Татьяна Тронина - Гнездо ласточки

Отец молчал, не улыбался, только щека у него подергивалась.

– Отпусти Гелю, пожалуйста, – Кира навела на голову отца ствол.

Отец, продолжая держать младшую дочь одной рукой за плечо, другой потянулся к карману. Но на Киру это не подействовало:

– Пистолет хочешь достать? Да ради бога. Стреляй. Стреляй, я не боюсь, ты в меня уже стрелял! Тогда уже точно от тюрьмы не отвертишься…

У Гели из-под очков текли по щекам слезы. Но она молчала, с надеждой глядя на Киру.

– А я не буду ни в кого стрелять, – вдруг сказал отец. – Ты права, зачем мне подставляться… Мне и так терять нечего. Вы меня все предали – ты, Геля, мать ваша – эта чертова кукла…

Отец рывком притянул к себе Гелю, приподнял. Девочка вскрикнула.

– Пусти ее!

– А теперь ты в меня стреляй, Кира. Стреляй! Тогда уж не меня – тебя посадят! – с азартом произнес отец. – Ну, давай! Слабо?..

Игорь был уверен, что Кира погибла. Ну, может, она не сразу погибла, не мгновенно – от того выстрела, но когда, раненная, свалилась в реку – то шансов выжить у дочери почти не оставалось. То, что найденный в лесу труп – не ее, ничего не меняло. Игорю просто время потянуть надо было. Потом нашли бы и Кирино тело… А может, и не нашли бы. Да какая разница! Мертвая и мертвая.

А Кира, оказывается, выжила. И прекрасно себя чувствовала. «Промазал… Я тогда промазал!» – с тоскливым сожалением подумал Игорь, глядя на дочь, которая в данный момент сама целилась ему в голову из ружья. И до того тошно было на нее, на Киру, смотреть… Они ведь на одно лицо – что дочери, что мать их. И как же это лицо надоело, за тридцать-то лет! Передать невозможно. До тошноты надоело, до безумия. Его бы стереть. Да, да, как ластиком – стереть этот нос, эти глаза, брови, уши… Эти унылые пряди волос, что висят вдоль щек.

Что она там сказала про видеозаписи? Они не исчезли? Врет, может, блефует? Или правда современные средства связи, Интернет позволяют пересылать с легкостью, из любой точки письма, фото, видео? Да, такое возможно, и даже, говорят, очень просто делается. Так что, скорее всего, Кира не блефует. Она же не дура, далеко не дура. Раз она затеяла собирать против него, отца родного, компромат – значит, подумала и о том, как эту информацию сохранить.

И Тим еще резко выздоровел. А раз выздоровел – то будет против него, против Игоря, копать. И Лида, Лида… И Оля. Теперь она точно станет против него, против мужа своего, свидетельствовать. И избил он ее сегодня чересчур сильно, не надо было ее по лицу… Перегнул палку в этот раз. Но это именно из-за того, что тошно смотреть на это лицо! Он его кулаками хотел стереть…

Ничего хорошего дальше не будет – отчетливо осознал Игорь. Случится то, чего он больше всего опасался: его уволят из органов и ославят на весь мир. Удастся ли Кире доказать, что это он в нее стрелял, нарочно? Она ведь, дочка его, не последний человек… Удастся. Так что его, Игоря, прежний мир – рухнул. Его больше не будут считать замечательным человеком, профессионалом. На него станут показывать пальцем, плевать в его сторону. Вся жизнь коту под хвост…

И вот что сейчас делать, что?!

Игорь сжал пальцы, впиваясь в плечи младшей дочери.

Геля опять вскрикнула.

– Отпусти ее, – повторила Кира, продолжая целиться отцу в голову. – Немедленно отпусти!

– Ты не выстрелишь, – покачал головой Игорь. – Кишка тонка. Это ведь не так просто, по себе знаю, – в живого человека стрелять.

– Ты скотина… Ты изувер, садист! – Кира, судя по всему, была уже вне себя. – Пусти ее!..

Игорь перехватил горло младшей дочери. Сжал чуть сильнее. Геля захрипела, забилась. Игорь сжал ее горло еще сильнее. И ему совершенно не было жаль младшую дочь. Он со странным чувством удовольствия наблюдал за лицом Киры – как оно менялось, бледнело, как подрагивали ее губы. Он словно испытывал свою старшую дочь – а ну-ка, что ты в ответ сделаешь?

Геля уже не хрипела, она начала обмякать в его руках.

И в этот момент Кира нажала на спусковой крючок.

Это удивительно, но Игорь увидел, как ему в лицо летит пуля. Словно в замедленной съемке.

Пуля летит прямо ему в лицо, а потом – бах! – его голова взрывается изнутри. С таким сочным треском – так арбуз падает на асфальт.

И темнота сразу – словно малиновый абажур в комнате выключили.

Кира чуть не опрокинулась назад (отдача у ружья оказалась очень сильной), но все-таки сумела остаться на ногах. Только уши на какое-то время заложило.

Лишь через пару мгновений Кира пришла в себя, к ней вернулись все ощущения. Что она обнаружила?

Отец лежал в другом конце комнаты. Дырка во лбу, а затылок, похоже, пуля разорвала на выходе… По полу растекалась темная кровь.

И Геля – тоже лежит на полу, не двигается, ее очки – чуть в стороне, разбитые. Ощущение – опоздала… Надо было не тянуть, выстрелить раньше!

– Геля… Гелечка. Ангел ты мой, – прошептала Кира. Села на колени, откинула прядь со лба сестры. И только тогда заметила, как пульсирует синяя жилка на шее у сестренки. Геля еще дышит. Она жива!

Стараясь не смотреть в ту сторону, где лежало тело отца, Кира взяла сестру на руки, поднялась и медленно вышла из дома. До больницы – минут десять пешком.

Сестра – хрупкая, маленькая для своего возраста – не показалась Кире тяжелой. Кира без проблем несла ее, стараясь не споткнуться на полутемных, пустых улицах.

Вот и больница. Тот же фонарь сверху – освещает небольшую площадь перед приемным покоем.

О чем в этот момент думала Кира?

О том, что надо спасти Гелю.

О матери. Как она там? Геля ведь успела сообщить, что отец сильно избил мать…

О Тиме. Как он? Помог ли ему доктор Захаров?

О себе. Она, Кира, теперь преступница. Убийца. И она совершила не просто преступление, а нечто страшное, что осуждалось во все века, во всех религиях, всеми и всегда.

Она убила своего отца. Нарушила главную заповедь – «чти отца и мать своих». Особо религиозной Кира никогда не была. Верила в Бога, да, но в церковь не ходила, постов не соблюдала, воцерковленных людей не понимала. Но сейчас, именно сейчас вдруг осознала, какое святотатство она совершила… Убила того, кто дал ей жизнь. И гореть ей теперь в аду.

Причем ничего нельзя изменить и исправить, поэтому вся ее жизнь разрушена.

О самом отце, кстати, Кира в этот момент не думала.

А, да, и еще одна мысль копошилась на краешке ее сознания. Мысль о том, что она разрушила своим выстрелом свою карьеру. Разве возможен теперь, после произошедшего, успех ее балета в Новом театре? Да, кто будет хлопать музыке, которую написала убийца? Скандал. Страшный скандал. По сути, Кира своим поступком разрушила на корню и репутацию Нового. Подвела огромное количество людей…