Две полоски. Двойная ошибка - Ольга Дашкова
Я слишком много хочу.
Я слишком много нафантазировала себе.
Но Я ХОЧУ, чтобы было именно так.
А еще хочу Марка рядом – с его рассудительностью, показной отстраненностью, с его всезнайством и умением все держать под контролем.
Слишком много ХОЧУ.
– Да, малыш, беги в комнату, нам с мамой надо поговорить, – фраза эта не сулит ничего хорошего.
Сын, задрав голову, смотрит на мужчину, кивает, кидает куртку на пуфик, разувается и уходит в комнату. Слушаясь Шахова, а не меня. Паразит маленький.
– Тебе тоже пора уходить.
– Я не тороплюсь и, прежде чем ты что-то еще скажешь, советую хорошо подумать, я…
– А вот не надо меня стращать, сегодня были уже такие, ты не первый, – понижаю голос до громкого шепота, оглядываясь по сторонам.
– Оля! Что, мать твою, происходит?
– Да кончай орать! – снова тащу Шахова в ванную, включаю воду.
Клим прижимает к стене, пальцы ложатся на шею, не давит, только гладит, смотрит в глаза, изучает.
– Мне кажется, в квартире прослушка, я не специалист, но когда я сегодня зашла, решила, что тут кто-то был.
– Кто?
– Я откуда знаю? Но сегодня в кафе меня вот точно так же, как ты сейчас, в темной подсобке зажали два мужика. Настоятельно просили рассказать о вас с Марком – с кем встречались, о чем говорите, как вообще живете.
– А ты?
Странно, но у него так часто меняется взгляд. От откровенной злости и гнева он переходит в задумчивость, а потом в интерес. Но в нем нет ничего плохого по отношению ко мне, теплые пальцы все так же гладят кожу на шее, мне от этого спокойней.
– Послала нахер.
– Молодец, девочка, – хищно улыбается, а потом неожиданно целует, захватывая губы, лаская их языком.
Мое неспокойное сердце вновь прыгает к самому горлу, а там уже рассыпается на мелкие осколки и падает к ногам. Я слабая и безвольная женщина, которая устала бояться, устала все скрывать в себе и жить постоянно в ожидании чего-то страшного.
– Клим… Мне страшно, я…
– Не бойся, ничего не бойся, я с тобой.
Горячее дыхание обжигает кожу, Клим царапает щеку щетиной, шепчет на ухо. Ему мало места в моей узкой ванной – и мне тоже, энергетика и сила мужчины давит.
– Сын, он чей?
Вопрос на два миллиона долларов.
Я уже хочу признаться, сказать правду, что сама не знаю, от кого из вас он, но молчу. Реально, не могу пошевелить губами, а в это время телефон Шахова надрывается в кармане пиджака.
– Оля?
– Ответь, вдруг что срочное.
Напряженные секунды, но Клим отвечает.
– Говори.
Слушает долго, прикрывает глаза, запрокидывает голову, тяжело выдыхает, раздувая ноздри. Что-то случилось. Что-то очень нехорошее.
– Как он?
В груди колет. Марк. Что-то с ним. Я чувствую. До боли в костяшках вцепилась в руку Клима, не могу разобрать ни слова, что ему отвечают.
– Скоро буду. Оставайся там.
– Что? Что случилось? Клим! – повышаю голос, дергаю мужчину.
– Оставайся дома, никуда не уходи, никому не открывай, ни с кем не разговаривай. Через час приедет мой человек, хотя, черт, сейчас никому доверять нельзя. Слышишь меня? Оля, посмотри на меня!
Клим трясет за плечи, а мне кажется, земля уходит из-под ног. С Марком что-то случилось, а он не говорит и не скажет. Упрямый черт!
– Никому, я сказал! Даже если приедет родная мать.
– Не приедет.
– Вот и хорошо. И не плачь, ты сильная девочка.
Эта сильная девочка готова сорваться в истерику, вцепиться клещами в этого мужика и не отпускать его никуда. Слезы текут с новой силой, перед глазами все плывет.
– Я вернусь, я вернусь сам. Никому не открывай!
Выходим в прихожую, Клим, не оборачиваясь, уходит, быстро закрываю дверь на все замки, прислонившись к ней лбом, стою так несколько минут, пытаясь успокоиться.
– Мам? Мам, все хорошо?
– Да, милый, все хорошо, извини, голова болит, – говорю шепотом, быстро вытираю остатки слез, присаживаюсь на пуфик, убирая куртку сына.
– Этот дядя, Клим, он обидел тебя? – Ванька спрашивает тоже шепотом, передразнивая меня.
– Нет, нет, он не обидел, точно не он.
– Он мой папа? – совсем тихо, словно боится задать этот вопрос.
Вопрос на три миллиона гребаных долларов уже от сына.
– Он мой настоящий папа, которого уже давно нет?
Сколько можно врать всем и самой себе?
– Да, милый, это твой папа. Иди ко мне, – прижимаю к себе сына, вдыхая его аромат, пусть он знает, он имеет на это право.
– А он еще придет?
– Да, сказал, что вернется. Нужно немного подождать.
Молчим, не представляю, о чем Ванька сейчас думает. А с моей души упал огромный камень, стало легко, но в то же время страшно за то, что будет дальше.
– Он Бэтмен, я знаю. Он спасет нас от всех злодеев, нужен только Супермен, вдвоем они сильнее.
Было бы неплохо, будь они супергероями, тогда с Авериным точно ничего не случилось бы.
Глава 37
– Хватит уже меня трогать, все со мной в порядке.
– У вас может быть сотрясение, нужно обследование.
– Избавьте меня от себя! Извините, но мне нужно идти.
– Куда? Мне нельзя вас отпускать, я…
Отталкиваю врача скорой помощи, женщина возмущена, она всего лишь выполняет свою работу, а я психую. Спрыгиваю на асфальт, немного ведет в сторону, пытаюсь собрать картинку в кучу, выходит не сразу.
Много машин, мигающие огни, полиция, пожарка, ребята тушат то, что осталось от моего дорогого «Ламборгини». Шахов никогда его не любил, все ждал, когда же он заглохнет. Ну вот, «радость» в доме, сбылась хоть одна мечта.
– С вами все в порядке?
Ко мне обращается молодой капитан, но в глазах ни капли сочувствия. Там очень откровенно читается ненависть к зажравшимся вроде меня, по его мнению, людям, которые разъезжают на крутых тачках, и что надо бы взрывать их хотя бы через одну.
– Да, все на удивление хорошо. А где Василий Петрович?
– Там, – показывает направление, иду в ту сторону, самого внутри трясет и знобит, застегивая куртку под горло, прячу руки в карманы.
Эксперты работают неторопливо, тихо переговариваются, наступаю на что-то твердое, оказывается, это мой номер. Пафосные три семерки не принесли удачи хозяину, хотя тут как посмотреть. Не вернись я обратно в ресторан, не забудь там телефон, не отвлеки меня своим назойливым трепом администратор, разорвало бы сейчас на части вместе с «Ламборгини». А так, лишь откинуло в сторону,
