Люси Монро - Желая тебя

И тут Даниэль молниеносным движением перевернул девушку животом вниз, и она быстро обернулась на него, недоумевая, что он там еще задумал:

— Мне не нужен массаж; я хочу ощутить тебя внутри себя.

— Ты это и получишь.

Мужчина приподнял бедра девушки и подложил под них подушку, без лишних слов давая понять, что на этот раз хочет войти в нее сзади. Слегка нервничая, она задрожала, почувствовав, как чуткие пальцы раскрыли увлажнившиеся складки лона. Эти ощущения были для Джози в новинку и по объективным причинам сильно отличались от всего испытанного прежде: сейчас девушка была более уязвимой и открытой для проникновения, чем в тех любовных позициях, с которыми Даниэль уже успел ее познакомить.

— Не волнуйся, тебе понравится, — шепнул он ей на ушко, начав входить в нее.

Стоило ему углубить проникновение, как Джози подхватили и закружили такие поразительные ощущения, каких прошлой ночью она еще не испытывала. Даниэль нежно коснулся ноющего бугорка в сердцевине набухших складок, и девушка отчаянно задвигала ягодицами, стремясь поймать ритм.

— Потрясающе, — простонала Джози, испытывая потребность дать выход ощущению сладкого мучения.

— О, да… — Он подался вперед и глубоко вонзился в шелковистые ножны, растянув их до отказа и продемонстрировав, что до сих пор его проникновение никогда еще не было столь полным.

А когда вскоре Даниэль настойчиво потерся бедрами о ее ягодицы, Джози уже извивалась под ним, совершенно не владея собой.

Мужчина легким поцелуем коснулся стройной шеи, затылка, а затем гладкой кожи щеки: у Джози возникло ощущение, что ее плотно обернули в жаркий кокон страсти, словно она была желанной женщиной, которую холят и лелеют, окружив нежной заботой. Девушка повернула голову, и их губы слились в кратком поцелуе, но дольше терпеть невыносимо сладкую пытку она не могла. У Джози почти не осталось сил — или мышц — которые бы еще ее слушались… Сегодняшние плотские радости совершенно вымотали ее, а она ведь еще даже не достигла разрядки.

В изнеможении девушка уперлась головой о сложенные перед собой руки, часто дыша, поскольку при каждом последующем толчке головка пениса, проникая в лоно под непривычным углом, касалась средоточия нервных окончаний в его глубине. Каждый мускул в напряженном, как струнка, теле туго натянулся, но Джози никак не удавалось ускользнуть за грань небытия. Наоборот, ощущение близости разрядки стихало, а все мышцы постепенно расслаблялись. Этот мучительно-сладостный цикл Даниэль проделал уже дважды, подводя ее к вершине наслаждения, которая на поверку оказывалась лишь еще одной равниной. Когда тело напряглось в третий раз, девушка уже готова была рыдать от отчаяния, переживая несравнимо более сильные чувства, чем когда-либо прежде.

— Даниэль, — взмолилась она.

— В чем дело, малыш?

— Я больше не могу. Я уже на грани!

— Да, — прохрипел он и с силой вонзился в нее, рванув на себя ее бедра, и девушка подумала, что сейчас умрет от острого удовольствия.

Если сначала не взорвется.

Даниэль продолжал врезаться в жаркую плоть твердым, словно каменным, членом, целенаправленно лаская сердцевину лона, отчего внутреннее напряжение нарастало, скручиваясь в тугую пружину все сильнее и сильнее.

— Я хочу кончить, — жалобно простонала Джози, уткнувшись лицом в постель, от выступившего пота ее волосы стали совсем мокрыми, а спина скользкой.

— Хорошо, сокровище мое.

Что значило это «хорошо»? Он позволит ей достичь оргазма?

Даниэль протянул руку под ее животом и накрыл ладонью теплый вздрагивающий холмик — извечный источник женского наслаждения. Девушка теснее вжалась в его руку, инстинктивно требуя большего. Даниэль, сомкнув воедино указательный и средний пальцы, ввел их между гладких припухших складок. Затем, согнув пальцы, мужчина зажал между ними трепещущий бугорок клитора и подвигал костяшками вверх-вниз, стараясь сильнее надавливать на пульсирующую плоть, чтобы все ощущения Джози сосредоточились в этой чувствительной точке.

Реальность рассыпалась на миллион кусочков, когда ее тело, ощутив невероятное блаженство, стало содрогаться в неконтролируемых конвульсиях. Ягодицы девушки бились о мощные бедра Даниэля в бешеном темпе, а он все глубже проникал в податливую плоть до тех пор, пока в голове у Джози не осталось ни одной связной мысли, а долгожданный экстаз, накрывая ее волна за волной, не захлестнул без остатка.

Даниэль же продолжал с силой врезаться в нее сзади, и, приближаясь к кульминации, выше приподнял ее бедра, в то время как девушка уже совершенно опустошенная сокрушительной разрядкой повалилась на постель. Через пару мгновений он, неожиданно, рухнул лицом в подушку, которую Джози чуть раньше отпихнула в сторону, все его большое тело напряглось, а сильные бедра сжали ее в железном захвате.

Хотя подушка приглушила вырвавшийся у него хриплый рык удовольствия, Джози просто упивалась безудержной реакцией Даниэля. Когда мужчину накрыла волна оргазма, его крупное тело замерло, хотя большая и твердая плоть по-прежнему пульсировала в ней, сотрясаясь в серии последовательных толчков, забирая последние силы и оставляя их обоих слабыми и опустошенными.

Через некоторое время девушка почувствовала, что Даниэль, соскользнул с нее и, как и в прошлый раз, поднялся с постели и вышел. Краешком сознания девушка безошибочно отметила момент, когда он вернулся и снова притянул в ее свои надежные объятия, прежде чем провалиться в глубокий сон.

Уютно свернувшись калачиком в углу дивана, Джози читала один из отцовских дневников, рассеянно потягивая кофе. Кому-то рассуждения автора могли бы показаться не совсем понятными, но если читатель смотрел на окружающий мир с точки зрения человека, видевшего слишком много жестокости и мало верящего в совершенство людской натуры, то смысл записей становился совершенно ясным.

Временами девушка чувствовала себя неловко, когда ей попадались записи о наиболее личных переживаниях. Как оказалось, отец способен на гораздо более глубокие чувства, чем она полагала. Но, Джози успокаивала себя тем, что папа сам просил ее прочитать дневники. Ну фактически речь шла только об одном дневнике, но откуда ей было знать, в каком из них следовало искать информацию, о которой он упоминал в своей краткой записке?

— Джози…

Она подняла глаза и увидела стоящую рядом Клер в некоем подобии спортивного костюма: обтягивающих эластичных шортах и растянутой футболке, явно пережившей бесчисленное количество стирок, с едва различимой надписью на груди. Однако ее кроссовки были почти новыми, а их марка принадлежала одному из лучших мировых спортивных брендов.