Маргот Бленд - Мадам Марракеш

Чендлер рассмеялся.

– Малага, дорогая, его поведение абсолютно понятно. Во всем мире это называется уважительным отношением к леди. Ничего удивительного, что это тебе не понятно.

– Ну все. Ты опять взобрался на своего любимого коня. Я бы очень удивилась, если бы узнала, что и тебе известно, что это такое. Он же, по-видимому, решил, что я очень нежный цветок и что меня одну без присмотра оставлять нельзя. Но сегодня утром он пригласил меня на гольф. Видимо, днем мне присмотр не нужен.

Прибыл лифт, и Чендлер открыл дверь.

– А разве ты забыла ваши британские законы о разводе? Там прямо сказано, что супружеская измена считается только после наступления темноты. Я ведь однажды был женат на англичанке. Ладно, веди себя с этим парнем как леди, и возможно, он включит тебя в свой гарем. Мы же отправляемся в дебри диких гор Высокого Атласа, чтобы вызволить Джереми и Карлотту. Не знаю точно, когда мы вернемся, но не ранее часов четырех-пяти.

Лифт достиг первого этажа, и бой открыл дверь. Как только они появились, молодой араб вскочил со своего стула и бросился к ним. Он отвесил низкий поклон Малаге и Френки, а затем протянул руку Чендлеру.

– Доброе утро.

Он посмотрел на Чендлера и Френки.

– Надеюсь, вы присоединитесь к нам? Чендлер покачал головой.

– Не сегодня. Мы отправляемся в Асни и поэтому хотели бы взять рейнчек.[22]

Малага улыбнулась.

– Извините, я вас не представила.

Она с улыбкой поглядела в глаза молодому человеку.

– Запомнить ваше полное имя оказалось выше моих сил.

Он с видимым усилием перевел свой взгляд с Малаги на Чендлера.

– Простите меня. Я совсем забыл о правилах приличия. Меня зовут Абдель-халак Хашиб. Но я прошу звать меня Абдул.

Чендлер коротко рассмеялся.

– Да, это действительно проще. Меня зовут Чендлер Керк, а это мисс Френсис. Кстати, Френки, как твоя фамилия? С Малагой Джонс вы уже знакомы.

Мужчины обменялись рукопожатиями. Абдул поклонился девушкам и дал знак бою взять у Малаги клюшки для гольфа.

Они пересекли холл и вышли наружу под бриллиантовое солнце. Абдул помог Малаге сесть в белый «Ягуар Е». Помахав на прощание, они быстро скрылись из виду. Френки и Чендлер направились к стоянке.

– Судя по машине, он вроде не должен оказаться гидом, во взятом на прокат костюме. Хотя машина тоже может быть взята напрокат.

Он открыл дверь «Эстон мартина» с откидным верхом и ковшеобразными сидениями.

– Ну-ка, Бриджит, залазь на заднее сидение. Ты поедешь сзади.

Бриджит запрыгнула в машину, а следом за ней и Френки. Чендлер закрыл дверцу и обошел машину. Поравнявшись с Френки, он не удержался и поцеловал ее.

– Да, машина у тебя, что надо. Я вообще люблю европейские автомобили.

– Нравится? Здесь ведь специальный кузов, сделан на заказ, по моим чертежам. Сзади могут сидеть двое, и им не оторвет головы, когда откроется верх.

– Наверное, ты очень богатый?

– Конечно, богатый. Он скосил на нее глаза.

– Только прошу не строить никаких планов. Я своим подружкам бриллиантовых побрякушек не дарю. Мои жены почти все из меня вытрясли.

– А сколько же раз ты был женат?

– Слушай, давай не будем говорить о таких неприятных вещах, как мои женитьбы. В такой прекрасный день, в такой прекрасной стране. Лучше пристегнем ремни и двинем. Бриджит, держись за заднее сидение.

Горничная убрала посуду после завтрака и вопросительно посмотрела на нетронутые бекон и яйца, приготовленные для Иэна.

Дайана с наигранной беспечностью сделала неопределенный жест рукой.

– Унесите это на кухню, Хабиба. Я скажу вам, когда мсье проснется.

Они с Найджелом поднялись из-за стола и прошли в другую комнату. Найджел включил приемник и рассеянно начал крутить ручку настройки. В комнату ворвалась заунывная арабская песня. Дайана рванулась к приемнику и выключила его.

– Ради Бога, Найджел… – она осеклась, понизила голос, пытаясь улыбнуться. – Извини, милый. Я не хотела тебя обидеть, но твой отец… у него жуткая головная боль, и поэтому не следует его беспокоить.

Найджел подошел к окну и, перебирая мелочь в карманах, смотрел вниз, на широкий современный бульвар. Ага, значит у папочки болит голова. Ну, это не удивительно. Я слышал, как он полночи разбирался с мамой. Она, конечно, думала, что я сплю. Бедная мама.

Дайана грустно посмотрела ему в спину. Для своих пятнадцати лет он довольно высокий. А какие плечи. Скоро из него вырастет симпатичный молодой человек. Но пока он еще такой ребенок. Пожалуй, лучше, если он уйдет куда-нибудь, пока Иэн не поднялся. А то не известно, в каком он будет настроении с похмелья… А может, еще и не протрезвился.

– Сынок, ты бы пошел, сыграл в гольф.

– Не с кем играть, мама.

– Но можно сыграть с профессионалом.

Найджел отвернулся от окна.

– Да они здесь не умеют играть, мама. Ты когда-нибудь пробовала играть в арабский гольф?

– Ну, а как насчет тенниса? Можно записаться на уроки. Тренер здесь хороший, я узнавала. Я могу тебя…

Тут они услышали, как открылась и закрылась дверь ванной комнаты. Они, как по команде, повернули головы в. сторону спальни.

Найджел тихо вздохнул. Мама хочет, чтобы я ушел до того, как старик появится и начнет куролесить.

– Хорошо, мам. Я иду играть в теннис. Вернусь к обеду.

Уходя, он слышал, как открылась дверь спальни.

Дайана, закрыв глаза, повторяла про себя, как молитву. О Боже, пусть он будет в хорошем настроении. Пусть он хотя бы раз, хоть раз скажет, что он сожалеет о том, что напился, что не пришел домой к обеду, что не позвонил. Но вряд ли. Как раз все будет наоборот. Он нисколько не будет сожалеть ни о том, что напился, ни обо всем остальном. У других мужья пьют, но всегда приходят домой вовремя. Переживают, боятся опоздать. Что за власть имеют над ними их жены? Что есть такое у них, чего нет у меня?

Дверь гостиной приоткрылась. В комнату медленно вошел Иэн. Волосы спутаны, глаза красные, опухшие. На подбородке щетина.

Она ласково улыбнулась.

– Доброе утро, дорогой.

Не глядя на нее, дрожащими руками он зажег сигарету.

– Я вижу, вы тут уже позавтракали, а обо мне ты даже и не вспомнила. А я, между прочим, со вчерашнего дня не имел во рту и маковой росинки.

– Но, Иэн, и обед и ужин были приготовлены для тебя, но ты не пришел домой.

Его красные глаза остановились на ней, он прохрипел сквозь стиснутые зубы:

– Я бы с удовольствием пришел домой, если бы у меня был настоящий дом, если бы у меня была настоящая жена. Все, что ты умеешь, так это жить в отелях и чтоб тебя все время обслуживали.

– Но, Иэн, мы сейчас живем не в отеле.

– Не спорь со мной, дрянь! – его голос поднялся до крика. – Грязнуля! Неси лучше мне завтрак.