Алина Политова - Дороги, где нет бензоколонок

Я попробовал осмотреться, но увидел только темноту, которая начиналась сразу за неясным пятном света на песочной насыпи. Конечно я не увидел никаких ворот, которые нам следовало закрыть — только тьма. Потом ко мне скатилась Вика, за ней Дима. Мы нашли друг друга и, переговариваясь, поползли на четвереньках в неизвестность. Свет сверху почему-то совсем не пробивался. Признаться, когда я оказался в яме — я будто бы отрезвел. Наша затея с этими адскими вратами и служению богу показалась мне абсурдной. Почему мы просто не убежали в лес?! Не взяли машину Доктора из гаража и не уехали?! Вместо этого мы оказались в какой-то яме, из которой нет выхода, ведь обратно по колодцу нам уже не забраться! Теперь мы вынуждены были как щенки ползать в темноте безо всякой надежды на спасение… Я сказал об этом Диме. Но он не успел даже ответить, как на меня набросилась с обвинениями Вика — она кричала, что я не верю в них, не верю в высшее провидение и прочее. Кричала, что я предатель. Я слушал ее и понимал, что мы были уже не вместе — она и я. Вика целиком стояла на стороне Димы! А я… мне оставалось только смириться, ведь у меня никого кроме них не было. Я понял, что хочу снова поверить в Димины байки, хочу вернуться в мир созданных им фантазий. Если я буду верить — то они станут вполне реальны и для меня. И мы не сдохнем в этой яме рядом с теми, кого сами убили. И, знаешь, это было верное решение. Потому что в тот же миг я увидел эльфов. Голубых эльфов! Я видел таких в каком-то фильме! Это не была галлюцинация, потому что остальные тоже увидели их. Вика воскликнула раньше меня — "Эльфы! Там эльфы!". И радостно захохотала. Мне тоже захотелось смеяться, так хорошо стало, не передать… Дима прошептал — "это не эльфы, это ангелы божьи!". Но Вика сквозь смех твердо повторила, что это эльфы. Наверное когда-то мы вместе смотрели такой фильм. Пещера осветилась голубоватым светом, и мы смогли разглядеть друг друга. Если бы это была галлюцинация, разве стало бы светлее? Но мы и правда увидели друг друга! И трупы, разбросанные на насыпи, и странные очертания стен… Эльфы что-то говорили. Сначала мне показалось, что это всего лишь шелест, идущий от стен, как будто ручей течет, но потом я различил слова. Странные, какие-то не понятные, будто на другом языке. Дима сказал, что они зовут нас, нам нужно идти за ними, они покажут нам ворота. Но Вика возразила, она услышала другое, ей показалось, что они зовут нас к какой-то реке… странно, я совсем не понимал этих слов. В любом случае, нам ничего не оставалось, как идти за эльфами. Удивительно — было совсем не страшно. Наверное мы пребывали в какой-то религиозной эйфории… ведь даже сейчас, когда я это рассказываю — мне становится жутко, что мы пошли за этими призраками! А тогда мы не только шли, мы радостно смеялись, как будто встреча с ними — это лучшее, что произошло с нами в жизни.

Руслан замолчал. За окном совсем расцвело. Веселое солнечное утро. Но дом — он был отдельно от этого утра, дом оставался сумрачным и прохладным. И мы тоже, такие же сумрачные, как дом… Я во все глаза смотрела на Руслана. У меня были сотни вопросов, но только одно желание. Я скинула плед, подошла к нему и, на секунду задержавшись под его удивленным взглядом, села верхом ему на колени. Приникла всем телом, будто слилась с ним… положила голову ему на плечо, прижалась шеей к его шее. В этом не было секса или желания. Я просто хотела его согреть.

Я закрыла глаза. Вздрогнула, когда он осторожно обхватил меня руками и прижал к себе еще сильнее. Теперь мы были как одно целое. Я чувствовала его тепло. Наверное так выглядит настоящее счастье. Когда на секунду ты погружаешься в абсолютный покой. Когда понимаешь, что ты на своем месте, там, где должна быть. Только одно место в целой вселенной, которое было по-настоящему МОИМ. Это место рядом с ним.

Не знаю сколько времени мы были неподвижны. Я бы продлила этот миг до бесконечности. Но он должен был сказать, а я должна была узнать.

— Я видела синих эльфов, я тоже была там. — Прошептала я. — Но я не пошла за ними. Что… было там? Там что-то случилось?

— Нет, — ответил он. — Я не могу сказать, что там что-то случилось, это не так. Но… наверное все-таки случилось. Очень важное.

— Река. Вы пришли к ней, да?

