Алина Политова - Дороги, где нет бензоколонок (СИ)

Дима сказал, что он сам поплывет наружу, посмотрит какой там путь, где выход, что там снаружи, а потом вернется за нами. Если не придется плыть наобум, у нас будет больше шансов. Это показалось мне верным решением. Наверное единственно верным. Он обнял нас с Викой на прощание, глубоко вдохнули и нырнул в темную воду. Пока вода не успокоилась, мы видели смутный его силуэт на фоне призрачного светового пятна, но через несколько секунд все стало как прежде. Тишина. Спокойная свинцовая гладь воды. Одиночество. Я подумал, что теперь так все и будет, до самого конца. Дима не вернется. Нет, я знал, что он не бросит нас, не предаст, в этом я был уверен, но этот маленький шанс на спасение — он был таким ненадежным. Быть может сейчас, в эту самую минуту, наш сумасшедший друг умирал мучительной смертью где-то под толщей скал и воды… И, знаешь, эта мысль оказалась самой жуткой, самой пугающей вещью из всего, что произошло с нами за этот день! Если Дима погиб — мы остались одни. Он был щитом между незнакомым внешним миром и нами. Между опасностями и нами. А теперь… мы остались с этим всем один на один. Я остался, ведь Вика всегда была такой слабой. Это было слишком плохо. Что-то у меня в голове щелкнуло. Все вокруг из нейтрально-опасного превратилось вдруг в агрессивно-враждебное. Эти стены, сырые звуки, темнота… как будто все начало приближаться, сдавливать со всех сторон… мне стало трудно дышать. Я упал на колени и прижался лицом к холодной земле. Куда делся весь воздух?! Вика дышала, но я не мог! Наверное я что-то бормотал, потому что Вика сначала отвечала мне, потом стала бить меня по щекам, горстями бросать в лицо воду… я слабый, да? Оказывается, слабый я, а не Вика. Ведь с ней такое не произошло. Может, она уверена была, что он вернется, поэтому… а я — нет, не уверен. Совсем не уверен. Наверное ее спокойствие все-таки спасло меня тогда. Вика гладила меня по голове и что-то говорила успокаивающее. И я цеплялся за ее слова и заставлял себя верить, шел за ними, как за путеводной нитью из мрака моего сознания. Паника отступала. Только сердце еще билось часто-часто. Еще долго я лежал, прижимаясь лицом к земле, прислуживаясь к ее голосу и звуку редких капель. Кажется я уснул, не смотря на холод. Минут на десять-двадцать, не больше. Проснувшись, понял, что Димы все еще нет. Он погиб, я был уверен, что он погиб. Но теперь, когда постыдный приступ паники оказался позади, меня мало что могло испугать. Ведь были же какие-то выходы из положения! Они всегда есть! В конце концов, мы могли уйти из этого зала в переходы и поискать другие пути. Плевать на синих призраков!

Я сказал об этом Вике, но та только рассмеялась. Сказала — мы не можем уйти, Дима вернется за нами, а нас нет. Она все еще думала что он вернется. А ведь мы даже не знали сколько прошло времени — может час? А может уже целые сутки? Когда сидишь в темноте, где ничего не меняется — время становится величиной отвлеченной.

Что мне было делать? Не мог же я бросить ее и уйти один. И мы снова стали ждать. Я надеялся, спустя какое-то время она все-таки поймет, что он уже не вернется. Хотя может и не поймет.

Но ты конечно догадалась, что он вернулся. Плеск воды разорвал монотонную пещерную тишину и Димка, мокрый и совершенно живой, вылез на берег.

радостно сообщил дрожащим от холода голосом, что внизу вода не такая холодная почему-то. Это было первое, что он сказал. Я тут же набросился на него с вопросами. Где выход? Что там? Почему его так долго не было?!!

