За мечту. За Веру. За любовь - Женя Онегина
Снова ударил гонг.
Я схватил Артура за запястье и заставил посмотреть мне в глаза.
Он все понял. И произнес твердо:
– Работай, Макс. Ты справишься!
Последние пять минут…
Я атаковал, едва стих гонг, серией хай-киков. Откуда взялись силы, было не понятно. Соломатин отступил к сетке, уйдя в защиту, и я заметил то, что должен был заметить гораздо раньше. Он действительно щадил грудную клетку справа. Я навалился сверху, навязав тяжелый клинч. Но эта попытка ничего не дала. Соломатин стоял как скала. И рефери растащил нас, выведя на середину зала. Я снова пошел в атаку, терять мне было уже нечего. Только на этот раз расстрелял противника руками, надеясь, что он увлечется защитой.
Соломатин не подвел. Увлекся, споткнулся и завалился назад. Я не мешкая кинулся в ноги. Переход в партер для меня закончился неудобным полугардом. Я выругался про себя, когда тяжеленный Соломатин оказался сверху и не упустил случая хаотично навешать мне по голове. Впрочем, внизу мне было довольно комфортно. Моя позиция заставляла Богдана вести себя активнее. Но он был вымотан, и на банальную физуху уже не хватало сил. Восстановив дыхание, я сделал мощный рывок и перешёл из полугарда в полный гард. Соломатин зарычал, но воспользовался, казалось бы, подавляющей позицией, накинув мне джеб сверху. Я завозился, прощупывая почву, для перехода на болевой, но вспомнив совет Жданова, на всякий случай прошелся локтем по ребрам с другой стороны. Противник насторожился. Подобрался, явно ожидая удара. Я ухмыльнулся и резко ухватив его шею, крутанулся на спине в попытке перейти в треугольник. Сил не хватило.
Соломатин дернулся и прошил мне корпус справа. Боль от удара разлилась горячей лавой по телу, отзываясь острыми вспышками вдоль позвоночника. Я стиснул зубы, захлебнувшись собственной кровью, хлынувшей их носа.
– Макс!!! Макс!!! МАКС!!!! – грохотало где-то рядом сквозь нарастающий шум в ушах.
Дышать было нечем… И я прикрыл глаза, пытаясь хоть немного отвлечься от обрушившихся на меня эмоций. Свет, шум, грохот, резкий запах крови, смешанный с потом – все смешалось у меня в голове.
Соломатин придавил меня к канвасу и как будто бы тоже еле дышал. Но и не думал сдаваться.
Сквозь нарастающий гомон я сделал попытку услышать команду рефери. Но тщетно. В глазах потемнело, и я оказался в темной холодной раздевалке.
Рядом со мной сидела хмурая Лада. Она смотрела на меня с явным осуждением, так, как смотрела всегда. А потом произнесла. Тихо. Шепотом. Вытирая злые слезы обиды:
– Глупо было надеяться на честную игру, Максим Александрович. Я думала, что взрослая. А все еще верю в сказки…
Поставив левый голеностоп на канвас, я плотно обхватил Соломатина коленями, как делал это миллион раз на тренировках для выхода на треугольник. А потом слегка довернул таз и уперся коленом в грудную клетку соперника справа. Надавил, усиливая компрессию. И крутанулся на спине, переходя на болевой.
Богдан взвыл и ударил свободной рукой о ковер.
Гонг…
Поднялся я сам. Артур подхватил меня с одной стороны. Влад – с другой. Кто-то незнакомый, я никак не мог разглядеть его лица, туго перевязал мне сечку бинтом, запихнул в нос огромные турунды. Я попытался отвертеться, но сделал шаг в сторону и чуть не упал.
– Нокаутом на пятой минуте третьего раунда победу одерживает Максим “Профессор” Русланов… Титульный пояс переходит…
Мою руку вздернули вверх. Кто-то обнимал меня. Хлопал по спине. Но я еле держался на ногах и мечтал только об одном – чтобы мне позволили выйти из октагона.
Спуститься мне помог Артур.
За его спиной стояла Вера и смотрела на меня глазами, полными ужаса.
Я ринулся к ней, рискуя каждую секунду рухнуть под ноги толпе, окружившей клетку.
Она не стала бросаться мне на шею. Просто провела рукой по рассеченной брови и спросила, глотая слезы:
– Ты же не убил его?
– Не знаю, – честно ответил я и аккуратно, боясь перепачкать ее в крови, прижал девушку к себе.
– Не убил, – раздался рядом голос Савицкого. – И потому, Максим, мое предложение остается в силе. Контракт UFC ваш.
– Благодарю, – ответил я чинно. – Но у меня другие планы на…
Я не договорил. Мир вокруг пошатнулся и поплыл. Последнее, что я услышал, было недовольное бурчание Жданова на фоне сирены скорой помощи:
– Русланов, я всегда знал, что ты придурок. Только выживи, и я с тобой разберусь…
Эпилог
Вера
– Дмитрий, обязательно позвони, как приедете! – сурово напомнила Светлана Сергеевна и тут же отвлеклась на младшую дочь, которая вывернулась из материнского захвата и полезла вслед за братом в автобус. – Митя, и веди себя прилично! Никаких котят! Никаких выкрутасов!
– Да, мам, – пробасил Митька, за год переросший меня на полголовы, и поспешил сбежать от сестры.
– Вот здесь его лекарства, Верочка, – сказала женщина и протянула мне прозрачный пластиковый пакет. – Хотя и взрослый вроде бы уже, но я решила все-таки вам отдать.
– Не переживайте, разберемся. И котят изолируем, – ответила я и улыбнулась.
– Ох уж эти мальчики! – вздохнула Митькина мама и тут же закричала: – Варя! Стой сейчас же, Варя! Кому сказала!
– Вера! Вера! – Ко мне уже спешила Сашкина бабушка. Сам Сашка, здоровый четырнадцатилетний парень с темными усами над верхней губой, значительно отстал и с некоторым раздражением наблюдал издалека за своей родственницей. – Вы, если что, звоните!
– Непременно, Надежда Игоревна!
– Только вам и доверяем мальчика, Верочка!
Сашка громко фыркнул. Подошедший к нему Владик, с трудом переносивший общество Надежды Игоревны, закатил глаза. Я погрозила ему кулаком.
Наконец, все дети заняли свои места в автобусе. Я поднялась следом. Привычно пересчитала воспитанников по головам – пятнадцать мальчишек и три девочки. Лада помахала мне рукой, а Соня и Аня заулыбались. Значит, все на месте.
Попрощавшись с родителями, я устроилась на сиденье сразу за водителем. Владик недовольно плюхнулся рядом.
– Ребята, едем? – задала я обычный вопрос.
– Ееееедем! – ответил мне нестройный хор голосов.
Наш тренер скорчил недовольную рожицу.
– А Владислав Витальевич вас плохо слышит! – мстительно проговорила я, и в то же мгновение салон автобуса взорвался дикими криками. Водитель посмотрел на меня осуждающе, я только пожала плечами. Мол, дети… Автобус медленно выехал с парковки. Дети притихли и приникли к окнам. Кто-то махал родителям, но большинство уже было готово ко взятию новых вершин.
– Ты чего с Максом не поехала? – спросил Владик.
– Тебя пожалела. Не хотела отдавать любимого младшего брата на растерзание родительницам.
– Как будто первый раз, – усмехнулся брат. –
