Екатерина Мурашова - Земля королевы Мод

– Косметическая салфетка последнего поколения, – вежливо объяснила я. – Свежесть и виртуальный лифтинг.

– Простите меня, Анджа, я сейчас уйду, – сказал Вадим. – Я понимаю, что вам надо умыться и все такое. Могу ли я пригласить вас сегодня вечером в ресторан?

«Зачем?» – хотелось поинтересоваться мне. Но я не стала этого делать, потому что есть правила этикета воспитанных людей, и они такого лобового вопроса не предусматривают. Можно вежливо отказаться, можно поблагодарить и согласиться. Любопытство мое было разбужено, и меня уже давно не приглашали в ресторан. Я поблагодарила и согласилась. Вадим сказал, что заедет за мной ровно в семь часов. Уходя, с удивлением взглянул на тупорылые бело-рыжие мордочки выглядывавших из-под кровати Хлопси и Топси, но ничего не сказал.

– Анджа, вы что, его выгнали?! – трагически вопросила из темноты Дашка, дождавшись меня из ванной. В свете дверной щели маячил голубоватый носик Фроси и носок ее же туфли. Тяжело загруженная вешалка семьи Кривцовых и кружащиеся в луче света пылинки придавали всему эпизоду повышенную сценичность.

– Нет, наоборот, – сказала я. – Он пригласил меня в ресторан. Сегодня вечером.

– Ой! – удивилась Дашка. – А как это вы так быстро договорились?

Видимо, даже на рынке у мужчин и женщин, встречающихся после долгой разлуки, принято чуть больше рефлектировать, чем вышло у нас с Вадимом. Я усмехнулась и не ответила. Дашка смутилась.

– Женщину ту, которая с сердцем, в больницу увезли, – помолчав, пожаловалась она. – Я врачей в кухне видела, как они руки мыли, и мужа ее с авоськой. Как ребятенок-то с мужиком остался?

– Да ничего страшного, – утешила я. – Некоторые мужчины с детьми не хуже женщин справляются. Да и соседка поможет.

– Не дай-то Бог! – с ужасом воскликнула Дашка, прижав ладони к щекам.

Светка немного полнее меня, и грудь у нее больше, но мы одного роста и потому большинство ее нарядов на мне смотрелось бы неплохо. Особенно учитывая, что в нашем возрасте нормальные женщины без задвигов на молодость уже ничего в обтяжку не носят.

Минут пятнадцать я размышляла о том, что можно было бы позвонить Светке на мобильник. Потом отбросила эту мысль, как недостойную. Вымыла голову, нашла почти нетронутый тюбик с помадой, коробочку с пудрой «Перламутровая», засохшую махровую тушь и успокоилась. На все случаи жизни у меня есть вполне приличный деловой костюм – брюки, жилет и пиджак. Куплен у Дашки на рынке два года назад, но и сейчас смотрится неплохо. А блузок целых три – на выбор. Я выбрала кремовую, из натурального шелка. Пока ее погладишь – и время придет.

Расчет оказался точным. Последнюю складку на упрямой блузке я уничтожила в восемнадцать пятнадцать. Еще полчаса ушло на окончательное умывание, расчесывание волос и макияж. Нельзя сказать, что результат в зеркале меня удовлетворил, но все же без отпечатка складок от наволочки на щеке я смотрелась несомненно лучше.

Не зная, чем занять себя в оставшиеся четверть часа, я включила телевизор и некоторое время с одобрением наблюдала, как мечется по экрану черноглазая героиня одного из бесчисленных латиноамериканских сериалов, разрываясь между возможностью отыскать потерянную двадцать лет назад дочь и лежащим в коме возлюбленным. В предложенных сценаристами обстоятельствах она вела себя вполне достойно.

Ровно в девятнадцать ноль-ноль в дверь позвонил Вадим.

Такое впечатление, что на улице он ожидал от меня каких-то вопросов или даже восклицаний и был разочарован тем, что их не последовало. Его машины я в темноте не разглядела. В салоне пахло деньгами, но на этот приятный и притягательный для многих запах я никогда не делала стойки. Наверное, я слишком труслива, ведь всю мою молодость и зрелость запах денег прочно связывался в окружающем мире с запахом опасности. Новое поколение, по идее, должно воспринимать сегодняшний мир и деньги, как его основополагающую часть, по-другому, более позитивно. И это правильно. Так в молодости я не понимала людей, которые заявляли, что ненавидят социализм. Презирать и уж тем более ненавидеть общественно-экономическую формацию, в которой тебе выпало жить, – как-то это странно и глуповато получается.

Сам Вадим явно готовился сказать мне комплимент, но, будучи человеком по-своему честным, лишь пробормотал что-то невразумительное. Заявлять, что я прекрасно выгляжу в моем возрасте, дешевом макияже и рыночном костюме – для этого Вадим был слишком умен и слишком хорошо меня знал. Говорят, что самые умные люди, не моргнув глазом, глотают самую глупую лесть, но мне кажется, что это все же не совсем так. Хотя, может быть, я и ошибаюсь – мне в жизни не так уж много льстили. А чтобы льстила я сама – вообще не припомню.

Ресторан был небольшим и достаточно уютным. Народу было немного. Музыка играла тихо и была мне абсолютно незнакома. На столиках стояли букетики каких-то цветов и не зажженные свечи. Официант, который принес нам меню, зажег свечу от зажигалки. Это показалось мне нарушением стиля – он должен был чиркнуть спичкой о коробок.

Мы с Вадимом немного светски поговорили о погоде и видах на урожай, а потом – заказ делал Вадим – начали приносить еду, которую я начала с удовольствием есть. И тут у Вадима, который как-то неопределенно ковырял вилкой в своей тарелке, появился долгожданный повод для комплимента.

– Анджа, я помню это еще с прежних времен – вас удивительно приятно кормить, и вообще – есть вместе с вами. Большинство так называемых воспитанных женщин за официальной, так сказать, едой откровенно жеманничают, а теперь еще – соблюдают посты или какие-то диеты. В общем – не еда, а маета какая-то. А вы просто получаете удовольствие и самим видом своим предлагаете его разделить.

– Конечно, – добродушно согласилась я. – Я такая. «Митьки», как известно, могут вообще не есть, но на халяву – едят много и жадно. Спасибо, Вадим, все очень вкусно.

– Это противоречие в вас – вы умеете получать удовольствие от жизни, и одновременно как-то сторонитесь всего… Ведь вы, как я понимаю, теперь живете одна?

– Да, мама умерла, Антонина выросла. Но я не страдаю от одиночества, если вы об этом. Со мной живут четыре морские свинки. И соседи.

– Да, эта потрясающая коммуналка… Старушка в восточных туфлях и какой-то заросший тип на костылях в тельняшке, как из черно-белого фильма… Именно с вами, Анджа, это как-то не связывается совсем. Вы ведь всегда были сугубой индивидуалисткой.

– Да, я всегда хотела, чтобы вокруг было тихо. Не выносила приемников, радио, громких разговоров. Желала, чтобы от меня отстали. Все. Весь мир. Но одновременно всегда знала: если он когда-нибудь это сделает, я тут же перестану существовать. Умру. Исчезну. Сольюсь с абсолютом. В этом смысле коммунальное бытие меня тонизирует.