Сандра Браун - Чужое сердце

– Ты его подкупил.

– Это просто небольшая гарантия на тот случай, если воспоминания о старых добрых деньках не сработают.

– Как ты узнал, где меня искать? Обычно я не задерживаюсь на работе допоздна.

Парковка была практически пуста. Уехала даже бригада, отвечающая за вечерний выпуск новостей.

– Очередная счастливая догадка. Тебя не было дома.

– То есть сначала ты заглянул ко мне домой?

– Чтобы снова нарваться на Спайсера? Ну уж нет. Я позвонил по телефону, и мне никто не ответил.

– Зачем тебе понадобилось меня видеть?

– Хотел услышать твою версию того, что случилось в студии.

– Нет, еще до этого. Зачем ты приходил сюда днем?

Они уже подошли к ее машине. Алекс оперся локтем на крышу и повернулся к Кэт.

– Хотел извиниться за то, что избил этого твоего… Спайсера.

– Ну, не так уж сильно ты его избил, – возразила она. – Скорее поставил в неловкое положение.

Было видно, что Алекс хочет сказать что-то еще. Однако промолчал. Тогда она открыла дверь машины.

– Что ж, извинения приняты. Спокойной ночи.

– Послушай, Кэт. Он полное ничтожество. Что ты в нем нашла?

– Начнем того, что он спас мне жизнь, – возразила она.

– И ты чувствуешь себя ему обязанной?

– Я не сказала…

– В какой степени обязанной?

– Алекс, прекрати, – она попыталась повысить голос, но тот сорвался на хрип. – Замолчи и… оставь меня в покое. Я, кажется, сказала тебе, что не намерена ссориться с тобой сегодня. Я… ты…

Она, к собственному унижению, расплакалась.

– Ну вот, не было печали, – произнес Алекс, притягивая ее к себе.

Кэт попыталась сопротивляться, но у нее не осталось ни физических, ни душевных сил. Она плакала, он же сжимал ее в объятиях. Спустя несколько минут она наконец выплакалась, подняла голову и, взяв у него предложенный носовой платок, высморкалась.

– Этот случай со свалившейся лампой напугал тебя больше, чем ты готова себе признаться.

– Неправда, – она упрямо мотнула головой. – Я плачу не из-за этого. Есть кое-что еще.

– Что именно?

– Мне неприятно даже говорить об этом.

– Черт, какая же ты упрямая.

Он отодвинул ее в сторону и вновь замкнул дверь машины. Затем развернул ее лицом к себе и подтолкнул в противоположном направлении.

– Пойдем.

– Куда? Лично я хочу домой.

– Не хочу тебя обижать, но я видел огородные пугала, по сравнению с которыми ты ходячий скелет. Так что первым делом тебя нужно накормить.

– Я не голодна.

Он пропустил ее довод мимо ушей. Через полчаса они уже были у него дома, причем не одни, а с двумя коробками с едой из «Кентуккийских цыплят». Впрочем, стол накрывать не стали, а устроились прямо в гостиной. Алекс расположился в углу дивана. Кэт – на полу, перед кофейным столиком.

– Должна признаться, что это вкусно, – сказала Кэт с набитым ртом. – Вижу, ты не сторонник здоровой пищи. Тебе лишь бы бургеры с жареной картошкой и курицей.

– Копы другого не едят. Это наш подножный корм. Давай, покажи мне копа, который любит тофу, йогурт и прочую ерунду.

Кэт рассмеялась и помахала ему пластмассовой ложкой с картофельным пюре. Но Алекс был серьезен. Более того, пристально наблюдал за ней.

– Что-то не так? – напряглась Кэт.

Он заморгал, как будто она вывела его из транса.

– Я лишь подумал, какие у тебя резкие перепады настроения. Мне до тебя далеко. Если книга продвигается с трудом, мое дурное настроение может длиться несколько дней, недель или даже месяцев. Тебе же достаточно выплакаться, и тут же почувствовать себя лучше. Жаль, что мужчины не умеют плакать. Думаю, это пошло бы им на пользу.

– Пусть мой аппетит тебя не обманывает. Просто мое тело требует пищи, в которой я ему отказывала последние тридцать шесть часов. Настроение же у меня по-прежнему на нуле.

– Это почему же? Потому что Спайсер смылся, даже не попрощавшись?

– Да, но я в скверном настроении вовсе не из-за него. – С этими словами она взяла надкусанное печенье, отщипнула от него крошку и покатала ее между пальцами. – Сегодня умерла Шанталь, маленькая девочка, которой сделали пересадку почки.

Алекс негромко выругался, однако поспешил прикрыть ладонью рот.

– Извини, Кэт, – сказал он мгновение спустя.

– Да, мне тоже грустно.

– А что случилось?

– Все произошло в мгновение ока. Отторжение тканей. Почка полностью вышла из строя. Все пошло наперекосяк, и она умерла. – Кэт стряхнула с пальцев крошки печенья. – Ее приемные родители вне себя от горя. Шерри тоже. Джефф, когда ему сообщили об этом, плакал, как малый ребенок. Все, кто делал про нее передачу, ходят как в воду опущенные. Шанталь была нашим символом, нашим лицом, примером того, как жизнь несчастного ребенка можно изменить к лучшему.

– Она может остаться вашим лицом.

– Алекс, она умерла.

– Не вижу связи.

– Я вмешалась в жизни этих людей, – резко перебила его Кэт. – Я заставила их полюбить Шанталь. Я заставила ее полюбить их. Они взяли ее в свой дом, прошли вместе с ней все испытания, видели ее муки, страдали вместе с ней. И что теперь у них есть? Что теперь предстанет их взору?

Кэт поморщилась и фыркнула.

– Телевизионщики на похоронах, вот что. Журналюги, словно мухи на сладкое, слетятся к крошечному гробику Шанталь и будут требовать комментариев от них. Их горе стало медийным событием. И все из-за меня.

Кэт оперлась локтями на стол и зарылась лицом в ладони.

– Я как ненормальная работала сегодня, лишь бы только не думать о Шанталь, пыталась сосредоточиться на чем-то позитивном. Но единственное, что пришло мне на ум, это через какие страдания прошла эта пара.

– Ты действительно считаешь, что заставила их любить ее и наоборот? – Алекс покачал головой. – Ты явно слишком высокого мнения о своей способности влиять на других людей и их эмоции.

Кэт подняла голову и смерила его сердитым взглядом.

– Ты не заставляла их силой взять ее в свою семью, – продолжал Алекс, уже мягче, тоном, полным сочувствия. – Они сами ждали такую возможность. Они прошли специальную подготовку и соответствовали необходимым требованиям. Взять к себе Шанталь – это их собственное желание.

– Живую. Они хотели живую маленькую девочку, а не могилку, чтобы навещать ее по праздникам. Они хотели растить ее. Наблюдать, как она взрослеет.

– К сожалению, к усыновленному ребенку гарантия не прилагается. И ни к какому вообще. К сожалению, некоторые дети умирают. Так уж устроен этот мир.

– Прошу тебя, избавь меня от этой твоей доморощенной логики. Мне от нее только хуже.

– Неправда, ты просто упиваешься жалостью к себе.

– Я знаю лишь одно: если бы не я, сегодня этих людей не постигло бы горе, – сердито сказала она.