Татьяна Тронина - Гнездо ласточки
– Мама, ты как будто и не наряжалась никогда!
Мать обернулась и посмотрела на Киру с виноватой, смущенной улыбкой и сказала:
– А ведь правда, не наряжалась…
«Отец ей не давал. Господи, господи, что она за жизнь себе выбрала… Столько пережила, а вот танцует, поет. Глупость это или что?» – с тоской подумала Кира.
Ей было жаль мать. Кажется, она все-таки ее любила. Ну а как иначе? Иначе с ума сойдешь – если отец изверг, и мать еще нехорошая… Хоть кого-то надо любить человеку. Хоть мать – можно же простить?
«А в сущности, я не преступница. Я, по большому счету, свою маму защищала. Я ее – чтила, как и положено по всем древним законам… «Чти мать свою». А отец… Он и не отец мне был! Да. Все так. Я хорошая дочь!» – эта такая простая на первый взгляд мысль еще не приходила Кире в голову.
Но, едва она об этом подумала, на душе сразу стало легче. Словно камень свалился.
– Мамочка…
– Что? – Мать обернулась.
Кира соскользнула с кресла, подбежала к той, обняла.
– Девочка моя… – обрадовалась мать.
В этот момент на кровати завозилась Геля. Подняла взъерошенную голову, потом нацепила на нос очки. И тоже вскочила, побежала азартно обниматься.
Они стояли втроем, обнявшись…
На пороге возник Тим, в пижаме. Наклонил голову, заморгал сонно, озадаченно разглядывая обнимающуюся троицу. Потом раскинул руки и зигзагами, дурачась, «полетел» к своим женщинам:
– Сокол, Сокол, я Орел, иду на снижение… Вж-жж-ж…
Приблизился, сделал круг и заграбастал всех троих – Киру, Ольгу, Гелю – в свои объятия.
Точно крыльями их всех прикрыл.
Примечания
1
А. Рембо. Офелия, перевел Б. Лившиц.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