Дима сказал, что выход совсем рядом, нужно только немного проплыть под скалами. Он задержался, потому что хотел найти веревку, чтобы обвязать нас, когда мы поплывем под скалами, но рядом нет никакого человеческого жилища, поэтому он ничего не нашел. Ну ничего, сказал он, я вытащу вас по одному. Дима объяснил нам как дышать, а вернее — не дышать, под водой. Сказал, что плыть под водой очень просто, этому не надо даже учиться, да и в любом случае, он будет все время поблизости. Первой была Вика. Он ничуть не боялась — верила ему, поэтому и не боялась. Впрочем, я тоже уже был готов на все — речи Димы, как всегда, оказались убедительны. Вика с Димой подышали хорошенько, потом набрали воздуха и упали в воду. Какое-то время я видел их хаотичные силуэты, а потом все исчезло. Просто дежа-вю какое-то. Я ничуть не беспокоился о них, Дима сказал, что там все просто. Я был в нетерпении, хотелось поскорее поплыть, чтобы тоже выбраться наружу. Пещера стала уже привычной и родной, но уж слишком опостылевшей. Минуты снова тянулись бесконечно. В голову мне уже начали закрадываться мыслишки о том, что Дима с Викой бросили меня, как лишний балласт в их будущей свободной жизни, но развить я эти мысли, к счастью, не успел — вода снова заволновалась, и появился Дима. На этот раз мне пришлось помочь ему выбраться из воды. Я спросил, что с Викой? Он ответил — она жива, нормально. Но что-то случилось, я чувствовал это. Он сел у края воды и тяжело задышал. Я посмотрел ему в лицо. Какие-то темные полосы… сначала я подумал, что это тени, но какие, к черту, тени в пещере?! Запах крови… я провел пальцем по его лицу и понял… повсюду была кровь! Эти темные полосы… кровь, которая текла с его головы. Я набрал в пригоршню воды и попытался умыть его, но он вскрикнул от боли и откинул мою руку. Лицо тоже было в царапинах. Я закричал — что случилось?! Что с Викой?! Но он устало развел руками. Она жива, жива, сказал. Через минуту он рассказал. Под водой, когда он уже втащил Вику в проход, она запаниковала. Они начали бороться, он пытался дотащить ее до выхода, она сопротивлялась, хаотично металась под водой, в этом замкнутом пространстве, и Дима вместе с ней. Оба изрезались в кровь о стены грота. Он вынес ее на поверхность, когда она захлебнулась и перестала сопротивляться. Смог откачать, с ней все в порядке. Но проблема была в другом. Дима долго смотрел на меня, прежде чем сказать. А потом сказал — «С тобой, Руслан, мне не справиться, ты сильнее меня. Ты утопишь нас обоих». Да, он был прав. Я уже знал что такое паника и помнил, как трудно с ней справиться. Мы с Викой были животными, которые выросли в клетке. Теперь, на свободе — мы оказались совершенно беспомощными. Конечно жизнь наша всегда была на волоске и полна опасностей, но других опасностей. С теми, другими — мы умели справляться. Но этот внешний мир — к нему мы не приспособлены.

Я сказал — нам все равно придется это сделать, если ты приплыл сюда за мной, значит не собирался меня здесь оставлять. Так что давай, поплыли, пока ты окончательно не замерз.

Мне было очень жаль его. Истерзанного, уставшего. Мы стали тяжкой ношей для него, зачем он тащил повсюду нас за собой? Неужели человеку так важно не быть одиноким в этом мире? Он так много сделал для нас, в самом деле, что я просто не мог его подвести. Я сказал — обещаю, что не буду мешать тебе. Как это называется, Элла — чувство долга? Когда ты понимаешь, что просто обязан сделать какие-то вещи и от того сделаешь ли ты их — зависит жизнь другого человека. И эта вещь, эта обязанность, она оказывается даже сильнее паники и страха. Он не подвел нас, спас из нашего бесконечного плена. И даже теперь, из этой пещеры — он нашел для нас выход. Для нас, Элла, потому что сам он всегда готов был умереть. Поэтому я сказал себе — как бы страшно мне ни стало — я буду держать себя в руках. Следовать за ним. И я заставил его подняться. Сказал что-то ободряющее. А потом мы набрали воздуха и нырнули. Вода показалась не сильно холодной, и я не испытал того шока, что ожидал. Да, это было странное ощущение — погружаться куда-то. Но я знал, что единственное что может убить меня сейчас, это мой собственный страх и постарался расслабиться. Плыть как-то сразу получилось легко. На воде я не успел попробовать — но под водой — все получилось так просто, будто я уже знал как это делать. Но ведь это понятно — наши предки вышил из воды, верно? Генетическая память и все такое… ну не важно.