Галина Лифшиц - Тот, кто подводит черту

Все правильно! Пистолеты! Надо искать пистолеты дома!

А вот до этого Леся почему-то не додумалась! Казалось бы, чего проще, порыться в его вещах, поискать какие-нибудь улики в собственном доме! Но на это ума не хватило. Возможно, в другой ситуации, со спокойной головой и она бы сообразила предпринять то, что с такой легкостью выдала сейчас Катя. Да уж очень много свалилось на нее сегодня.

– Просто так все перекапывать не будем. Давай опять порассуждаем, – велела Катерина. – Куда-то далеко он это засовывать бы не стал, чтоб зря время не шло, когда они придут преступление совершать. И место такое должно быть, куда ни ты, ни дети не полезут. Просто ни к чему вам туда лезть. Где-то в районе входной двери. Ну, говори мне сама, предлагай варианты.

И до Леси дошло.

– Есть такое место! – вскрикнула она. – Я знаю, где это!

Она ринулась в прихожую, к вешалке.

На самой верхней полке возлежал черный «дипломат», давно принесенный Сашей, еще как только они поженились. Он сам ей показал содержимое: куча непонятных деловых бумаг. И дети видели, что ничего интересного там нет. Саша еще спросил, где бы ему портфель устроить, чтоб и не мешал никому, и под рукой всегда был. Леся и указала на полку. Шапки туда не закинешь, высоковато. А для чемоданчика с бумагами в самый раз: встал на цыпочки, руку протянул, подтащил к себе, другой рукой поддержал, и готово.

Значит, тогда уже все продумал до мелочей. Неужели прямо сразу, с первого дня? Конечно, а как же иначе! Давай совершай открытие за открытием и благодари Бога за то, что дал тебе такую возможность.

Леся подпрыгнула и дернула «дипломат» за ручку. Он плавно сполз со своего законного места. Катя помогла поддержать: тяжеленьким оказался портфельчик с бумагами.

Почему-то они не стали открывать его у двери, потащили на кухню, уложили на стол.

– Лишь бы только заперт не был, – зашептала Катя, делая какие-то магические пассы над черной кожаной поверхностью.

Замочки легко открылись. Они, переглянувшись, подняли крышку.

Все совпало! Все, как и было просчитано.

Два черных орудия убийства, ничем не прикрытые, лежали на дрянном махровом полотенце. Вот и все дела.

– Дедукция, Ватсон! – восхитилась собой Катерина.

Лесю зазнобило.

Они осторожно закрыли «дипломат» и водрузили его на прежнее место.

– Ах, какая прелесть! – принялась напевать сияющая Катя. – Мы знаем, они – нет! Ну не прелесть ли?

Леся вытащила свой списочек и вычеркнула пункт под названием «Орудия убийства».

ЯРКИЕ ШТРИХИ

Дети

Катя добавила еще несколько ярких штрихов к их плану. Теперь, глядя на подругу в деле, Леся хорошо понимала, почему той удавалось все, что бы она ни задумала. У нее был дар: редкий аналитический ум, и пользовалась она им не в теории, а на практике. И, что особенно важно, не после того, когда поменять ничего уже нельзя, а до. Таким умом обладают шахматисты.

Катерина решила остаться у Леси на ночь: муж все равно был в отъезде, а тут она могла бы очень даже пригодиться.

После ночного концерта подтянулись «Гав-бои», притащили с собой кучу аппаратуры и друга-специалиста по ее установке.

Леся шепотом, чтоб не услышал посторонний человек, копавшийся в шнурах и проводах, доложила ребятам о достижениях: свадьба у самых ее дверей (подарок судьбы) и найденное оружие (результат Катиной дедукции).

Все шло по плану.

Уснули они в четвертом часу ночи и спали как убитые.

Проснулась Леся от настойчивой телефонной трели. Глянула на часы: до двенадцати проспали, ничего себе!

– Алло! – поспешно отозвалась она.

– Мамуль! Мы долетели! Тут классно! – послышался возбужденный голос сына.

– Как же я рада! Какие вы молодцы, что сразу звоните! – Леся сразу окунулась во весь ужас вчерашнего дня.

Дети далеко. Их не достать. Все – это самое главное.

– А папа где? – спросила она.

– Тут, рядом. У нас, мам, номер просто огромный! Море из всех окон видно!

– Здорово! Ты мне папу дай, сынок.

– Что, Лесь? – раздался Валерин голос.

– Спасибо тебе, Валер, – проговорила Леся. – Прилетишь, я тебе многое должна сказать. Я вчера на развод подала. Ты это должен знать, это важно.

– Ты уверена? – осторожно удивился Валера.

– Да, уверена. И не бойся ты, я назад тебя затаскивать не собираюсь. Тяжело тебе было со мной. Прости меня, если можешь. И спасибо, что с детьми помог.

– Что значит «спасибо», они такие же мои, как и твои. Не нужна мне твоя благодарность.

– Все равно спасибо. Я тебе все расскажу, когда вернетесь, ты поймешь тогда.

– Смотри, дров там не наломай, – предупредил прошедший суровую боевую школу семейной жизни бывший муж. – Ас разводом… может, и правильно. Дети его боятся, Леся. Сами мне сказали.

– Да! Они правы. И больше его в их жизни не будет. Звоните почаще!

– И ты нам звони!

Невыносимо стыдно было слышать правду о страхе детей. Какое же ослепление нашло на нее! Как жила она эти месяцы, не видя, не понимая того, что испытывают самые главные люди ее жизни. Те, кто называл ее не просто мамой, а лучшим и верным другом своим. Те, за кого жизни бы она своей не пожалела…

А выходит – не жалела она их жизни. Упоенная сбывшимся ожиданием любви, отказывалась видеть очевидное.

Бедные дети! Как они стремились уйти из комнаты, когда там восседал Саша! Их чистые сердца были чуткими и зрячими, они пытались приспособиться к любимому человеку матери, любя и жалея ее.

А сами жили в гнетущем предчувствии.

Сейчас все виделось ей с беспощадной отчетливостью.

Спокойное утро

Они устроили себе великолепный завтрак. По времени даже обед. Катерина вызвала шофера и велела закупиться по списку. Теперь они наслаждались бутербродами с икрой, свежей душистой колбаской, пышным теплым хлебом.

Потом Катька велела Лесе сделать ей массажик: она уже вчера настроилась, тело ждало положенной процедуры и не дождалось. Теперь у него серьезный стресс. Конечно, нельзя было доводить до такого кошмара бедное Катькино тело.

Подруга расслабилась, и Леся вместе с ней, занятая привычной работой.

Они по очереди приняли душ. Оделись.

Пора было звонить Саше с отчетом о привезенных деньгах. Ужасно не хотелось ломать комедию. Было огромное желание набрать номер и выдать, как она прекрасно умела, все, что она о них, сволочах и подонках, думает. Проорать этой преступной мрази, что ни хрена у них не вышло и не выйдет. И пусть себе ищут другую дуру, а она не дура. И что пусть будут благодарны, что живы остались: это она их может у двери с пистолетами встречать и пальнуть в их тупые кочаны. И у нее есть такие друзья, от которых у них земля под ногами загорится.