— Да, там была река. Мы очень долго шли. Воздух был очень сухой, хотелось пить, мне казалось, что внутри у меня настоящая пустыня. Сначала мы шли довольно быстро, хотели догнать эльфов, прикоснуться к ним… просто какое-то непреодолимое желание их коснуться, понимаешь? Но эльфы все время оказывались на одном и том же расстоянии! Не важно шли мы медленно, или быстро — эльфы ни приближались, ни удалялись. Мы почти не говорили. Это было странное состояние, мы чувствовали одержимость. Шли и шли… тяжело дышали… на слова просто не было сил. И во рту все дико пересохло. Сначала нам хотелось смеяться, но потом эйфория пропала. Осталась лишь усталость и эта одержимость, что толкала вперед.

Сколько мы шли я не знаю. По моим ощущениям несколько часов, может даже сутки. Под конец мы едва держались на ногах. Дима начал падать. Мы с Викой слишком много времени проводили на тренажерах, убивая скуку. Возможно, именно это сделало нас выносливыми. А у Димы здоровья оказалось меньше. Когда он падал, я поднимал его и, придерживая, вел дальше. В голове была какая-то вата. Но даже сквозь эту вату меня начали терзать сомнения. Инстинкт шептал — тихо-тихо — но шептал, что мы идем в сторону смерти. Я больше не верил ни в какие адские врата и нашу миссию, просто хотелось выйти куда-нибудь. В этих эльфах было что-то искусственное, они не были… ну живыми что ли. Просто картинка перед глазами — как голограмма. Мы шли за этой картинкой. Единственное что мне было не понятно — это почему у меня так все ватно и вязко в голове… И так сухо… ведь в пещерах должно быть влажно, я читал об этом! А здесь эта сухость, обжигающая горло. Быть может мы все-таки шли навстречу адскому пламени? Но не было жарко, совсем. Ведь от пламени должно быть жарко! Я заставлял себя думать. Мне хотелось упасть, как и Димке, но тогда кто бы нас тащил? И мне приходилось думать-думать-думать, чтобы разогнать в голове туман и не поддаться телу, которого я уже не ощущал своим от усталости.

Внезапно бесконечный этот переход кончился, и мы вошли в небольшое овальное помещение. Оно не могло быть естественным, хотя кто знает… Идеально-овальное! Сквозь синеватый полумрак я разглядел черные провалы ходов, которые вели из этой комнаты. Эльфы все еще были перед нами, они вели нас прямо, к проходу, который был сразу впереди нас. Остатки моей воли начали жалобно трепыхаться, заставляя меня что-то сделать, что-то изменить! Эта комната — была единственным шансом! Если мы войдем в проход следом за эльфами — нам уже не выбраться. Ведь куда-то они вели нас. Усталость давным-давно вытеснила былую эйфорию, мне хотелось передохнуть, но в этих эльфах было что-то, что заставляло идти… Наверное именно усталость, а не страх или здравый смысл, толкнула меня в конце концов сделать это. Я взял Диму и потащил прочь, в сторону, к самому дальнему проходу. Мне показалось, что с той стороны идет какая-то прохлада, быть может воздух был более влажным — если в воздухе было хоть немного молекул воды — моя кожа уловила их. Мне казалось, что двигаясь в сторону, прочь от дороги эльфов, я будто выныриваю из тягучего киселя. Было что-то, что не пускало! И мои последние силы ушли на то, чтобы сделать эти несколько шагов в сторону. Я же тащил еще на себе Димку! Мы просто упали, пройдя несколько шагов. Я попробовал позвать Вику, но во рту было так сухо, что я не сумел издать ни звука. Она сама увидела, что мы отошли и озадаченно остановилась. Я видел, что ей хочется идти дальше, за эльфами, лицо ее было совершенно отрешенным, но было кое-что сильнее этой эльфийской гонки. Что-то, что смогло пробиться сквозь ее онемевший мозг… Любовь к Диме. Я тебе не говорил о том, что она любила его? Это было так. Она любила его рабски, как собачонка. Когда появился Дима, я потерял ее. Она так растворилась в нем, что не видела белого света вокруг. Иногда она смотрела на меня, а у меня было такое чувство, что она глядит сквозь меня… Наблюдая за ней я еще больше убеждался в том, что ты права насчет любви. Любовь делает человека слабым, зависимым, послушным… глупым. Когда ты жила с нами, я тоже был слабым, зависимым и послушным. Тебе. Но я никогда не говорил, что люблю тебя, и это спасало меня от того, чтобы совсем не потеряться в этом. И не оттолкнуть тебя, не вызвать в тебе презрение…Ты понимаешь, что я хочу сказать?