Вознесенная грехом. Последний ход принцессы - Кора Рейли
– Следи за своим тоном, – осадил меня отец и подошел к столу.
Мои глаза расширились от гнева.
– Не буду и не собираюсь молчать, особенно если ты, возможно, пытался убить человека, которого я люблю.
Папа опустился в кресло. Он выглядел измученным и рассерженным. Мне было наплевать, разозлил ли его мой тон. Не после того, что я узнала минуту назад.
Он молча смотрел на меня некоторое время.
– Любишь?
Я не могла поверить, что он пытался обсудить мое эмоциональное состояние в такой момент.
– Папа, – начала я.
Он вздохнул и уставился на обручальное кольцо. Я никогда не видела отца без него.
– Я не причастен к той разборке.
Я с сомнением посмотрела на папу.
– Солдаты уважают и боятся тебя. Они выполняют твои команды, потому что страшатся последствий, а ты хочешь, чтобы я уверилась в твоем неведении?
– Я точно знаю, что некоторые из солдат недовольны моим решением оставить Мэддокса Уайта в живых и уж тем более позволить байкеру опозорить мою дочь.
– Опозорить, – повторила я дрожащим голосом.
– Их слова, не мои.
– Но ты тоже так думаешь.
– Я хочу, чтобы ты была счастлива, Марселла.
– И Мэддокс именно тот, кто делает меня счастливой!
– Да.
Я замешкалась.
– Раз так, почему пытался его убить?
Папа вздохнул и встал, а потом обогнул стол и схватил меня за плечи.
– Я не пытался. – Он прижал мою ладонь к своей груди в том месте, где билось сердце, затем накрыл ее другой рукой. – Клянусь честью и жизнью, мне ничего не известно об их плане насчет Мэддокса.
– Поклянись жизнью мамы, – потребовала я.
На лице отца мелькнула улыбка.
– Ты станешь отличным прибавлением к Семье.
– Папа, – предупредила я, не желая отвлекаться на комплименты, какими бы лестными они ни были. Ничто в мире не значило для отца больше, чем мама. Его любовь к ней – безгранична.
– Клянусь жизнью твоей матери. Я ничего не знал о покушении и не одобрил бы его. Если кто-то и убьет Мэддокса Уайта, то только я.
– Не смешно, – пробормотала я.
– Я серьезно.
Я покусала губу.
– А Маттео или Амо?
– Маттео не стал бы действовать за моей спиной. И Амо смирился с Мэддоксом. Думаю, они ладят.
У них получилось найти общий язык, по крайней мере лучше, чем вначале, однако папа и Амо до сих пор оставались начеку и не советовались со мной. Я качнула головой, чувствуя, как меня охватывает отчаяние. Мне хотелось доверять семье. Слезы навернулись на глаза.
Папа коснулся моей щеки.
– Принцесса, что такое?
Я посмотрела на него.
– Я хочу, чтобы семья держалась вместе. Чтобы я могла доверять тебе, Амо и Маттео и не бояться за жизнь Мэддокса, когда он с тобой. И еще я не хочу оказаться между двумя фронтами.
Папа поцеловал меня в лоб.
– Ты не окажешься, Марси. Я постепенно примиряюсь с вашими отношениями, но и мне непросто. Отцу всегда тяжело видеть дочь с мужчиной, а для кого-то вроде меня это огромное испытание, однако я готов справиться – ради тебя и мамы.
– Мамы?
– Она просит, чтобы я помирился с Мэддоксом.
Жаль, что мамы нет здесь прямо сейчас, ведь тогда я бы могла ее обнять.
– Буду очень признательна, если ты поговоришь с Мэддоксом.
Отец кивнул.
– Как считаешь, есть ли еще солдаты, которые хотят убить Мэддокса?
– Конечно, есть. Вражда между нами длилась слишком долго. Злость укоренилась в солдатах очень глубоко, но теперь, когда я знаю о тех, кто представляет собой непосредственную опасность, то положу этому конец, не волнуйся.
Мэддокс
– Лука никому не приказывал убивать тебя, Уайт, – сказал Маттео.
– У меня в фургоне лежат двое связанных верных солдат Луки, которые пытались пришить меня, так что извини, если я не верю тебе на слово. И есть еще один – мертвый.
– Но тебе стоит поверить Луке и мне. Как-никак, мы почти семья.
Я показал ему средний палец.
– Я не в настроении оценивать твои шутки.
Маттео ухмыльнулся.
– Я не шучу. После поцелуя на вечеринке желтая пресса, как и наше окружение, ждет официального объявления о помолвке.
Как и всегда, когда кто-то упоминал помолвку или брак, мое сердце билось быстрее.
Маттео фыркнул, но у меня уже не было шанса снова спросить его, что тут смешного.
Марселла и Лука вернулись через десять минут. Марселла выглядела так, будто плакала, и желание защитить ее так и нахлынуло на меня.
– Что случилось? – спросил я, направившись к ней и коснувшись щеки Белоснежки.
Она одарила меня легкой, но ободряющей улыбкой.
– Ничего. Я поговорила с папой, он правда не имеет никакого отношения к покушению.
– И ты думаешь, что отец сказал тебе правду?
– Да, – тотчас ответила она.
Черт, как она могла доверять такому человеку, как Лука? Однако если когда-нибудь у меня будут дети, хочется надеяться, что они станут относиться ко мне так же, как отпрыски Витиелло к нему.
– Папа поклялся жизнью мамы. Я ему верю. А теперь твоя очередь.
Ее глаза умоляли меня. Я прижался лбом к ее лбу.
– Белоснежка, мое доверие к тебе однажды станет моей погибелью.
– Поговори с ним, – прошептала она.
Я приподнял бровь. Посмотрел на Луку.
Он выглядел менее враждебным, чем раньше, что вряд ли можно считать хорошим знаком.
– Как и сказала Марселла, нам надо пообщаться наедине.
Отбросив подозрения в сторону, я последовал за ним по переулку, пока мы не очутились вне пределов слышимости, хоть и были в поле зрения других.
– Нельзя отрицать, что меня не заинтересовала идея избавиться от тебя с того момента, как Марселла призналась в связи с тобой.
– А у меня были схожие мысли в отношении тебя. Мы оба не самые большие поклонники друг друга.
Лука усмехнулся.
– Точно, и я не настолько наивен, чтобы полагаться на быстрые перемены. Но думаю, мы можем преодолеть общее недовольство ради Марселлы. Я не хочу неприятностей в семье. Для меня и жены семья стоит на первом месте.
– Марселла упомянула о твоем отношении к близким. Если честно, в такое все еще трудно поверить, но это именно то, чем я восхищаюсь в тебе. – Мне стоило огромных усилий сделать признание, но я не врал.
На секунду Лука казался удивленным, прежде чем его лицо снова превратилось в привычную холодную маску.
– Я уважаю тебя: ты убил родного дядю ради Марселлы. Я бы сделал то же самое, если бы жена попросила меня убить моего собственного отца.
– Полагаю, у нас обоих хреновый пример отцов, – пробормотал я.
Лука кивнул.
– В следующий
