Последняя осень. Буря (СИ) - Пырх Дарья
– Что с тобой? Заболела?
– Нет. Просто не хочу вставать.
– Принести тебе завтрак?
Маша кивнула, поблагодарила за заботу и занялась более важным занятием – исследованием стены. Вскоре девушки удалились. Одиночество подтолкнуло к самокопанию. Ее будто швырнуло под толщу воды, на самое дно, выбраться с которого не представлялось возможным.
Немного погодя пришла Динара и протянула кривую пластиковую тарелку с овсянкой, сказав:
– Еды опять стало меньше. Леонид злится, обвиняет Мишу в обжорстве, тот отнекивается. Но есть и позитивные новости. На улице потеплело. Кирилл, Миша и наш деревенский Шерлок расчистят дорогу. Если повезет, к вечеру выберемся на шоссе.
Маша села, подоткнув подушку под спину, поводила корявой ложкой по переваренным хлопьям, отозвалась:
– Аппетит пропал. Позже поем.
Подруга окинула ее внимательным взглядом, уверенно произнесла, будто поставила диагноз:
– Что натворил Бортников?
– Ничего, – глухо произнесла Маша.
– Брось, интуиция никогда меня не подводит, а сейчас вопит: «Нищий алкаш-наркоман снова накосячил».
– Ты неисправима. У него есть деньги и нет зависимости от веществ.
– Попалась, – хитро хмыкнула Динара. – Раз тебя не смутили другие факты, значит, дело точно в нем.
Маша криво усмехнулась, поведала о неудавшемся воссоединении.
– Столкнешь его с лестницы? – серьезно произнесла Динара. – Если следаки докажут, что Вика прикончила Глеба, будет убийство двух бывших.
– Ты умеешь утешать, – хмыкнула Маша.
– Просто советую разные варианты, – улыбнулась та. – Тебе необходимо отвлечься, у меня как раз есть идея. Поищем фотографии в сборниках, проследим за рыжим, потом погуляем.
Маша недоуменно уставилась на Динару, спросив:
– Какой смысл? Мы же скоро уедем.
– Зависит от погоды, – лаконично произнесла та, но в голосе звучала тревога. – Если будет снегопад, начнется ледяной дождь или понизится температура, нам придется ждать строителей. Нужно чем-то занять время.
Маша сдалась, выползла из уютного безопасного кокона в жестокий мир. Покончив со сборами, она отправилась в общий зал, попутно смеясь над коварными планами.
– Можно приманить Женю на пиво, загнать в ловушку и не выпускать, пока не сознается, – произнесла Динара с видом злодейки из мультфильмов.
– Это незаконное лишение свободы.
– Иногда Уголовный кодекс слишком суров, – с напускной грустью ответила та. – Ладно, отнимем у него самое дорогое – фляжку.
– Если похитим тайно, будет кража, если он увидит нас или рядом окажутся люди – грабеж, – проговорила Маша. – Хотя зачем мелочиться? Совершим разбой: возьмем ножи, станем угрожать, заберем имущество силой.
– Нет, фляжка слишком дешевая, на срок не тянет, – возразила Динара. – Тем более наша цель – выведать информацию, а не похитить вещь.
– Наконец-то пригодились задачки по уголовному праву, – хмыкнула Маша. – Помнишь ту, в которой дачники поймали вора, раздели и посадили на муравейник?
– Такое не забудешь, – с брезгливостью кивнула Динара. – Особенно про то, как парень пытался убить девушку, и его действия расписывали на целый абзац: «Душил проводом, лупил бетонной плитой, резал вены, избивал, поджигал, обливал кислотой, потом устал и вызвал скорую». Что было в голове человека, который составлял сборник?
– Зато нескучно.
Динара фыркнула, но потом скривилась:
– Фу, вспомнилась мерзкая статья, где был случай из судебной практики, когда один неадекват напился, убил соседа, расчленил труп, пожарил сердце с капустой. Там еще цитировали его показания, где он детально рассказывал о вкусе блюда. Я в тот день как раз готовила бигус. Меня чуть не вырвало.
Мимо промчалась позеленевшая Эмилия. Подруги замерли посреди коридора, увидев, как соседка зажала рот ладонью и скрылась в ванной. Взволнованно переглянувшись, они поспешили к ней, предложили помощь, но та отказалась и смущенно попросила их уйти. Динара помрачнела, однако не стала спорить, и они направились в холл.
