Людмила Котлярова - Загадка Бомарше

— Не думай об этом, каждому воздастся по заслугам. Все будет взвешено и оценено по справедливости, — успокоил своего создателя Фигаро. — Я открою тебе тайну: такие, как ты, являются любимцами богов. Им даются испытания только для того, чтобы они в очередной раз продемонстрировали свои возможности их преодолевать. В тебе было так много человеческого, что ты щедро изливал его на окружающих. Помнишь, как ты однажды сказал: «Кто на своем жизненном пути более моего познал добра и зла? Если бы продолжительность жизни измерялось количеством пережитого, про меня можно было бы сказать, что я прожил двести лет». Неужели тебе этого мало?

— А знаешь, Фигаро, на самом деле это совсем не много — двести лет. Жизнь не успела мне надоесть ни в одном из ее проявлений. Я чувствую, что мог бы сделать гораздо больше. Вот и тебе я не уделил достаточного внимания, родив тебя, словно ребенка в результате случайной связи, занимаясь одновременно массой других дел. Может быть, в том-то и состояла моя основная ошибка, что я не мог посвятить себя чему-то одному. В жизни так много неизведанного и одновременно так много возможностей и, скучно отбросив их все, целиком, как добродетельная жена, отдаться только одному делу, даже при условии достижения в нем совершенства. Но кому как не мне знать, что совершенства не существует. Даже ты, Фигаро, получился не совсем таким, как я тебя задумал.

— Не расстраивайся, разве не ты учил меня не жалеть о прошедшем, а смело идти вперед.

— Но куда же мне идти, мой путь завершился, я умер. Мое тело лежит в могиле. Боже, какой я несчастный, я никогда не хотел умирать, жить — вот мое единственное настоящее призвание.

— Ну вот, слова мудрости, которые ты вкладывал в уста своих героев, покинули тебя, — пристыдил Фигаро Бомарше. — А вспомни, как ты еще недавно говорил своему другу Гюдену, что тебе не нравится мысль о том, что единственное будущее, которое предназначено судьбой, это гнить в могиле. Наша плоть, которая будет гнить, — это не есть мы. Да плоть, видимо, должна погибнуть, но создатель столь прекрасного произведения сделался бы недостойным своего могущества, если бы не сохранил от него хотя бы частицу той великой силы, которой он позволил подняться до высот познания. Так что давайте хотя бы заслужим, чтобы это будущее было бы хорошим; и ежели оно будет таковым, значит, наш расчет верен. Ну, а ежели нам предстоит обмануться в столь утешительной надежде, то наше самоусовершенствование в процессе подготовки к этому будущему посредством безупречной жизни тоже может быть безмерно сладостным. Помнишь эти свои слова?

— Да, но тогда я пытался себя утешить, — печально произнес Бомарше. — А теперь все закончено, пьеса сыграна, и утешения больше не утешают. И я не знаю, как отнестись ко всему происходящему.

— Ты не прав, пьеса не сыграна, она еще только начинается. Тебя будут очень долго помнить, а вместе с тобой и меня — твое создание. Разве ты не понял за свою столь стремительно и ярко промчавшуюся жизнь, что ты вечен?

— Вечен? — изумился Бомарше. — Да, может быть, ты и прав. Но я не умею жить в вечности. Это то, чего я никогда по-настоящему не понимал.

— Не беспокойся об этом, жить в вечности не требует особого умения. Ты войдешь в нее, как к себе домой, и поймешь, что это и есть твой настоящий дом. А не тот прекрасный особняк в Париже.

— Но, согласись, там было так замечательно, так красиво, пока туда не ворвался грубый плебс! Я обменял бы всю свою посмертную славу на возможность пожить в нем еще немного.

— Увы, это невозможно, — печально произнес Фигаро. — Каждому дается только одна жизнь. Смирись с этим. Тем более ты заслужил, чтобы твоя жизнь на земле продолжилась бы и после смерти. Загадка Бомарше будет не давать покоя еще многим и многим. А ты будешь смотреть на них сверху и смеяться своим знаменитым смехом. Ибо ты будешь понимать одну вещь: чтобы разгадать загадку Бомарше, надо родиться таким, как Бомарше.

— Значит, жизнь продолжается? — охватил Бомарше восторг.

— Конечно, продолжается. И я лучший залог твоего бессмертия. Это ты вложил в мои уста слова: «Я все видел, всем занимался, все испытал». И путь другие следует твоему примеру. Идем со мной, я тебя проведу туда, где все получает свое справедливое завершение.

Фигаро взял Бомарше за руку и легонько потянул его за собой.

— Я не хочу туда идти! Не хочу! Отпустите меня на землю! — стал кричать и отчаянно вырываться Бомарше и в тот же миг он проснулся.

Ничего не понимая, еще не совсем отойдя от странного сна, Бомарше ошалело смотрел по сторонам. Постепенно сознание его стало успокаиваться. Он узнал окружающую обстановку. Он увидел, что находится в своем особняке, в своей любимой спальне на своей огромной удобной кровати.

— Так, значит, я не умер! — неуемная радость охватила Бомарше. — Так, значит, жизнь продолжается!

Бомарше соскочил с кровати и выбежал на балкон. Перед его взором раскинулся утренний Париж. Солнце медленно восходило над горизонтом и возвещало торжество жизни, которую он так любил и совсем не хотел терять.

Глава 35

Хотя прошла целая ночь, но хмель так до конца не выветрился из организма. Чтобы окончательно покончит с ним, Феоктистов встал под водопад из холодных струй душа. Было не просто терпеть пытку почти студеной водой, но он стоически выдержал это испытание. Зато все остатки алкоголя вышли из его тела. И теперь у него оставалось единственное желание — как можно скорей покинуть этот проклятый город вместе с его театром и полудикой публикой.

Билета на самолет он не приобрел, но это мало смущало Феоктистова. Поедет в аэропорт и попробует его купить. Рейсов на Москву несколько, на какой-нибудь он сумеет сесть. Даже если придется там просидеть целые сутки, назад он не вернется.

Феоктистов стал быстро собирать чемодан, кидая вещи без разбора, не пытаясь их как-то аккуратно уложить. С трудом удалось закрыл крышку. Он уже хотел немедленно направиться к выходу, но внезапно для себя сел на стул и оглядел номер. Он вдруг ясно почувствовал, что не так-то просто ему уйти отсюда, что-то удерживает его здесь. А все случилось из-за этой ведьмы, это она напророчила ему провал, внезапно пронеслось в голове.

Он встал, нерешительно подошел к зеркалу. Внимательно стал всматриваться в свое отражение, словно бы пытаясь что-то понять по нему.

А внешне не скажешь, что со мной что-то не так, подумал он. Навряд ли кто догадается, что внутри этого солидного человека поселилось отчаяние, и сам он отныне напоминает бесплодную пустыню без всяких признаков жизни. А самое ужасное, что он не представляет, что ждет его впереди, чем ему заняться, чтобы заполнить космическую пустоту своей жизни?