Израненное сердце - Софи Ларк
Впрочем, у меня такое чувство, что этот парень действовал в одиночку.
У меня нет причин или доказательств, чтобы так думать. Дело лишь в пустоте этой комнаты, аккуратности, с которой он убрал все следы своего присутствия. Этот парень – перфекционист. А перфекционисты не очень хорошо переносят других людей.
Я снова рассматриваю угол его обзора. Я вижу выровненные флаги и другие отметки, которые оставил стрелок, – белую тряпку, привязанную к линии электропередачи. Веревку на краю ветки дерева.
Направление и скорость ветра могут сильно меняться на пути полета пули. Он тщательно расставил маркеры по ее траектории. Возможно, и датчики тоже. И то, как висели флаги на сцене… это не было совпадением. Стрелок, должно быть, был там, внизу. Или имел своего человека внутри.
Мы вполне могли проходить где-то рядом. Я пытаюсь припомнить лица рабочих и членов службы безопасности, вспоминаю, не было ли кого-нибудь, кто вел себя странно или чье поведение казалось неуместным.
Если и был, тогда я этого не заметил.
Я смотрю на стол и вижу мельчайшие частицы пороха – гораздо более мелкие, чем песок. Я вижу блеск графита и белые крупинки аконита. Опустив нос, я вдыхаю его. Он определенно пахнет нитроцеллюлозой.
– Ты в курсе, что это не наркота? – ухмыляется один из копов. – Ты с этого не заторчишь.
– Пусть ищейка делает свое дело, – ржет его напарник.
Я вижу, что Риона хочет их осадить, но коротко качаю головой, давая понять, что мне насрать, что там думают эти придурки.
– Что-нибудь еще, инспектор Клузо?[46] – саркастично спрашивает один из копов.
– Нет, – отвечаю я. – Больше ничего.
Копы продолжают посыпать комнату пудрой в поисках отпечатков пальцев – бессмысленное занятие в отеле – и прочесывать ковры и шторы в поисках улик. Мы с Рионой спускаемся на первый этаж.
– Ну что? – нетерпеливо спрашивает она меня.
– Не так уж и много, – пожимаю я плечами.
– Нет, я спрашиваю, собираешься ли ты пойти на коктейльный прием.
– С чего бы? – хмурюсь я.
Риона фыркает.
– Будешь делать вид, что тебя это ни капельки не волнует? Я видела твое лицо, когда ты заметил ее на сцене.
– Ты знала, что Симона там будет? – обернувшись, требую я ответа.
– Нет, – спокойно говорит Риона. – Но я не собираюсь извиняться за то, что она там появилась. Вам явно есть что обсудить.
– Нет, нечего нам обсуждать, – отвечаю я тоном, при звуках которого другие люди воздержались бы от дальнейших распросов. Но Риона живет, чтобы спорить. Ничто, кроме полного удаления голосовых связок, не удержит ее от этого разговора.
– Точно, – говорит она. – Именно поэтому ты такой добродушный оптимист. Ведь ты совершенно эмоционально здоров.
– Ты не мой психотерапевт, – огрызаюсь я.
Порой в армии нам приходилось наведываться к мозгоправу. Я ненавидел эти гребаные визиты.
– Но я твой друг, – говорит Риона, обращая на меня уверенный взгляд. – Я думаю, тебе стоит пойти.
– Симона бросила меня девять лет назад, потому что ее семья решила, что я недостаточно хорош для нее. Вряд ли они изменили свое мнение.
– Почему нет? – возражает Риона. – Ты заслуженный ветеран. Успешный застройщик. К тому же ты только что спас жизнь ее отца, черт тебя дери.
– И я все еще Галло, – отвечаю я.
Я не перестал сносить людям бошки из-за того, что вернулся из Ирака. Я все тот же гангстер, которым был девять лет назад. Тот факт, что наш законный бизнес вырос вместе с нашей преступной организацией… сомневаюсь, что это впечатлит Яфью Соломона. Впрочем, не то чтобы мне было дело до того, что он думает.
– Я думаю, тебе стоит пойти, – повторяет Риона. – Не для того, чтобы начать все с начала. А просто расставить все точки над «i».
– Никто не расставляет точки над «i», второй раз входя в ту же реку.
– Но и бесконечным нытьем ты их тоже не расставишь, – резко говорит Риона.
Ее терпение на исходе – девушке надоело со мной сюсюкаться.
– Я отправляюсь туда через час, – говорит она. – И захвачу тебя по пути.
– Не утруждай себя.
– Надень костюм. Нарядный.
– У меня нет костюма, – лгу я.
– Тогда поедешь голым, – ухмыляется Риона. – Если и это не впечатлит Симону, то все напрасно.
Симона
Меня всю трясет, пока я готовлюсь к вечеру – почти так же, как в тот раз, когда пуля пролетела в паре дюймов от головы моего отца.
Придет ли Данте на прием?
Вряд ли. Он явно не был заинтересован в приглашении моего отца.
Вряд ли он вообще хочет видеть меня снова. Мы совсем не поговорили после покушения. Ну, не считая вопроса, в порядке ли мы. Но то же мужчина мог бы спросить и у незнакомцев. Это ничего не значит.
Данте спас жизнь моего отца. Впрочем, это тоже ничего не значит. Он был сотрудником службы безопасности и просто выполнял свою работу.
Рыжеволосая девушка оказалась Рионой Гриффин, сестрой Кэллама Гриффина, олдермена 43-го округа. Должно быть, Данте как-то связан с их семьей и именно поэтому следил за мероприятием.
Видимо, они встречаются. Другого объяснения я найти не могу.
Прошло девять лет. Мне стоило понимать, что Данте больше не одинок. Даже странно, что он еще не женат. Такой мужчина, как он, ходячий образец мужественности… должно быть, женщины штабелями падают к его ногам.
Я и сама видела это, когда мы встречались. Куда бы мы ни пошли, женщины не могли оторвать от него взгляд.
Каждой было интересно, каково это – быть с таким огромным мужчиной. Когда тебя поднимают и бросают на кровать, словно перышко. Когда ты смотришь на эти руки, которые в два раза больше твоих, ты не можешь не думать о том, насколько большими должны быть те части его тела, которые скрыты от глаз…
Я уже знаю ответ на этот вопрос, и мой разум все еще не знает покоя.
Разумеется, Данте встречался с другими женщинами после того, как мы расстались.
У меня тоже были другие мужчины. Но ни один из них не мог сравниться с Данте.
Это ужасно, когда твой первый мужчина сложен как греческий бог. Все, кто будут после него, кажутся слишком смертными.
Я встречалась с фотографами, дизайнерами и другими моделями. Я встречалась с израильским банкиром
