У врага за пазухой (СИ) - Мария Сергеевна Коваленко
— Псков? — Федор, похоже, понимает, куда я смотрю.
— Скажи Стасу, чтобы его люди проверили камеры в Псковском направлении! Прямо сейчас!
Идея безумная. Возможно, этим приказом я собью парней с поиска и подпишу Кире смертный приговор. Шанс на то, что за похищением стоит младший Буровой, примерно равен нулю. Но если выгорит…
— Есть! — Федор показывает большой палец. — Час назад. Поворот на Псков! Они засекли их.
Он на миг отводит от уха телефон. Вижу в глазах сотню вопросов.
— У Буровой дом под Псковом. Там же старые гаражи и склады ее бывшего мужа. Если подражатель сын, то он повез ее туда. — Киваю Феде, чтобы садился в свою машину. — Погнали!
Глава 57
Кира
— Кто еще знает о твоем маленьком открытии? — в третий раз за последние двадцать минут спрашивает Буровая.
— Их вы тоже привезете сюда? Общаться! — Тяну время, как могу. Понимаю, что если расскажу про Ломоносова, подпишу приговор нам обоим. Цацкаться потом никто не станет.
— Возможно, привезем. Возможно, нет. Все зависит от того, что именно ты рассказала.
— Мне сейчас сложно вспомнить подробности. Слово в слово точно не повторю. — Изображая сухость, я облизываю губы. — А воды можно?
— Ты пила совсем недавно! — Сын Буровой начинает заводиться.
— Вы мне лишь глоток разрешили сделать.
— Думаешь, я не врубаюсь, что ты умышленно затягиваешь с ответами?! То в сортир надо, то воды, то склероз! — Он бросает мне открытую бутылку.
Часть воды проливается в полете на бетонный пол. Другая часть — холодными брызгами разливается по ногам.
Пить нечего.
— Зачем затягивать? — жму плечами. — Меня никто не ищет. Муж наверняка развлекается с племянницей. Мама отдыхает с новым ухажером. А на работе по графику выходной. Можете позвонить и проверить.
— Как же Вольский? — вклинивается в спор мамаша. — Мне показалось, у вас очень доверительные отношения. Любовные!
— Вы наблюдательны. Только наши отношения в прошлом. Я ушла от Ярослава.
— А он взял и просто так отпустил? — цокает языком Галина Петровна.
— Он узнал, кто мои родители. Я скрывала, но Ярослав догадался.
Чувствую себя Шахерезадой. Она, чтобы сберечь жизнь, рассказывала сказки кровожадному султану. А я с той же целью изливаю душу преступникам.
— Как печально! — Галина Петровна, кряхтя, поднимается с кресла и передает мне воду. — Такая красивая пара и такая драма!
— А как ты объяснишь охрану под твоим окном? Вольскому настольно похер, что он организовал слежку? — зло сплевывает на пол Буровой.
— Ему нужны мои статьи. Ваш отец уже, наверное, в Питере. Без статей никто не узнает о его приезде.
— Кроме статей ему, значит, ничего больше не нужно? — слащаво улыбается мадам Добродетель. — Может, информация из этой коробки? — Взглядом указывает на документы Бухгалтера.
— Не знаю. Вероятно. Она много кому нужна, — вру, как не врала никогда в жизни.
— Так, может, выдашь нам весь список заинтересованных? — Заглядывает в глаза Галина Петровна. — Назови фамилии, и будешь свободна.
— А можно еще немного воды? Эта закончилась, — виновато показываю пустую бутылку.
— Блядь. Да она нас за идиотов держит! — взрывается «сынок». — Я ее сейчас так напою, что изо всех дыр польется!
Он подходит ко мне, дергает со стула.
Вместо того чтобы идти, я разыгрываю случайное падение. Заваливаюсь набок и вскрикиваю:
— А-а! Больно. Я, кажется, ногу подвернула.
Сомневаюсь, что Станиславский сказал бы «верю». Актриса из меня та еще. Но вряд ли Буровой потащит меня волоком туда, куда планировал.
— Ты даже ходить нормально не умеешь! — Буровой склоняется надо мной и бьет по щеке.
— Я не специально. — Прижимаю ладонь к горящей коже. — Так получи…
Договорить не успеваю. В гараж вбегают мои недавние тюремщики. Первый что-то быстро шепчет на ухо своему боссу. Второй с тревогой смотрит назад.
— Ты уверен? — С лица Бурового слетает вся бравада.
— Два джипа. За ними микроавтобус.
— Номера пробили?
— Не успели. Но они все… — Будто боится, что их услышат, «первый» прикрывает дверь. — Питерские.
— Сука! — Буровой сжимает кулаки и разворачивается ко мне. — Эту связать и на продуктовый склад. В холодильник! Маму отвезти домой. Срочно!
— Это Ярослав? — не выдерживаю я. — Это он едет сюда?
— Заткнись, тварь! — Вторая пощечина оказывается больнее первой.
От удара трескается губа, и на блузку падает капля крови.
— Я никуда не поеду. Забудь! — Галина Петровна возвращается в свое кресло. — Хватит с меня этих беготни и игр. Сил на них не осталось.
— Мама! Пожалуйста. Я со всем разберусь и приеду к тебе.
Я не знала старшего Бурового. Видела его на фото и видео. На них он казался самым настоящим хищником. Без страха и жалости. То, что наблюдаю сейчас, совсем из другой оперы. Это не хищник, а падальщик.
Похоже, сын забрал у отца лишь внешность.
— Занимайся Вольским! — холодно обрубает Галина Петровна. — Он свою работу выполнил, можешь с ним кончать.
— С удовольствием, — цедит сквозь зубы Буровой. Но уже в следующее мгновение дверь гаража резко распахивается, и он вместе с охранниками отлетает к стене.
— Всем оставаться на местах!
Я узнаю этот голос из миллиона. Он с гулким эхом отражается от стен и заставляет сердце биться быстрее.
— Взять его! — испуганно визжит Буровой. Только, кажется, брать уже некому.
Сквозь пелену слез вижу какую-то драку на улице и бегство Буровой. Замечаю надпись «СОБР» на груди ближайшего бойца. И уже не стесняясь, начинаю выть в голос, когда ко мне подбегает Яр.
Он словно подкошенный, падает на колени рядом.
— Ты как? Они ничего не успели с тобой сделать? Поговори со мной! — засыпает вопросами и… трогает.
Гладит по щеке, по волосам. Матерится, рассмотрев что-то на скулах. Прижимается лбом ко лбу. Шепчет…
По-хорошему нужно ответить. Не пугать его еще сильнее. Но слова застревают в горле. За прошедшие сутки я уже простилась навсегда, запретила себе верить, что когда-нибудь Яр снова притронется ко мне или погладит.
Я, как могла, глушила любые надежды на глупое «мы». А теперь он здесь…
— Ты же у меня акула. — Ярослав садится на пол и устраивает меня на своих коленях. — Ты сильная и смелая. — Качает как ребенка. — С тобой все хорошо. Правда?
Загипнотизированная его глазами, я почти не замечаю хаоса, творящегося вокруг. Не слышу приказов группы захвата и редких вскриков боли.
— Я… так рада тебя видеть. — Самые дурацкие слова, какие можно было сказать.
Радость и близко не сравнится с тем, что я чувствую.
— Я чуть сердечный приступ не схватил, когда узнал, что тебя украли. — Яр осторожно прикасается губами
