Татьяна Устинова - Селфи с судьбой

Ангел молчала и рассматривала в зеркале череп.

– Хотя, может быть, имело смысл наголо, – продолжала Катерина. – Есть у парикмахеров такое поверье – если наголо побриться, волосы начинают лучше расти.

– Ну и рожа, – сказала Ангел.

– С другой стороны, наголо нельзя, у тебя там всё расчёсано. И раздражение!.. Пойдём со мной.

– Куда? – не поняла Ангел.

– В ванную. Нужно голову помыть.

– Что вы, я сама потом вымою!

– Нет, не потом, а сейчас. Я сама помою. Во-первых, я умею это делать, а во-вторых, у меня полно всяких средств для волос.

– У меня нет волос, – мрачно сообщила Ангел.

Катерина засмеялась и подтолкнула её к ванной.

– Иди-иди!.. Ты привыкнешь, и тебе понравится! Вот увидишь. Я знаю. Будешь приезжать ко мне стричься. Я же должна чем-то заниматься!..

В своём номере Ангел содрала наконец-то опостылевшую толстовку – за ворот насыпались мелкие волосы, и там невыносимо кололось, – зашвырнула её в угол. Туда же полетели брюки с многочисленными карманами и чугунные башмаки. Она нацепила короткое трикотажное платьице, заменявшее ей ночную рубашку, и взялась за телефон.

Истерическую надпись о том, что ей восемь раз подряд звонил один и тот же абонент, она удалила, и нажала кнопку вызова.

– Дед, – начала она, когда ответили. – Привет. Я просто так звоню. Сказать, что я тебя люблю.

– Замечательная новость, – произнёс её дед саркастическим тоном.

Ангел представила, как он опускается в кресло и сигнализирует бабушке, а та подбегает на цыпочках и наставляет ухо, и облегчение, которое отражается на их лицах, представила тоже. После «безобразий», которые так изменили её жизнь, она ни разу им не звонила. Разумеется, они были осведомлены о том, что у внучки беда. В их семье все и всегда знали о делах друг друга.

– Дед, я побрилась наголо.

– Это так нужно?

– У меня какое-то раздражение началось, пришлось побриться. Но ты не волнуйся, всё пройдёт. И бабушке передай, чтоб не волновалась.

– Хочешь, мы за тобой приедем? – предложил дед как ни в чём не бывало. – Бабушка посмотрела в Интернете это твоё Сокольничье, и ей очень понравилось.

– Не надо, дед, спасибо, – отказалась Ангел, и у неё отчего-то защипало в глазах. – Я скоро сама приеду. Только ещё немного отдохну.

– Отдыхать необходимо, совершенно верно. Бабушка спрашивает, что ты там ешь. Она вечно боится, что мы голодаем.

– Мы не голодаем! – закричала Ангел. – Тут потрясающая повариха Клавдия. Она так готовит! И вообще здесь хорошо, дед. Озеро, речка Ухтомка. Лошадь пасётся. Завтра мы на колокольню полезем. Оттуда вид!..

– Мы – это кто? – осведомился дед. – У тебя там компания?

– Да, – сказала Ангел. – Целая компания. И они замечательные люди. Некоторые из них.

– Ты особенно не увлекайся.

– Дед, я не увлекаюсь. – Она легла на спину и стала рассматривать потолок. – Просто мне в последнее время казалось, что вокруг одни дебилы. А здесь нет никаких дебилов.

– Видишь ли, – сказал дед, – всё очень просто. Жизнь бывает исключительно такой, какую ты себе создаёшь. Можно окружить себя дебилами и считать, что в мире существуют только они. А можно – приличными людьми, и тогда считать по-другому.

– А как с первого взгляда отличить одних от других?

– С первого никак. – Дед, кажется, усмехнулся. – Потребуется некоторое время. И разум!.. Но у тебя, мне кажется, разум есть, а сейчас есть и время. Позвони, если тебе захочется, чтобы мы приехали. Бабушка шлёт привет. И вообще размахивает на мой счёт руками. Она считает, что я давно должен передать ей трубку.

Ангел поговорила с бабушкой, потом выключила телефон, подошла к зеркалу и стала себя рассматривать.

За те полчаса, что прошли с момента радикального избавления от волос, ничего не изменилось. Всё было ужасно.

– Ну и ладно, – сама себе сказала она и погасила свет. – Всё равно до завтра они не отрастут, значит, наплевать. Или куплю парик.

Она вновь завалилась на диван, натянула на голые ноги плед и стала думать об Илье.

Она думала, что если бы они прожили вместе двадцать пять лет и ей бы стукнуло пятьдесят, и у них были бы взрослые дети, старые собаки и общие дела, он бы ни за что её не бросил. Он же приличный человек!..

Приличный человек Илья Субботин проснулся в кромешной темноте от того, что над ним гремел военный оркестр. Он гремел уже давно, и во сне Илья надеялся, что оркестранты вот-вот промаршируют мимо и скроются за поворотом, но музыка продолжала греметь.

Он открыл глаза, полежал, прислушиваясь к бравурным пассажам, и тут только сообразил, что играет не оркестр, а будильник, и время пять часов утра.

Он идёт с Клавдией в лес за грибами.

Промахиваясь со сна и сваливая с тумбочки какие-то предметы, он нашарил телефон и выключил наконец оголтелый марш. Сразу стало тихо. Так тихо, как может быть только и исключительно в Ярославской губернии в середине октября и как никогда не бывает в Москве и на даче.

На даче слышно, как идёт поезд, летит полуночный самолёт, как вздыхает и похрапывает Хэм на своей подстилке. Илья знал, что Хэм непременно устроит ему выволочку, когда он вернётся. Пёс терпеть не мог, когда хозяин уезжал без него, и по приезде некоторое время делал вид, что никакого хозяина и нет – в кабинет не приходил, в ноги не заваливался, ждал под дверью Галю и бурно радовался её приходу, и даже отвергал сыр, до которого был большой охотник.

Думая о Хэме, Илья повернулся на живот и сунул обе руки под подушку.

…Интересно, понравится ему Ангел? Они с Хэмом разожгут в гостиной камин, усядутся на диван и попросят её почитать свои стихи. Она примется возмущаться, а они с Хэмом станут ею любоваться. Она смешная, когда возмущается.

…В его доме никогда не было никаких девиц. И он был уверен, что и не будет!.. Он даже гостей не выносил – никто не смел вторгаться в его дом и что-то такое делать там на своё усмотрение: есть, пить, бродить по участку, трогать его собаку, сидеть на его диване! Этот мир принадлежит только ему.

…Интересно, а Хэм понравится Ангелу? Может, она не любит собак!.. Или её волнует всякая ерунда, вроде собачьей шерсти на брюках и пальто. Нет, это чепуха, нонсенс. Шерсть на пальто её огорчать не может.

И так прекрасно было думать о них обоих и чувствовать полный покой внутри плотной, безопасной, успокоительной тишины, что он начал засыпать, и заснул бы, и всё проспал, но вдруг подскочил и сел.

…Он должен установить истину. Он здесь вовсе не из-за девушки, которая ему понравилась. Он здесь потому, что ему предстоит установить истину, а он занят чем угодно, только не расследованием!..

Илья быстро оделся – джинсы, футболка, свитер, сапоги дяди Васи Галочкина – и спустился по лестнице, стараясь не слишком шуметь. За конторкой никого не было, и дверь на замке. Он отпер дверь и вышел на улицу.