Марина Крамер - Марго, или Люблю-ненавижу

«Дружба» потихоньку процветала вместе со своими клиентами, а я уже могла с гордостью говорить и о некой социальной роли своего бизнеса. Иногда чиновники вместо банальной взятки выдвигали условие строительства социально значимых объектов или предлагали спонсорство спортивных или культурных мероприятий. Так в мою жизнь вошли бальные танцы.

Строился очередной торгово-развлекательный комплекс, и под снос попало небольшое здание, в котором базировался танцевально-спортивный клуб «Фокстрот». Разумеется, решение о сносе было принято не без моего участия, но кто ж мог предположить, что родители занимающихся там детей устроят целую акцию протеста с плакатами, письмами в префектуру и мэрию, с «живой изгородью» из собственных детей перед бульдозерами…

Мне пришлось немало потрудиться, чтобы замять конфликт, а человек из мэрии предложил мне простой, но устраивающий всех вариант – взять этот клуб на баланс фирмы и стать его спонсором. Я вынуждена была согласиться, но впоследствии была признательна этому человеку за подсказку, так как именно благодаря клубу в моей жизни появилась Мэри. Мэри – это Мэри. Моя рыжая Мэри, без которой я не мыслю своего существования точно так же, как и без Алекса.

Мэри… Отдельный разговор. Вызывающе нахальная сучка с прищуренным взглядом голубых глаз из-под челки, с неизменной сигаретой в пальцах. Это один из ее образов, тот, который она демонстрирует окружающим. Есть еще моя Мэри – спокойная, тихая, с детским взглядом, устремленным на меня. Мэри, доверчиво жмущаяся ко мне, совершенно беззащитная и беспомощная. Но такой ее знаю только я. Остальным достается стерва…

Так и вижу: огромное окно отеля, широкий низкий подоконник – и она в черной ночной рубашке на фоне мерцающего огнями города. Курит, периодически отхлебывает из стакана коньяк и плачет. Я лежу на кровати, смотрю на нее и плачу вместе с ней, но не вслух, а в себе, потому что Мэри бесится, когда видит мои слезы… Бесится, топает ногами и шипит. В такие минуты мне кажется, что, будь у нее жало, я непременно получила бы порцию яда. Я понимаю – она беспокоится за меня, хочет уберечь от неприятностей. Но не могу понять другого – как же Мэри не видит, насколько мы с ней похожи? Внутри одинаковые, и способность влипать куда-то у нас совершенно идентичная. Уж Мэри ли этого не знать…

Вот она опять затягивается сигаретой, прихлебывая коньяк, потом поворачивает ко мне заплаканное лицо и спрашивает так тихо, что я скорее угадываю, чем слышу:

– Знаешь, что я видела во сне?

Знаю. Она всегда видит то же, что и я, когда мы вместе. Алекса. У нас даже кошмар общий. Призрак Алекса.

…Отвлеклась. Так вот, о «Фокстроте». Я решила проблему с помещением, уговорив владельца строящегося торгового центра выделить довольно большую площадь и уложить там паркет. Обрисовала сказочную перспективу привлекать взрослых танцоров к различным акциям, устраивать небольшие турниры и танцевальные вечера – словом, уговорила пустить ставший по нашей вине «бездомным» коллектив под свою крышу. Деньги пришлось выделять мне из своих активов, но это были смехотворные суммы, так что все шло отлично.

«Золотая улица» казалась непотопляемой и с легкостью покрывала все мои расходы на уже расширившийся штат, на недешевый офис в центре и на очень даже значительные представительские расходы. Меня все знали в лицо, даже охрана пускала в здание без пропуска, несмотря на жесткие в отношении других приказы службы безопасности. Правда, мне тоже приходилось подвергаться проверкам – вплоть до прослушки наших с Ромой телефонов, но это оправдано – учитывая информацию, которой мы оба владели. При желании мы вдвоем могли «сплавить» фирму в считаные дни.

Прошел год, прежде чем босс «Золотой улицы» перестал проверять нас и даже дал распоряжение по первому требованию предоставлять мне все необходимые документы и информацию. Кроме того, я получила свободный доступ в его кабинет, и теперь мне не требовалась предварительная запись и долгие часы ожидания в приемной. Босс держался со мной по-отечески, расспрашивал о семейной жизни, о делах Ромы, я жаловалась на растущие арендные ставки, нерадивых сотрудников, трудности ведения бизнеса в одиночку – муж мой постоянно был занят на своей основной работе и все реже интересовался делами «Дружбы». Относительно некрупному бизнесу становилось все труднее выживать в постоянно меняющихся экономических условиях, и я начала задумываться о переезде в большой бизнес-центр, чтобы решить вопросы охраны важных документов, эксплуатации офиса. Однако это мероприятие могло сильно подорвать мой бюджет. «Золотая улица» же как раз в это время заняла одну из лидирующих позиций на рынке и требовала от меня все больших затрат времени и сил. Расширять штат я не хотела, да и не видела в этом большого смысла, так как большую часть вопросов могла решать только сама, не посвящая никого постороннего, а потому была вынуждена ездить в офис основного клиента ежедневно и проводить там все больше часов. Плюс к этому – время на дорогу и обязательный ритуал чаепития с Геннадием. Пришлось пожертвовать новыми клиентами – у меня совершенно не оставалось сил и времени на их поиск. Разумеется, я потихоньку намекала Геннадию на повышение моего гонорара, так как других клиентов у меня почти не осталось – все рабочее время пожирала «Золотая улица». Поскольку я не наглела, он мне не отказывал. Однако, как выяснилось много позже, это и было началом моего конца, крахом бизнесвумен Марго – нельзя делать ставку на одного клиента. Рано или поздно это должно было привести к развязке, однако столь оригинального конца не могла предвидеть даже я…

Алекс исчез. Исчез внезапно, не объясняя причин. Просто пропал. Мы должны были встретиться в лондонском кафе «Старбакс», я отчаянно опаздывала, все смотрела на часы и торопила водителя – Алекс не терпел опозданий, всегда приходил в ярость, если приходилось ждать. Но именно сегодня приехала моя подруга, мы не виделись около трех месяцев, а потому заболтались, и я совершенно упустила из виду, что время близится к четырем.

Я вошла в пустой полутемный зал кафе и огляделась. Вот наш любимый столик, именно там, у окна, мы всегда сидели и часами разговаривали. В такие моменты я всегда вспоминала самую первую встречу наедине с Алексом еще в Москве. Что он, такой удивительный, прекрасный просто принц из наивной детской сказки, нашел во мне, сопливой шестнадцатилетней девчонке, – я никак не могла понять, как не понимаю этого до сих пор. Сейчас я стала совсем другой… и внешне, и внутри, и в этой моей перемене тоже его вина. Вина – потому что нельзя, нечестно… ох, не могу, мне все еще больно.