Татьяна Полякова - Судьба-волшебница

– Потом покажу.

Он немного повозился на своем стуле, приглядываясь ко мне.

– Ты хотела поговорить о брате?

– Ты знал, что он был свидетелем в деле об убийстве?

С минуту Герман смотрел на меня в полнейшем недоумении, затем очень медленно откинулся на спинку стула.

– Знал.

– Расскажи мне об этом.

– Да нечего особо рассказывать, – пожал он плечами.

Голос звучал напряженно, может, кто-то не обратил бы на это внимания – кто-то, но не я. Я-то хорошо знала мельчайшие нюансы его голоса, движений, выражение глаз и всегда пыталась отгадать, о чем он думает. Сейчас, скорее всего, он пребывал в растерянности.

– В доме напротив убили женщину. После убийства менты пошли по квартирам с расспросами, и Арни сказал, что видел в тот вечер мужика. Я узнал об этом, когда было уже поздно, не то посоветовал бы ему молчать. Зачем влезать во все это?

– Он несколько изменил свои показания. Ты этого не знал?

– Изменил? – нахмурился Герман. – В каком смысле?

Я вполне доходчиво объяснила, что сначала Арни вроде бы видел просто мужика, а потом признал в нем своего соседа Серова.

– Для меня это новость, – покачал головой Герман, но взгляд отвел, теперь в голосе было едва заметное беспокойство.

– Менты нашли прослушку в его квартире, – тихо добавила я, кстати, так и есть, мне об этом по дороге сообщил Левандовский.

– Прослушку? – Вот теперь он был потрясен по-настоящему.

– К Арни наведался адвокат Серова, и кого-то это очень обеспокоило. Вдруг Арни вновь изменит показания? Ведь на самом деле он был вовсе не уверен, что вечером видел соседа.

– Откуда ты все это знаешь? – раздраженно спросил Герман.

– Адвокат – друг Стаси. Она и проболталась.

– Какой, к черту, друг?

– Его фамилия Левандовский. Ты же знаешь, у нее весь мир делится на наших и всех остальных. Левандовский – польская фамилия.

– Где-то я ее уже слышал, – буркнул Герман. – Ты хочешь сказать, что Арни убили из-за этих дурацких показаний?

– И убили те, – добавила я, – кто требовал, чтобы он узнал в мужчине соседа.

– Почему они, а не тот же Серов, к примеру?

– Потому что, в‑первых, Серов арестован, а, во‑вторых, ему это не выгодно. У ментов есть показания Арни, но теперь нет самого Арни, чтобы под давлением защиты их изменить.

– Да это чушь! – рявкнул Герман, привлекая к нам внимание немногочисленных посетителей кафе. – Я, скорее, поверю, что он сам на себя руки наложил. Ты явилась сюда, у него снесло крышу, когда ты, по обыкновению, начала его дразнить. Он всегда был на тебе помешан… Господи, – стиснув зубы, пробормотал он. – Этого не может быть.

Герман поднялся, схватил сумку с документами и, не сказав больше ни слова, пошел к выходу. Расплатиться я успела еще до его прихода, оттого, выждав минуту, покинула кафе. Гера переходил дорогу, направляясь к офису своей фирмы, который был напротив, а я поискала глазами машину Левандовского. Он сумел приткнуть ее неподалеку от кафе.

– Судя по сияющим глазам, тебя можно поздравить, – проворчал ясновельможный, когда я села рядом.

– Он знает, кто заставил Арни изменить показания, – заметила я, очень рассчитывая на поощрение в виде поцелуя.

– Он что, признался?

– Нет, конечно. Но я-то его хорошо знаю.

– Еще бы. Любовь всей твоей жизни.

– Жаль, я твою не видела. Пухлая тетечка лет тридцати пяти с оплывшим личиком и бюстом четвертого размера?

– Явное преувеличение. Я что, выгляжу дядей под сорок?

– Ты выглядишь роскошно, только перестань попрекать меня ошибками юности. Они есть у всех, но не все способны их исправить.

– Тебе-то, без сомнений, это блестяще удалось. Кажется, твоя былая любовь в офис не спешит, – кивнул он в сторону парковки.

Так и есть. Машина Германа как раз выезжала на проезжую часть. Мы тут же пристроились за ним.

– Откинь сиденье, – скомандовал Левандовский. – Он может тебя заметить.

Сиденье я откинула и теперь сгорала от нетерпения.

– Ты хоть расскажи, что происходит?

– Ничего. Едет человек куда-то, а мы едем за ним. Правда, едет торопливо, я бы сказал, несется как угорелый.

Минут через пять я вновь спросила:

– А сейчас?

– И сейчас ничего. Отстань, Зоська, боюсь его упустить.

Мы его не упустили. Вскоре Левандовский остановил машину, а я, приподнявшись, с интересом огляделась:

– Где мы?

– В моей машине. А твой Герман вон в том здании. Принадлежит оно некоему господину Сергеенко.

– И он конкурент твоего Серова? – расплылась я в довольной улыбке.

– Он был третьим в списке претендентов на большую пакость, но оказался самым шустрым.

– Теперь мы знаем, кто убил Арни, и жену твоего Серова, скорее всего, тоже.

– Знать и доказать – не одно и то же, детка. Но скажу честно, жизнь ты мне значительно облегчила. Если я покажу тебе фотографию блондина, которого ты видела возле дома Арни, сможешь его узнать?

– Смогу.

– Отлично. Поехали отсюда.

– Куда? – заволновалась я. – Разве ты не хочешь поговорить с Герой? Мы его сейчас так прижмем, он нам все выложит.

– Давай его лучше сразу пристрелим. Чтоб не думалось.

– О чем не думалось? – растерялась я.

– О том, что твое девичье сердце вновь к нему потянется.

– Левандовский, ты дурак, – сказала я.

– Да? А я бы все-таки пристрелил.

Он развернул машину, и мы поехали, как выяснилось, к Стасе.

– Значит так, прекрасная паненка, сидишь у старушенции и ничего не делаешь. То есть никаких гениальных идей. Я сейчас буду очень занят, в общем, постарайтесь обойтись без приключений. Дверь никому не открывать, самой никуда не выходить. Если что-то вдруг покажется подозрительным: машина во дворе и прочее в том же духе – немедленно звонить мне.

– А ты?

– А я занят. Можешь, кстати, меня поцеловать, вдруг не свидимся больше?

– Ты шутишь? – заволновалась я.

– Насчет поцелуя не шучу.

– Тогда расцелую, когда вернешься.

Он поднялся вместе со мной на третий этаж и сам позвонил в Стасину дверь. Стася предстала перед нами с зажатым в зубах мундштуком. Курить она бросила еще до моего отъезда, но иногда, нервничая, грызла мундштук.

– Что случилось? – испуганно спросила я.

– Ничего. Где вас носило, бесовы дети?

– Вам все расскажет пани Зоська, – приложившись к ее ручке, торопливо заверил Левандовский и сбежал.

– До чего ж хорош, – покачала головой Стася. – Скинуть бы мне годков пятнадцать…

– Пятнадцать? – уточнила я. – Возьмите себя в руки.

– И куда понесся наш шляхтич? – хмыкнула Стася.

Я подробно рассказала о достижениях этого дня и пригорюнилась.