Алисса Джонсон - Дерзкий поцелуй

Эви очень хотелось, чтобы Мак-Алистер снова рассмеялся. Она хотела, чтобы он вновь посмотрел на нее таким взглядом, от которого у нее по коже бегут мурашки, а в ушах начинает шуметь кровь. Она хотела, чтобы он прикоснулся к ней. Она хотела его самого.

Нет, она совсем не была уверена, что не предназначена никому.

И да, ей очень хотелось, чтобы он поцеловал ее.

На тот случай, если он тоже думал о такой возможности, Эви покрепче обвила его шею руками, так что их лица оказались в опасной близости друг от друга. Кончики его волос щекотали ей пальцы, и ее вдруг охватило нестерпимое желание протянуть руку и развязать шнурок, которым они были перехвачены на затылке. Сейчас его грива потемнела, отчего сочный каштановый цвет превратился в угольно-черный. Кудри Мак-Алистера выглядели просто потрясающе, совсем как у пирата из какого-нибудь душещипательного романа Кейт. И Эви в который уже раз представила себе, каково это — запустить пальцы в его густые волосы. И подивилась про себя — ну, не странно ли, что она так настойчиво думает об этом и грезит этим?

Ее пальцы дрогнули у него на шее, словно обретя способность жить собственной жизнью. Движение это было слабым, легчайшим, едва заметным, но Мак-Алистер явно ощутил его. Взгляды их встретились, и Эви готова была поклясться, что на мгновение она увидела в его глазах отражение собственного желания.

Конечно, он поцелует ее. Поцелует обязательно.

Не отводя глаз, он медленно опустил ее, и ноги ее коснулись болотистого берега. Казалось, на долгое-долгое мгновение она замерла в его объятиях, глядя ему в глаза и чувствуя, как дрожит от желания каждая жилочка в ее теле.

И вдруг Мак-Алистер стиснул зубы, на скулах у него заиграли желваки, и он отвел глаза. Ей показалось, что он вздрогнул всем телом — хотя, с таким же успехом, это могла быть она сама — и отпустил ее.

— Я уложу наши вещи. Надевайте свой башмачок.

Сделав ей это начисто лишенное романтики предложение, Мак-Алистер протянул ей ботинок, развернулся и зашагал к расстеленному на земле одеялу.

Значит, он не собирался целовать ее.

Поскольку, повернувшись к ней спиной, он не мог видеть выражения ее лица, Эви показала ему язык и сделала вид, будто намеревается запустить ботинком ему в голову.

Я уложу наши вещи? Надевайте свой башмачок? Из всех чудесных, замечательных и восхитительных вещей, которые он мог в тот момент сказать или сделать, Мак-Алистер оказался способен лишь на это?

Обида боролась в ней с раздражением. И, вполне естественно, она решила, что проглотить раздражение будет легче. Эви поднялась чуть выше по берегу, опустилась на траву и сунула ногу в мокрый башмак.

Ей и даром не нужны проявления нежности от таких бесчувственных чурбанов, как Мак-Алистер, кипела она. И уж, конечно, ей и даром не нужны его поцелуи. Она всего лишь позволила глупым фантазиям в очередной раз вскружить себе голову, только и всего. И разве не корила она себя за склонность предаваться мечтам, в которых неизменно фигурирует он, Мак-Алистер?

Очевидно, одного раза оказалось недостаточно, раз ей потребовалось болезненное напоминание.

Эви хмуро уставилась ему в спину и решила, что волосы его выглядят ничуть не романтично. Они просто мокрые, и выглядят таковыми, вот и все. Может, даже грязными и липкими.

И Эви перенесла внимание на шнурки своих ботинок.

А перебирать в пальцах грязные волосы не так уж и здорово, решила она. Она лишь запутается в них, и ничего больше.

И настолько абсурдной и нелепой показалась ей вдруг картина того, как ее пальцы запутываются в его влажных и грязных волосах, что Эви поневоле улыбнулась.

— Ну что, вы больше не сердитесь? — небрежно поинтересовался Мак-Алистер.

Эви подняла голову и обнаружила, что он смотрит на нее в упор. Первым ее побуждением было фыркнуть и отвернуться, но она сдержалась. В конце концов, он не сделал ничего такого, чтобы заслужить ее гнев. Нельзя же требовать от него, чтобы он полагал ее привлекательной и неотразимой. А в таком наряде это вряд ли возможно в принципе, удрученно подумала Эви, глядя на свое безнадежно испорченное платье. Должно быть, она выглядит сущим пугалом огородным.

Кроме того, за последние полчаса она фыркала (презрительно, высокомерно и по-всякому) по меньшей мере целых три раза. Фыркнуть в четвертый раз — уже перебор.

Поэтому она ограничилась тем, что стала выжимать свои волосы.

— Я ничуть не сержусь, и у меня хорошее настроение, — осторожно ответила Эви, надеясь, что он поверит ей.

Мак-Алистер выразительно приподнял бровь, но воздержался от комментариев. А Эви лишь передернула плечами в ответ на его выжидательный взгляд.

— Просто немного устала. И промокла до нитки. Далеко еще до коттеджа?

— Еще часа три, немногим больше или немногим меньше. — Мак-Алистер поднял с земли сложенное одеяло. — Нам пора ехать.

Эви принялась выжимать воду из своих юбок.

— Но мы же мокрые как мыши.

— Мы и вчера были мокрыми.

— Всего какой-то час, даже меньше. А вы сказали, что до коттеджа еще целых три часа верхом. — Эви перевела взгляд на лошадей. — На мой взгляд, они не заслужили того, чтобы нагружать их сверх меры.

— Это всего лишь вода, а не камни, — возразил он, засовывая одеяло в один из седельных мешков. — Полагаю, они выдержат, с ними ничего не случится.

— Не представляю, как выдержу я. Снова карабкаться в седло, а потом покачиваться в нем…

— Если хотите подождать немного, то время у нас еще есть.

Эви уже хотела согласиться, но потом сообразила, что будет чувствовать себя ужасно неловко, сидя на земле рядом с Мак-Алистером еще полчаса — и терзаясь при этом недостойными мыслями и фантазиями. Нет, неловко — это слишком мягко сказано.

— Я… — Она отчаянно старалась придумать что-нибудь более подходящее и не столь унизительное. — Пожалуй… пожалуй, я прогуляюсь недолго.

— Прогуляетесь? — с недоумением переспросил он. Действительно, в данный момент прогулка отнюдь не выглядела самым подходящим вариантом выхода из неловкой ситуации.

— Немного, — неопределенно махнула рукой Эви, — прогуляюсь вдоль берега, туда и обратно. В движении моя одежда быстрее высохнет.

В конце концов, это предположение не выглядело лишенным здравого смысла.

Мак-Алистер едва заметно пожал плечами — чем привел ее чуть ли не в бешенство — и уселся на землю.

— Как вам будет угодно.

16

Когда Эви отправилась на свою маленькую прогулку вдоль берега и больше не могла его слышать, Мак-Алистер негромко вздохнул.