Людмила Бояджиева - Признание Альбины Кристаль

Рыжий бросился в ноги шефа, следователь взмолился: — Подумайте о них! Подумайте об этих благородных, чудесных, совершенно беззащитных смертных существах! Если вы станете землянином, ваш отпрыск, тот, кого ждут люди, как спасителя, родится обычным детенышем! Возможно, он даже не будет уметь сочинять стихи! И никаких небесных генов!

— Пуст так, — Сениор уронил бокал и вместо того, чтобы воспарить воздушным шариком, он упал и разбился вдребезги на мраморных плитах пола. Шутник рассмеялся с чрезмерной веселостью. — Забавно стать одним из них. Пусть в моих руках бьются все бокалы, пусть караулит за каждым углом смерть… Это же нормально, господа! И совершенно упоительно — ведь со мной будет она!

Я зажала ладонью рот, сдерживая крик ужаса.

Без талисмана миссия сениора будет сорвана! Миссионер, присланный на Землю из другого измерения, может, но явно не стремится вернуть Ариус! Влюбленность мешает ему принять единственно правильное решение на пользу мира и прогресса! Он на пороге страшной ошибки.

Еще не сообразив, о чем буду говорить с ней, я помчалась к Кате. Не обратила даже внимания, что входная дверь пентхауса оказалась незапертой и не подумала, что воспитательница детсада «Путника» в это время должна быть дома.

Трое малышей, оставленных в ночной группе, мирно спали в разноцветных кроватках. В свете настольной лампы сидела Катя, уронив на колени книгу. Она дремала, улыбаясь счастливым снам и была удивительно похожа на Мадонну. Золотые волосы, пушистые ресницы, гибкие, спокойные руки лежат на животе, охраняя зародившуюся в нем жизнь.

— Катюша!.. — я тронула ее за плечо. — Только не волнуйся, детка…

— Ой! — она встрепенулась, присмотрелась. — Что-то случилось?

— Случилось. Нам надо срочно поговорить. О хорошем. Все очень, очень хорошо…

Усевшись поближе я рассказала ей все, что знала о компании на крыше.

— Десанты небесного департамента регулярно посещают Землю с миссией. У них разные задачи. Но главная — внести в генетический код людей ген альтруизма, жертвенности. Нам ведь нужны герои… И просто необходимо, чтобы вот эти малыши выросли сильными и счастливыми.

— Я поняла уже давно. Поняла, что Сеня говорит правду. Он ведь все объяснил сразу же… Сениор — по-латыни означает «старший». Я знаю, он должен уйти. Но ведь мне удивительно, волшебно, невероятно повезло! — Катя одарила меня ослепительным взглядом Мадонны. — У меня останется его дар.

— Утерян Ариус. Это их талисман и пропуск в другое измерение. Если книгу не найдут, один из них останется здесь, как обыкновенный смертный. Остаться хочет Сэниор… Но тогда…

— Знаю! — Катя поднялась и рванулась к окну, пытаясь заглянуть наверх. — Я пойду к нему. Он не может отнять надежду у всех. Он должен вернуться к себе.

Мы обнялись.

— Детка, поверь, ты будешь счастлива. И одна просьба: расскажи Сениору, что я и Блинов не предавали их.

19

Не стану описывать, как попала в госпиталь к страшно засекреченному больному Блинову. Помогли его люди, получившие указание от пострадавшего. Он спустился ко мне сам, грохоча костылем по белокаменной лестнице. Боже, да мой Депардье совсем худышка, только гипс на правой ноге, да нос — больше и смотреть не на что. Гардеробщик торжественно подал ему пальто и мы поспешили в больничный парк. Знаете, иногда бывают солнечные ноябрьские дни так похожие на апрель? Верится в чудо внеочередной весны и глаза высматривают набрякшие почки. Выметенные асфальтовые дорожки, остатки яркой листвы, позолоченные солнцем, щебет птиц, шустрящих в траве — все так чудесно и все — для нас!

— Потрясающе! — Виктор шагнул с дорожки на осыпанный листьями газон и поддел здоровой ногой шуршащее покрывало. Затем подманил меня в укрытие обширного кустарника, усыпанного темно-красными плодами:

— Сюда, сюда, под защиту боярышника!

— Красавец — колючий и весь в алых звездочках. Как ты, — я тронула свежие царапины на лбу и щеках своего героя.

— Одно отличие — меня можно поцеловать, — отбросив костыль, Виктор схватил меня в охапку. Ох, и не такой уж он был слабенький…

Слова, слова, объятия — безумный полет в благодати осеннего дня.

— Уфф… — я поправила берет, выбравшись из очередного поцелуя. Мы сидели на скамейке, прихотливо сложенной из бревен. — Кажется, мне стало лучше.

— Испугалась? Тогда, в логове Холодного духа? И в пентхаусе?

— Мог бы предупредить, что работаешь с неординарны контингентом.

— У нас с ними контракт о взаимодействии. Испокон веков и самый тайный. Эти ребята, примерно то, что я здесь.

— Внешняя разведка?

— Вроде того. Ты ж понимаешь, что все сказанное, увиденное, услышанное по данному вопросу не подлежит разглашению.

— Да хоть по всем каналам ТВ объявляй, никто не поверит. Но почему в качестве контактера выбран ты?

— Наследственная должность. Среди моих предков отмечен потомок вот такого визита. Звездный мальчик.

Он взял мою руку и посмотрел на розовый шовчик.

— А тебя хотели завербовать в иное войско. Помнишь историю с микрочипами?

— Комиссия в которую ты входил разобралась в этих штуковинах?

— Не совсем… имплантанты имеют внеземное происхождение и, очевидно, разное назначение. Вот например, у одного сад и огород от урожая ломиться, у другого за забором — все гибнет. Одного уважают и слушают, будь хоть вершок ростом, другому — хоть тресни и улыбка во всю физиономию — не верят. Харизма не та. Один — любимчик фортуны — летит по жизни как под парусами, на другого — сплошные беды сыплются.

— Так значит, выявлен механизм везения и неординарных способностей?

— Как научная гипотеза. Ясно только, что люди, у которых были обнаружены имплантанты обладали некими, иногда диаметрально противоположными особенностям.

— Значит, кодировку проводили разные «лагеря». Зинаида Павлиновна Робиншутц была запрограммирована на негатив. Бедная, она никогда не узнает, что, может быть, родилась светлой и доброй. Ой, надо проверить Липскера! Вот уж точно — «в обойме».

— Откуда ты знаешь? В «обойме» — наш термин.

— Я и про разговоры ваши у озера знаю. Ясновидение какое-то напало… Только не надолго. И чем все кончилось — не поняла. Знаю, как ты защищал Ариус. А Кристель Анатолий Захарович — предатель. А все — от жадности. Я ведь тогда «проповедь» не о нем написала просто уж очень мне жадины не нравятся.

— Твой бывший муж принял все на свой счет и сильно разнервничался. А по сути, ты, думаю, права. Жадность до добра не доводит.

— Я так все и объяснила! И даже советовала, как с ней бороться. С болезнью этой.