Елена Яковлева - Уйти красиво

Продавщица Люда взвесила бабке карамели в бумажный кулек, и та заторопилась к выходу.

— Ну вот, жив ваш приятель, — сказала продавщица, когда они остались одни в магазине. — Долго жить будет, если его за покойника приняли. Можете за него не переживать.

Странно, что Ковтун легкомысленно пренебрег шансом, уготованным ему судьбой. А как еще иначе объяснишь то, что с ним сталось прошлой ночью?

Поздняков попрощался с приветливой продавщицей, которая выглядела несколько разочарованной. И в самом деле, наверное, ужасно видеть, как мимо твоих окон проносятся чужие принцы, хотя уж к кому-кому, а к этой категории Поздняков склонен был относить себя в самую последнюю очередь.

Разумеется, он не удержался от того, чтобы не завернуть в Хохловку. Черт его знает зачем! Что он, собственно, собирался там увидеть? Однако же увидел. У Ларисиной дачи стоял громадный трейлер, и люди в рабочей одежде загружали в его нутро какие-то коробки и узлы, которые выносили из дома. Все их действия бдительно контролировала высокая старуха в черном, та самая, что, кажется, была сводной Ларисиной сестрой из Костромы. Все ясно, она вплотную вступала в права наследства, и дюжие молодцы отправляли в Кострому Ларисино барахло, в том числе и нажитое генералом Медниковым. И ничего тут не попишешь.

Поздняков припарковался у обочины и стал наблюдать за погрузкой. Когда работяги поволокли огромный бронзовый торшер, даже видавшего виды Позднякова проняло — уж слишком эта сцена напоминала откровенное мародерство. Он выбрался из автомобиля, подошел к старухе, застывшей у калитки черным изваянием, и вкрадчиво поинтересовался:

— Переезжаете?

Старуха повернула в его сторону сердитую желчную физиономию и произнесла с вызовом:

— Я вас не знаю.

— Моя фамилия Поздняков, я старый друг Ларисы Петровны, — представился сыщик.

— Что-то больно много было у нее друзей, — неодобрительно заметила старуха, не спуская бдительного взгляда с очередного тюка на плечах грузчика.

— Не думаю, что это так уж плохо, — зачем-то ляпнул Поздняков и тут же прикусил язык. Большую глупость трудно было сморозить.

В ответ старуха уставилась на него с такой злостью, что у сыщика стало совсем нехорошо на душе.

— Шел бы ты, мил-человек, своей дорогой, — настоятельно порекомендовала она.

Поздняков смешался, как подросток, застигнутый курящим в школьном туалете, ну не умел он поддерживать светские беседы с желчными старухами!

— Я только хотел спросить, — заторопился он, — не нашлась ли ее последняя рукопись?

— Ничего не знаю и знать не хочу, — огрызнулась старуха. — А все, что знала, уже рассказала следователю… Надоели вы мне с этой рукописью! Хватит того, что из издательства целый день звонят, уже голову проломили!

Поздняков понял, что злоупотреблять терпением возникшей из неизвестности Ларисиной сестрицы — без пользы, а потому вежливо попрощался.

— Все ходют и ходют… — напутствовала она ему в спину.

Обратная дорога заняла у него вдвое больше времени из-за вечерних пробок. Заторы у светофоров Поздняков коротал за размышлениями о превратностях судьбы. Теперь уже было ясно, что Ковтун не только не убивал Ларису, но даже ее и не видел и что (чем черт не шутит!), если бы он тогда все-таки добрался до Хохловки, возможно, она бы и не умерла. Впрочем, стоило ли теперь строить подобные предположения?

А что оставалось Позднякову делать? Согласиться с мнением официального следствия? Забыть о фокусах Виолетты Шихт, которая расстаралась больше других, подталкивая Ларису к ужасному шагу. Вот только покажутся ли его доводы убедительными следователю Ругину? Не закусит ли он удила при одной мысли, что какой-то старый маразматик ставит под сомнение его компетентность. Поздняков решил, что к следователю Ругину он пойдет только тогда, когда будет уверен в своих выводах на все сто.

Подруливая к гаражу, он твердо решил сразу позвонить машинистке, которая перепечатывала Ларисины рукописи. Судьба последней из них по-прежнему была в тумане.

Свет в подъезде горел только на первом этаже, а также на лестничной площадке пятого, поэтому Поздняков пробирался наверх на ощупь. Впрочем, не так уж было и темно, но в углах таились чернильные тени. Такая же тень темнела и у его двери, и не просто темнела, но и как-то подозрительно шевелилась. Позднякову это совсем не понравилось. Он замер на лестнице и позволил своим глазам привыкнуть к полумраку. Вскорости он отчетливо рассмотрел полусогнутую фигуру человека, сосредоточенно трудившегося над замками его двери. Неведомый взломщик настолько увлекся, что даже не услышал его шагов. Впрочем, возможно, он не был профессионалом. Так или иначе Поздняков впервые в жизни наблюдал, как некий наглец ломится в его квартиру. Любопытно, что ему там понадобилось.

Неизвестно, сколько бы продолжалось это форменное безобразие, если бы за дверью противоположной квартиры внезапно не раздался чей-то голос:

— В гостях хорошо, а дома лучше.

Открылась дверь, и на лестничную площадку выкатилась маленькая толстушка. Поздняков ее смутно припоминал, — кажется, она жила в их же подъезде и носила большой и плоский берет, напоминающий блин. Свет из соседской квартиры выхватил из мрака фигуру у поздняковской двери — здоровенного мужика в джинсах и синей футболке. Он сначала замер, втянув голову в плечи, а потом, резко развернувшись, понесся вниз по лестнице прямо на Позднякова. То ли он не узнал Позднякова в полумраке, то ли был охвачен страхом, но в глазах его, уставившихся на сыщика, можно было прочитать лишь желание смыться, и как можно скорее. В несколько прыжков он преодолел разделяющее их расстояние, но времени вполне хватило для того, чтобы Поздняков его узнал. Это был охранник из Дома моделей Виолетты Шихт, тот самый, что вчера бесцеремонно выставил за стеклянную дверь несчастную Лолиту, а потом достаточно долго держал за рукав самого Позднякова, не желая допускать его к начальнице.

Пока охранник скакал по ступенькам, как заяц, Поздняков предусмотрительно выставил вперед здоровую ногу. Незадачливый взломщик споткнулся и крепенько врезался в стену. Поднявшись, он занял боевую позицию, выставив вперед огромные кулачищи. Ничуть не оробев, Поздняков изловчился и успел пару раз съездить ему по уху и навесить фонарь под глаз. Но светлее от этого не стало. Вконец ошалевший охранник заметался, как воробей, залетевший в форточку. А наверху пришла в себя толстушка в берете и заорала дурным голосом:

— Человека убивают! Вызовите милицию!

Горе-взломщик с расширившимися от ужаса глазами двинулся на Позднякова, да так неловко, что умудрился наступить на его больную ногу. Этого Поздняков стерпеть не мог и, матерясь, ударил его под зад здоровым коленом, благодаря чему получивший ускорение тип в мгновение ока оказался на пролет ниже и уже оттуда, топая толстенными подошвами ботинок, рванулся к выходу. И тут же на улице отчаянно взревел мотор.