Валентина Мельникова - Мой ласковый и нежный мент

– Ну и что: твой Барсуков сделает? – Кочерян недоуменно посмотрел на нее. – Она же там с матерью живет. Вот если бы одна, тогда другое дело.

– Да, ты прав, – вздохнула Людмила и посмотрела на часы. – Давай-ка домой, дорогой! А то не успеешь собраться. До подъема всего три часа осталось.

«Рафик» опергруппы заповедника не дошел до сторожки, потому что забуксовал в снегу, разбитом гусеницами. Похоже, все трактора леспромхоза побывали здесь. Шесть сотрудников охраны заповедника, пять милиционеров во главе с Барсуковым высыпали из машины и, закинув карабины за спину, быстро пошли к домику.

Людмила с ними не поехала. Вместе с группой, которую возглавлял Стас Дробот, они добрались на вездеходе до кладки через реку. Здесь было решено устроить первую засаду. Омоновцы разделились на две группы и устроили еще две засады: одну – ближе к перевалу, другую – в нагромождении камней у дороги, которая вела к заимке Надымова. Так распорядился Барсуков, и это решение было вполне обоснованным: если браконьеры отступят, то именно здесь и будут пробиваться. Другого пути из-за недавнего обильного снегопада просто-напросто не было. Сам Барсуков был с группой, которая проверяла лесорубов, и Людмила видела его только утром, и то мельком, так что не успела даже поздороваться.

В душе она восхищалась, как быстро и слаженно действует на этот раз милиция: ни суеты, ни лишней беготни и ругани, как это бывало прежде. И с омоновцами без особых споров и выяснения отношений обошлось, без дележа полномочий и власти.

И к охране заповедника с должным уважением отнеслись, определили ребятам одну из основных ролей в операции, без всяких признаков профессионального снобизма и чванства.

Конечно, она понимала, что даже очень хорошо задуманная и тактически правильно организованная операция может быть провалена из-за пустяка, по чистой случайности, но пока все складывалось наилучшим образом. Она скрестила пальцы на обеих руках. Так, на всякий случай, на удачу!

…Сторожка стояла на опушке сильно изреженного, варварски вырубленного леса – черная от времени, вместительная изба. Над высокой железной трубой клубился густой желтоватый дым, у входных дверей снег был истоптан множеством ног, залит мазутом и соляркой. Здесь же стояли прислоненные к стене ломы, пилы, валялись промасленные тряпки, пакля. Тут же выливались помои. Грязное, небрежное жилье людей, поселившихся здесь временно и ведущих себя в тайге соответственно извечному правилу временщиков: после нас хоть трава не расти!

Рядом с избой стоял старый, побитый трелевочный трактор. Недавно выключенный мотор звонко потрескивал: остывал. С гусениц все еще капала талая вода. Значит, жильцы в сторожке.

Хлопнула входная обитая старым клетчатым одеялом дверь. На улицу высунулся дедок с редкой бороденкой. Увидев милицию и лесную охрану, тотчас юркнул назад, а спустя пару секунд выскочил наружу и расплылся в приветливой улыбке.

– Моя милиция меня бережет! – продемонстрировал он знание классики неожиданно нежным и певучим голосом. – Давненько вас не видели. Заходите, заходите, – засуетился он, но глаза смотрели настороженно, а на лице явно читалось: зачем заявились? По чью душу?

Согнувшись в дверях, Барсуков протиснулся в избу первым.

Сквозь грязные, давно не мытые стекла двух окон с трудом пробивался тусклый дневной свет. Пол тоже давно не подметали, а о мытье его, видно, испокон веку и речи не заходило. Семь коек, заправленные грязными одеялами, стояли рядком вдоль стены. Два человека в помятой одежде, вероятно трактористы, старательно поправляли матрацы и подушки. Видно, спали и только что вскочили, предупрежденные хозяином. Угол избы, отгороженный кусками фанеры, обозначал жилье деда.

– Предъявите документы! – приказал Барсуков, не здороваясь.

– – А вы кто такой, позвольте спросить? – справился один из трактористов. Второй молча отступил за его спину и быстро переглянулся с дедом.

Денис отметил этот быстрый и настороженный взгляд, но представился и показал удостоверение.

Тогда и парни назвались. Оказалось, живут в соседнем районе, но работают в леспромхозе, трелюют лес неподалеку. Вот, заехали дружка проведать… Дед согласно кивнул: дескать, он и есть тот самый дружок.

Оперативная группа заповедника и милиционеры рассредоточились по комнате, заняли места возле окон и дверей. Двое лесников прошли в закуток деда, где что-то варилось на плите. Дед проводил их обеспокоенным взглядом, но тут же заулыбался и подтолкнул одного из трактористов к кровати:

– Сядь, Мишка, не крутись у начальства под ногами.

– Обыщите помещение! – опять приказал Барсуков.

– А по какому праву?.. – начал было дедок, но, встретив жесткий взгляд начальника РОВД, осекся и замолчал.

– Подымись. – Один из милиционеров подошел к парню, названному Мишкой. – Твоя постель?

– А тут, как при коммунизме, все общее! – Парень вставать не торопился, сидел себе, покачиваясь на пружинах, да еще издевательски ухмылялся. Но два милиционера не очень вежливо подхватили его под руки, оттолкнули в угол, сдернули с кровати матрац.

На железной сетке лежал карабин.

– Твой?

– Я ж сказал, тут все общее! – оскалился парень в улыбке, показав желтые, прокуренные зубы.

– Патроны где?

Мишка пожал плечами и отвернулся к окну: дескать, бог с тобой, какие патроны?

Второй тракторист заранее отошел и сел у запотевшего окна. Всем своим видом он старался показать, что здесь в гостях и ему нет никакого дела ни до этой хаты, ни до ее обитателей.

Но под его матрацем обнаружили обрез и охотничий нож, явно работы Цымбаря.

– Твое добро? – спросил у него Барсуков.

– Понятия не имею. – Он деланно усмехнулся. – Мы здесь чужие…

Дед заохал и проворно метнулся к дверям. Но его успели схватить за шиворот.

– Посиди-ка, дедуля, в избе! – предупредил его Барсуков. – Рано еще оповещать дружков. Мы уж как-нибудь сами с этим справимся.

Из-за куска фанеры выглянул один из лесников:

– Товарищ подполковник, тут тоже кое-что обнаружили.

В закутке топилась плита. А в большой эмалированной кастрюле варилось мясо.

– Маралятина, – пояснил Барсукову опытный в подобных делах лесник и прикрикнул на старика:

– А ну, вражье семя, покажи, где мясо рубил? Где туша?

– В магазине туша, – весело огрызнулся дед. Он все еще пытался обратить случившееся в шутку. – Двадцать пять рублей кило.

Два лесника вышли на улицу. Отыскать разрубленную тушу под снегом у задней стены особого труда не составило. А чуть дальше, заваленная пихтовыми ветками вперемешку со снегом, хранилась другая. Браконьеры, судя по всему, не слишком прятались.