Стэн Харт - Зачарованный остров

— Я начала сочинять еще подростком, — рассказывала писательница. — Всегда писала прежде всего для себя. И в последние годы потратила все свои деньги, я никогда не умела откладывать деньги. Счет убивает воображение. Хотела только писать и немного путешествовала. Критики накидывались на меня, называя слишком старомодной, а мой издатель надеялся, что я стану вроде Мэри Маккарти или Джона Апдайка. Но я не могла принять их мужскую философию, не могу и не хочу.

— Вы описываете жизнь такой, как вы ее чувствуете, какой она вас волнует, — поддержал один из собеседников Розалин.

— Я пишу только о том, что хорошо знаю. Возьмите для примера мою последнюю книгу. У меня не было представления, что делают мои бывшие одноклассники из Уэлси, о чем они думают, какими себя ощущают. И я хотела узнать и понять их, Я не люблю расследовать, когда пишу о человеческой натуре, хотя это получилось расследование, сохрани меня Господи, можно и так сказать. Просто я проявила внимание к своим героиням.

Среди гостей находился муж Розалин, философ, которого, по слухам, для поступления в Гарвард рекомендовал Арнолд Тойнби. Он стоял по правую руку своей жены, не проявляя особого интереса к разговору, болтая кубики льда в стакане. Выпив содержимое, он снова стал трясти оставшимся на дне льдом. Гарри показалось, что муж Розалин скучал от ее творческих рассказов, ему уже не раз приходилось все это слышать.

Гарри разглядел среди гостей молодого человека в обрезанных по колено джинсах, сандалиях и выцветшей красной майке. Гейл однажды упоминала об этом парне, и Гарри узнал его по описанию.

Это был психиатр из Альберты (в Канаде), теперь он живет в Нью-Йорке. Гейл сказала, что в литературных кругах его боготворят, потому что он «успешно вправляет им мозги». Гарри тогда еще возразил Гейл:

— Писателям требуется не психиатр, им нужно, бросить пить, и с мозгами будет все в порядке.

Сейчас, слушая Розалин, он наблюдал за этим хипповатым доктором. А новеллистка пыталась объяснить, что чувствует автор, в которого критики несправедливо кидают камни и публика его игнорирует. Когда психиатр оказался рядом с Гарри, то Гарри почувствовал запах пота, смешанный с крепким запахом дезодоранта. Гарри поморщился и отошел от доктора к молодой актрисе Валери Кейн.

— Вы знакомы с Диком Кольером? — спросила его Валери. — Мы его все очень любим, он такой «экзотический фрукт» при нашей скучище.

Она рассказала Гарри о последней книге Кольера «Живите свободно и вы будете счастливы» Гарри не хотелось признаваться, что он его не знал, и он перевел разговор на ее карьеру. О Валери он знал лишь то, что она снялась в нескольких фильмах. В свое время, когда он работал в «Даблдэй», Гарри знал много актрис, и даже некоторых приглашал пообедать.

Валери назвала картину «Ночной поезд», свою роль в этой картине она считала наиболее значительной, но Гарри, к сожалению, ее не видел. В остальных фильмах она играла проходные роли. Актриса еще заговорила о фильме «Берег», продюсером которой был Питер Кросс, но Гарри ни название, ни это имя ни о чем не говорили.

Гарри стал нервничать и опять вернулся к разговору о странном психиатре.

— Я не понимаю, почему он явился в таком странном виде и от него сильно воняет потом.

— Такие люди считают себя выше других настолько, что могут не мыться перед вечеринкой. Своим видом он хочет продемонстрировать, насколько он «свободен от условностей», — ответила Валери.

Его стала раздражать эта молоденькая статистка с толстым слоем штукатурки на лице и крашеными волосами, которая мечтала стать звездой, не понимая собственной посредственности. Может, она и будет иметь успех среди нынешних безликих, безымянных героев молодого поколения, увлеченного дискотеками и демонстрирующего дурной вкус, который они считают своим революционным атрибутом.

Валери отошла от Гарри поболтать с какой-то своей подругой, а Гарри вернулся к компании Розалин, та не переставала вещать:

— Запомните, я никогда не жалуюсь. Но я отказываюсь присоединиться к общим устремлениям только затем, чтобы иметь возможность купить новую машину, отдыхать на Гавайях или в Пого-Пого.

— Не Пого-Пого, — поправил ее муж, — а Паго-Паго, дорогая, это название произносится с двумя открытыми «а-оа». — Он нервозно передернул плечами.

— Какая разница? Паго-Паго или Пого-Пого! Бонго-Бонго или Тора-Тора! Кого это волнует? Я говорю о том, что писатель должен быть честен, не сочинять всякую пошлятину. Вот что я хочу сказать.

— Позволь об этом судить другим, твое дело — писать. Тебе нет необходимости оправдываться.

Розалин с мужем вышли на террасу. Гарри прохаживался в ожидании ужина по гостиной, знакомясь с другими гостями. Он еще раз попал в плен Валери Кейн, которая, как оказалось, была в родственных отношениях с Блайденом.

— Моя мать была замужем за его кузеном, — сообщила Валери.

Валери вкратце поведала Гарри свою биографию. Сама она была из Орегона. В следующее воскресенье она уезжает в Новый Орлеан на съемки нового фильма. Она говорила с выражением детского восторга, стараясь ему понравиться.

Красивые женщины часто отличаются самолюбованием, подумал Гарри, но в простоватой Валери эта черта вызывала у него раздражение. Провинциальная глупышка мечтала выглядеть светской львицей. Такие девицы любят Билли Джоэла и зачитываются банальными историями в журнале «Пипл», когда ждут своей очереди в парикмахерской. Если его что-то и заинтересовало в Валери, так это вкусы и запросы молодого поколения, к которому он уже давно не принадлежал. Она демонстрировала стиль жизни, с которым старались бороться в обществе анонимных алкоголиков.

Эгоцентризм порождает яростное неприятие чужих ценностей. Гарри испытывал почти физическое отвращение к Валери. Он извинился и пошел к бару налить себе тоника. Потом решил заглянуть на кухню и выяснить, когда будет ужин, и в коридоре увидел Гейл вместе с Блайденом. Она снова спорила о позиции киностудии «Двадцатый век-фокс», которая, по выражению Гейл, готова была «содрать с нее кожу».

— На меня оказывают нажимы, вы же видите, — услышал он реплику Гейл, она чуть не ткнула пальцем в лицо Блайдена. — Я соглашаюсь ехать туда только в надежде отстоять свою позицию, думаю, вы понимаете. И, конечно, я оплачу три билета, можете не сомневаться. Но такой договор я не подпишу.

Гейл стояла, привалившись плечом к стене. Ее зеленые глаза в бешенстве блестели, как у леопарда. Блайден уставился на ее оголенную грудь, выглядывавшую в просвете расстегнутой рубашки.

Гарри хотел было присоединиться к ним, но быстро передумал. Это не его дело, как Блайден зарабатывает свои десять процентов от ее гонорара. Пусть Гейл сама выясняет с ним свои отношения. Кроме того, она уже изрядно набралась, это было видно по тому, как она размахивала руками и сбивчиво говорила.