются. Вот что им не жилось, а?

— Так ты у сына своего спроси, — ядовито посоветовала Алла. — Чего ему не жилось?

Ольга отставила чашку и старательно всхлипнула.

— Что же ты, Аллочка, меня в больное место-то? Неужто, думаешь, я не спрашивала? Или мне их разрыв нравится? Вы хоть живете по-старому, а я уже вся извелась…

Вытащив из рукава платочек, она высморкалась. Алла молчала, Николай мрачно прихлебывал чай, почесывая пригревшегося зверька.

— Я им разойдусь, — сурово сказал он и неожиданно рявкнул так, что в люстре звякнули хрустальные подвески: — Я им разойдусь! Я им так разойдусь, места мало будет!

— Сиди уже, — процедила супруга сквозь зубы. — Что, лучше жить, зная, что твой муж гуляет направо и налево?

— Так муж все-таки, — запричитала Ольга, разозлившаяся на непрошибаемую жесткость сватьи. — Ну, оступился человек, с кем не бывает? Надо уметь прощать.

Алла посмотрела снисходительно, и только в светло-серых гадючьих глазах блеснула слюдой насмешка.

— Простить легко, Леля, в том-то все дело. Легко прощать, отпускать грехи. А вот жить и помнить — невыносимо. Ты не одна переживаешь, поверь. Я, пока лежала в больнице, все думала, думала… Ну, сойдутся они, и что? Сережа на работе задержится, а Ира будет думать, что он снова с бабой. Будет прислушиваться к звонкам, одежку обнюхивать — не пахнет ли духами. И так день за днем, жить и подозревать, потому что доверия нет. Понимаешь, о чем я?

Ольга упрямо помотала головой.

Ишь ты, умная выискалась! Кота пожалела, а зятя не хочет!

— Мы ведь с ней говорили, — с неожиданно горькой интонацией сказала Алла. — Буквально вчера. И я думаю: может, она права? Может, им лучше разойтись? Они еще молодые, смогут найти себе кого-нибудь.

— Кого, например? — зло сказал Николай. — Что это еще за формулировка: «кто-нибудь»? Нам «кто-нибудь» в семье не нужен!