Джеки Коллинз - Неистовая Лаки

— Мы экспериментируем, — пояснила Сара, вместо приветствия помахав рукой.

— Здорово, Мортон, — насмешливо проговорила Руби.

Он кивнул, неловко приблизившись к девицам и ожидая, что они поднимутся на ноги. Ничего подобного не случилось.

— Сара, — наконец сказал он, — я хотел бы поговорить с тобой.

— Валяй, — ответила та, деловито крася большой палец ноги своей подружки черным лаком.

— Это — личный разговор, — раздраженно пояснил Мортон. Она могла бы относиться к нему с большим уважением.

Девушка скорчила рожицу.

— Да ладно тебе. Руби наши дела все равно до лампочки.

Мортон подумал о том, насколько осведомлена Руби. Знает ли она, что из-за Сары он оказался в такой щекотливой ситуации, в какой не бывал еще никогда в жизни? Знает ли она, что за это Сара сорвала куш в двенадцать тысяч долларов? А когда об этом узнал он, она даже не покраснела!

— Это — целая куча денег, Морти, — объяснила Сара без малейшей тени вины. — Я не могла устоять.

А потом они занимались любовью — так, как никогда прежде. И продолжали встречаться.

Он сошел с ума. Он это знал.

Сошел с ума от любви. Правда, теперь Мортон каждый раз проверял, не запрятана ли где-нибудь еще одна скрытая камера.

Руби поняла намек. Она встала и зевнула.

— Пойду-ка я в «Тауэр рекордз». Тебе что-нибудь нужно?

— Я пойду с тобой, — сказала Сара, радуясь при мысли о возможности поразвлечься, но затем увидела бешеное лицо Мортона и скорчила смешную рожицу. — Впрочем, мне лучше остаться.

Руби натянула на ноги безобразные сандалии и вышла.

— Не понимаю, что ты в ней нашла, — чопорно проговорил Мортон, застыв на месте, прямой, как палка.

— Не понимаешь потому, что у тебя нет ни капли воображения, — ответила Сара, надув пузырь жевательной резинки, который тут же громко лопнул. Она вскочила на ноги и обхватила руками его талию. — Ладно, папочка, не сердись. Ты ведь не будешь сердиться, если я сделаю тебе подарочек?

— Конечно, Сара, — ответил он, испытывая прилив такого возбуждения, которого не знал и в двадцать пять лет.

Сара стащила через голову свой крошечный топик и выпрыгнула из шортов. Нижнего белья на ней не было. Она была тощей, как десятилетний мальчик, но эта ее худоба возбуждала Мортона еще больше. Он пожирал глазами ее едва созревшую наготу, затем опустил их и стал созерцать густой треугольник лобка.

— Ну, что у нас сегодня будет? — с озорной улыбкой спросила Сара. — Официантка? Адвокат? Школьница? Или, может, ты хочешь стать маленьким мальчиком? — понимающе улыбнулась она, взъерошив волосы на своем лобке. — Давай, кролик, выбор — за тобой.

— Маленьким мальчиком, — пискнул он внезапно севшим голосом.

— О-о-о, какой ты сегодня несносный! Ну, уж коли я — няня, мне придется тебя нашлепать, непослушный мальчишка.

Игра началась, и Мортон Шарки больше не думал о том, как он предал Лаки Сантанджело.

Санто заметил, что его мать пребывает в прекрасном расположении духа. Это означало, что он может просить ее о чем угодно и ни за что не получит отказа.

Он зашел в кухню, где мать сосредоточенно готовила пасту .

— Эй, мам, — окликнул он ее, прислонившись к шкафу.

— Санто? Заходи, — просияла Донна. — На, попробуй. — Она поднесла к его губам ложку с горячим мясным соусом.

Ему обожгло язык. «Чертова дура!»— хотелось заорать Санто, но вместо этого он сказал:

— Вкусно.

Чесночный соус он ненавидел почти так же сильно, как мать.

Донна знала, что, когда она принимается за готовку — это, впрочем, случалось не часто, — то превращается в великолепную повариху.

— Всего лишь хорошо? — Переспросила она, не сомневаясь в ответе.

— Потрясающе! — не подвел ее ожиданий Санто.

— Я заморожу для тебя немного пасты. Будешь разогревать и есть, когда нас нет дома.

Можешь пригласить друзей — полакомитесь вместе.

Она была настолько глупа, что даже не знала: нет у него никаких друзей! Ребята в школе обзывали Санто всякими обидными кличками вроде «богатый дебил» или «жирный грязный скунс». Они ненавидели его, и он платил им той же монетой.

Ему было наплевать. Наступит день, и он дотла спалит эту поганую школу вместе со всеми ее обитателями. Вот тогда-то она и сможет познакомиться с его «друзьями»— в морге, где будут рядком лежать их обугленные скелеты.

— Знаешь, о чем я подумал, мам? — начал Санто, взгромоздив свою тушу на табурет. — А не слабо купить мне новую машину?

— О чем это ты? — воскликнула Донна, опытной рукой нарезая кабачок. — Я же подарила тебе «корвет» на день рождения.

— Ну-у, после той проклятой аварии он уже не тот, — заныл Санто, скорбно сутуля плечи.

— Мы его отремонтировали.

— Я знаю, но… мам, — он сделал паузу, чтобы привлечь ее внимание. — Мне очень охота «феррари».

— «Феррари»? — переспросила женщина, подумав, что ослышалась.

— А что тут такого? — ныло ее чадо. — Вон, Мохаммеду отец купил такую машину, так теперь все только о нем и говорят!

— В школу на такой машине ездить непрактично, — твердо ответила Донна, перекладывая нарезанный кабачок на сковородку.

— Я стану водить ее по выходным, а в школу, как и раньше, буду ездить на «корвете», — радостно пообещал Санто, словно нашел наилучший выход из сложного положения.

— Ну-у… — все еще колебалась мать. До чего же трудно отказать своему сынуле!

— Ну, мам, — не отставал тот. — Я же не употребляю наркотики, не шляюсь где попало в отличие от других ребят. А ведь я мог бы вести себя так, что ты бы в обморок свалилась;

Донна покачала головой. Что это — скрытая угроза? Нет, ее сын на это не способен. Санто слишком хороший мальчик, чтобы угрожать своей маме.

— Две машины… — пробормотала она, взвешивая все «за»и «против». — Джордж ни за что не согласится.

— А кого волнует, что скажет Джордж, зло огрызнулся Санто, и его толстые щеки затряслись. — Он мне не отец. Моего отца убили, и тебе не удастся заменить его Джорджем. Даже не пытайся!

— Я и не собиралась этого делать, — защищалась Донна.

Санто зашел с другой стороны.

— Мне обидно, что ты ставишь Джорджа на первое место, — жалобно проговорил он.

— На первое место я всегда ставила тебя, Санто, — ответила Донна. Женщину ужаснула сама мысль о том, что сын может подумать о ней такое.

Словно не веря матери, он устремил на нее взгляд, полный упрека.

— У меня в твоем возрасте вообще ничего не было, — сказала Донна, тряся кистью руки в типично итальянском жесте. — Мы были так бедны…

— Это — совсем другое, — перебил ее Санто. — Ты тогда жила в какой-то дурацкой старой деревне.

— В деревне, которую я тебе когда-нибудь обязательно покажу, — пообещала Донна. Вспоминая свое простое происхождение, она всегда испытывала нечто похожее на ностальгию. — Моя родня гордилась бы тобой. Так же, как горжусь я.