Татьяна Устинова - Олигарх с Большой Медведицы

– Что? – прохрипел он. – Что ты тут делаешь?

– Мне необходимо с тобой поговорить, – отчеканила мать. – Разреши мне войти.

Он машинально посторонился, продолжая сжимать зонтик в руке.

– Что это такое? – Она уверенным движением зажгла свет и увидела на полу кучи вывороченной и испорченной одежды, вспоротые подушки, куски белого поролона, вылезшие из мебели, битое стекло и еще какую-то дрянь. – Что происходит, я тебя спрашиваю!

Он молчал. Вода текла с волос, попадала в глаза. Он вытер лоб рукой.

– Впрочем, это совсем не мое дело, – констатировала мать. – Я должна сообщить тебе нечто важное. Я думала обойтись без этого, но, видимо, не удастся. Поставь эту штуку на место, или ты собираешься уколоть меня отравленным наконечником?

О, какое это было бы счастье – уколоть ее отравленным зонтиком, чтобы она умирала в мучениях, корчилась здесь, прямо у его ног! Это тоже решило бы все его проблемы, но у него не было отравленного наконечника!

Он спрятал за спину зонт, но из руки не выпустил – на всякий случай, если ему придется от нее отбиваться.

Мать огляделась с отвращением, рукой в перчатке скинула что-то с дивана и уселась на самый краешек.

– Я должна сказать тебе, что Фаберже подлинный, – отчеканила она.

Он моргнул.

Какой Фаберже?! При чем тут Фаберже?!!

– Он подлинный и за ним охотится не кто иной, как Белоключевский. Надеюсь, у тебя еще не совсем размягчились мозги и ты знаешь, кто это!

– Кто? – тупо спросил он, сжимая зонтик.

– Мне хотелось бы узнать, где Фаберже. За этим я и приехала. Будь добр, скажи мне.

– Елизавета Юрьевна! – Мила бросилась к ней так, будто не чаяла увидеть больше никогда. – Где же вы пропадали так долго?! Что случилось?! Я прямо не знаю, что отвечать, целый день звонки, а вас нет, и я так нервничала, просто ужас!

Лиза стянула шубу и быстро запихала ее в шкаф.

– Мила, мне нужен Макс. Узнайте, пожалуйста, на месте ли он, и предупредите его, что мы сейчас подойдем. Сварите нам кофе. Из заказчиков никто не приезжал?

– Альфред Георгиевич был еще утром, но уехал, так вас и не дождавшись. Он обещал позвонить, но, видимо…

– Видимо, да, – отрезала Лиза. – Сварите нам кофе побольше и покрепче. Так, чтобы хватило на всех. Срочного ничего нет?

– Звонил Игорь Владимирович, – выпалила Мила, косясь на Белоключевского, который так и маялся в дверях, словно не решался войти. – Просил вас обязательно с ним связаться.

Лиза ничего не поняла.

Что за Игорь Владимирович?.. Какой такой Игорь Владимирович?..

Дунька увесисто толкнула ее в бок, моментально сообразив, что у сестры временное помутнение рассудка.

Ах да. Игорь Владимирович – это ее бывшая большая любовь номер пять. Нет, номер шесть. Нет, кажется, все-таки пять.

Со вчерашнего вечера никакие большие любо-ви – ни с каким порядковым номером! – не имеют к ней отношения.

Возможно, никогда не имели.

– Мила, с почтой что-нибудь пришло?

– С почтой пришло полно всего, – сказала секретарша и улыбнулась Дуньке. – Что именно вас интересует?

– Макет из типографии. Стикеры, постеры.

– Лобстеры, – подсказал Белоключевский.

– Лобстеры, – повторила Лиза машинально, просматривая бумаги. – Какие лобстеры, при чем тут лобстеры?!

Мила осторожно хихикнула. Из всех сотрудников только она одна грозную начальницу по-настоящему никогда не боялась.