Маша вяло поприветствовала Женю, расположилась поодаль. Он как ни в чем не бывало пошутил, безучастно полистал страницы фотоальбома и посетовал на скуку, будто накануне не притворялся киношным психопатом. Теперь в поведении сквозили неестественность и чрезмерное дружелюбие.
Маша потратила больше часа, чтобы рассмотреть снимки в пухлом ежегоднике, но когда глаза начали слипаться, не выдержала и пробормотала:
– Вы уверены, что здесь будет фото Толика? Как он связан с Юрой? Почему Глеб ими интересовался?
– Может, это жертвы педофила? Например, в «Буре» работал извращенец. Такие всегда липнут к детям: устраиваются в школы, спортивные секции, летние лагеря и прочие места, где могут свободно лезть к ребенку, – с отвращением добавила Динара и указала на страницу сборника: – Некоторые карточки подписаны. Найдем среди них Юру Воробьева, поймем, как он выглядел, потом сложим все кадры с тем физруком, который стоял рядом с Толей. Мужик, скорее всего, и был убийцей, не зря же Глеб носил его снимок. Уверена, где-нибудь есть совместное фото преступника и еще живого Юры. Это подтвердит, что они тесно общались.
– Очень сумбурно, – зевнул Женя.
– Вдруг их случайно засняли? – нахмурилась Маша. – Например, во время зарядки или соревнований. К тому же, чтобы обвинять, нужны доказательства. Тебе не кажется странным, что Волгин так методично разбирал дело Воробьева? Составил огромный документ, наведался сюда, даже попытался поговорить с отцом Игоря. В городе полно более страшных и известных историй. Почему именно это особенное?
– Из-за атмосферного места? – встрял Женя.
– Или сохранились улики? – отозвалась Динара.
Маша вынула из папки Волгина прозрачные файлы.
– Бумажный кораблик, снимки, значок с олимпийским мишкой, обрывок ткани, – перечислила она, разложив предметы на столе. – Все в отвратительном состоянии. В отделении милиции могло затопить архив, либо сотрудники относились с халатностью к материалам по висяку, но неясно, как Глеб раздобыл вещи.
– Кого-нибудь подкупил, – отмахнулась Динара.
– Тогда бы он забрал что-нибудь повесомее, – упрямилась Маша.
– Не загоняйтесь, ему просто сбагрили старый хлам, – отмахнулся Женя.
Неожиданно в памяти мелькнули обрывки бесед, ранее казавшиеся пустяковыми. Маша энергично взмахнула руками, произнесла:
– Именно. Обычный человек посчитает это мусором, но кое-кто будет бережно складывать, иногда перебирать, пряча ото всех в гараже или другом сыром помещении, чтобы о «сокровище» не узнали.
– Намекаешь, – запнулась шокированная Динара, – что отец Волгина – тот самый маньяк-педофил?
– Не, дядя Гена классный, – упрямо возразил Женя. – Никогда не бил Глебыча, все ему разрешал.
– И? Чикатило тоже был примерным папой, – поспорила Динара.
– Моя мать и дядя Гена ровесники. Ему в восемьдесят четвертом стукнуло десять лет.
Маша приуныла. Складная версия разбилась в одночасье.
– В семье Глеба были учителя? – предприняла еще одну попытку Динара.
Женя ответил отрицательно, затем неуверенно пробормотал:
– Дед Анатолий был футболистом, но из-за травмы покинул большой спорт, стал тренером, в прошлом году слег с инфарктом. Кажется, его в сентябре похоронили. Помню, Глеб позвал нас с Михой. Весь вечер дергался, пил как не в себя, твердил что-то про грехи предков и ящик для рыбалки. Мы думали, он горюет, – голос дрогнул. – Неужели ошиблись? Не, бред какой-то, он бы точно рассказал нам правду.
Парень поджал губы, хлебнул из фляжки. Маша представила ужас, который испытал Волгин, обнаружив зловещие трофеи у любимого дедушки. Динара прочистила горло, с хрипотцой произнесла:
– То есть Волгин копал под близкого родственника? Но зачем?
– Это мы вряд ли узнаем, – прошептала Маша. – Ясно одно: Волгина убил не сын маньяка. Он сам был внуком серийника.
Она взяла снимок тренера с подопечным, вновь пробежалась взглядом по подписи «Толик, июнь-июль», посетовала на свою недогадливость, ведь сперва решила, что ласковое имя принадлежало пионеру, отмеченному крестиком на соседней фотографии, а не взрослому человеку.
