Ольга Черных - Настойка мухомора для босса

– Скажи, как мне попасть к себе?

– Второй этаж, последняя комната по коридору, – помедлив, подсказал он, безошибочно сориентировавшись в планировке дома.

– Это я помню, но наш корабль так раскачивается на волнах, что я боюсь ходить по палубе. Что делать? У меня с детства морская болезнь. И потом… мне нужно в ванную.

– Ванная есть в твоей комнате, – так же шепотом сообщил Стас. – Можешь воспользоваться ею в любое время.

Но, похоже, Дана уже передумала идти в ванную. Она вертела головой по сторонам и кивала на Костю с Алисой.

– Боже, как они надоели. Смотрят на нас отовсюду. Хорошо, что еще Виолетту заблаговременно отправили на Кипр. Я так не хочу, скажи им, – капризничала она, затаив обиду на Костю.

Ольховский понял все с первого раза. Он согласно кивнул и руками соорудил крест, который должен был что-то значить на языке жестов и предназначался другу.

Он несколько раз поднимал скрещенные руки, но Костя его не понял. Они с Алисой продолжали танцевать и уже подозрительно посматривали в их сторону.

Потерпев неудачу в переговорах, Ольховский виновато пожал плечами, задумался и щелкнул пальцами. Будто по волшебству появился стюард. Лицо его не выражало никаких эмоций и походило на неподвижную маску. Он или давно привык к тому, что происходило в этом доме или на самом деле ему ни до чего не было дела.

Хозяин еще долго щелкал перед ним пальцами, потому что успел позабыть, для чего его звал, а потом, махнув рукой, сказал:

– Человек, моей сестре плохо. Ее укачало. Отнеси ее в комнату и уложи в постель. Смотри, осторожно, не урони, – и он со строгим лицом, погрозил пальцем.

– Скажи ему, – шепнула Дана, – пусть снимет маску. Я его боюсь. Посмотри, у него вместо лица гипсовый слепок.

– Маску? – переспросил Стас и внимательно посмотрел на парня. – Ты понял? Нет? Сними маску. Ты пугаешь мою сестру.

Парень подхватил женщину и понес ее почти на вытянутых руках. На прощанье она послала всем воздушный поцелуй и помахала рукой Янису. Тот в ответ лишь укоризненно покачал головой и пробормотал:

– Кто бы мог подумать? Они так похожи. Да, гены – великая сила, вот только глаза… невинная шалость…

Что было дальше, казалось и вовсе невероянным. Они долго бродили по темному лесу среди высоких деревьев. Из-за их черных стволов выглядывали сморщенные лица беззубых безобразных стариков в больших шляпах с широкими полями. На шляпах сверху были белые кружочки и завязывались они длинными тесемками под подбородком. Человечки смеялись и качали головами, звали за собой, маня маленькими ручками, а потом бесследно исчезали, словно прятались под землю.

К своему ужасу Дана вдруг поняла, что это обычные мухоморы, только они почему-то живые. Мухоморов становилось все больше и больше. Теперь они уже не прятались, а обступали ее плотным кольцом. И чем больше они раскачивали шляпками, тем сильнее вокруг нее все кружилось. И она кружилась вместе с ними, погружаясь в транс, пока окончательно не провалилась в беспроглядную темень…

Откуда-то издалека послышались звуки бубна. Она присмотрелась и увидела под густой сосной женскую фигуру в черной шубе, окаймленной белым мехом. На груди болтался какой-то круглый предмет, скорее всего изображение идола. Женщина наклонилась и взяла с пня деревянную чашку, медленно поднесла ее к губам и отпила несколько глотков. Подняла голову и встала во весь рост – грозная хозяйка леса. В черных, как уголь глазах – молнии. На груди, позванивая монетами, черные косы. Тонкие брови дрогнули, и смуглое лицо приняло отрешенное выражение. Жесты стали энергичные и повелительные.

– Шаманка, – чуть слышно прошептала Дана. – Ятока, откуда она здесь и такая молодая? И почему она похожа на Алису?

Шаманка резким движением сбросила с себя шубу и надела шапку из красного бархата. На ней были с рога с четырьмя отростками. С боков на шапке узоры, вышитые бисером, а между ними – идолы серебряной чеканки, изображающие животных. Она неспешно надела на себя халат из такого же красного бархата. Дана не раз видела халат Ятоки. Прошло столько лет, но он нисколько не изменился. От ворота до пояса были навешены крохотные идолы животных – добрые духи. От пояса до подола – идолы покрупнее – злые духи. По широкому поясу – изображения деревьев. Они отделяли злых духов от добрых. Внизу халата змея, вышитая темно-желтым с малахитовой зеленью шелком. Маленькое движение – и змея ползет, извивается. Того и смотри, соскользнет с халата и окажется под ногами.

Вот шаманка взяла бубен, повела плечами. Бубен негромко вздохнул. Идолы на халате вздрогнули и замерли. Бубен опять вздохнул: раз, второй, третий. Ятока переступила с ноги на ногу и запрыгала в такт ударам. Они становились все чаще и чаще.

Уже через несколько минут в дикой пляске носилась Ятока вокруг костра, разговаривала с духами и о чем-то их просила. Косы бешено метались по груди, лицо побледнело, глаза стали безумными. Она уже ничего не видела перед собой. В руках неистовствует бубен, на халате беснуются идолы, косы обвили шею и душат ее, подобно змеям. Дикие глаза устремлены вверх.

Все поплыло перед глазами. Дане показалось, что она теряет сознание. В затылке отдаются звуки бубна, тело слабеет… Шаманка далеко, чуть видно. Она уверенно движется к духам в верхнее их жилище. Остервенело гудит бубен, и какая-то неведомая сила подбрасывает шаманку вверх. Голос ее срывается. Вдруг обессилев, она падает на колени, бубен отлетает в сторону, и, вздохнув в последний раз, замолкает…

Дана услышала шум от ее падения и глухой звук, затихающего бубна, а потом снова провалилась в темноту. Похоже, они одновременно с Ятокой потеряли сознание.

«Кажется, я здорово набралась? С чего бы это? – подумала, ощущая рвотные позывы. – Все, как нельзя вовремя».

Открыть глаза не было сил. С трудом оторвав голову от подушки, она приподняла непослушные веки пальцами и сразу зажмурилась. В глаза бил яркий свет.

Что за ерунда? Кто-то специально направил светильник на ее постель. Постанывая, дотянулась рукой до тумбочки и отвернула его к стене. Когда глаза привыкли к полумраку, обвела взглядом комнату и поняла, что находится в ней одна. Значит, шаманка Ятока – плод ее затуманенного воображения? Или страшный сон, явившийся из-под сознания? Просто так шаманка не приснится.

Она застонала, крепко прижав пальцы к вискам. Голова раскалывалась от боли. Во рту пересохло. Язык распух до невероятных размеров, и, казалось, ему там уже мало места. Судорожно сглотнув, с удивлением заметила, что до сих пор одета. Выходит, она спала в одежде и обуви? А спала ли?

Дана поочередно пошевелила ногами и не обнаружила на ноге одной туфли.