– И постеры, и лобстеры, – сказала она успокоительно. – Кофе прямо сейчас подать?

– Ну конечно, не через год же! Дунька, проходи в кабинет. Дима… и ты тоже проходи.

– Можно, да? – уточнил Белоключевский.

Ее офис почему-то вызывал у него тоску. И некоторый дух противоречия взыграл, и желание возражать неизвестно против чего. Против всего.

Он не ожидал, что здесь окажется так богато. Так красиво. Так по-современному стильно. Почему-то он ожидал увидеть две скромные комнатки, битком набитые бумагами, сотрудников вроде давешнего Федора Петровича, три дохлых компьютера и кофейный агрегат в углу. Офис был шикарный – как и «бизнес-центр», в котором офис помещался. Наверняка за аренду дерут дикие деньги – лифты сверкают, лестницы мраморные, перила начищены, ковры глухи и уютны. Стеклянные перегородки, «макинтоши», все как у больших, определил про себя Белоключевский и усмехнулся.

Может, от того, что убранство офиса вдруг как-то очень резко, с места в карьер, вернуло его в прошлое, может, от того, что Лиза – его Лиза! – никак не ассоциировалась у него с руководителем и владельцем всей этой красотищи и благолепия, настроение у Белоключевского очень быстро испортилось окончательно.

Это смешно, но до ее офиса оно было превосходным – несмотря на стрельбу, несмотря на то, что он тонул в ванне, несмотря ни на что!

– Мила, что там с постерами? Распечатайте и покажите мне, я уже сто раз просила!

– Только один, Елизавета Юрьевна!

– И с Громовым мы так ничего и не поняли, где он?

– Он на месте и ждет, я уже позвонила.

– Какого черта он там ждет! Если на месте, пусть приходит!

– Вы же сказали, что сами к нему пойдете…

– Мало ли что я сказала, черт побери! Если он на месте, приглашайте его в мой кабинет! Дунька, проходи, что ты застыла? Дим, ты тоже проходи! Мила, помогите нашему гостю раздеться.

– Не надо мне помогать, – пробормотал Белоключевский. – Я вполне могу раздеться сам.

После этого замечания – возможно, вполне справедливого, – все три дамы уставились на него. Дунька моргнула круглыми темными глазами. Белоключевский подмигнул ей.

– Ну ладно. – Лиза опять углубилась в бумаги. – И соедините меня с Миклухиным, который полдня прождал. Кстати, кто с ним занимался?

– Федотов.

– Ну, значит, с Федотовым тоже! Что у вас за ступор, Мила?!

– Может, нам за дверью подождать?

– Дима, не ерунди.

Она почти затолкала его в кабинет, который оказался еще более шикарным, чем приемная, – вид на Москву-реку, стеллажи, диковинный цветок в вазе.

– Орхидея, – шепнула Дунька. – От поклонников.

Еще здесь были гобеленовый диван, который, казалось бы, совершенно не вязался с обстановкой в стиле «техно» и тем не менее идеально сюда подходил, странные настольные лампы, коробки с бумагами, рядком выставленные на стеллажах, и огромный телевизионный экран – как омут.

Компьютер тоже, разумеется, «макинтош».

– Садитесь. Дима, садись на диван. Мила, возьмите у него куртку.

Белоключевский куртку не отдал – в ней был пистолет, а без пистолета он нынче чувствовал себя как-то странно, как будто без штанов.

За распахнутой дверью кабинета чувствовалось некоторое нервическое оживление – очевидно, приезд начальства под вечер поверг всех в страх и недоумение. Так хорошо день сложился, тихо, спокойно, с сигаретой, кофейком и умными разговорами «за жизнь», так нет, принесло ее!.. Вечная с ней история, никак не отвяжешься от нее! Ночь на улице, а она возьмет да приедет, испортит все, заставит всех отчитываться, и не дай бог, если отчитаешься плохо!