Фиктивный брак - Любовь Оболенская
– Похоже, кто-то к чему-то готовится, – проницательно заметила та. – Конечно, приезжай, дорогая моя. Все сделаем в лучшем виде.
…И она не обманула.
За четыре часа у меня все, что нужно, ободрали, подстригли, накрасили и отлакировали, при этом я ощущала себя породистой собачкой, которую готовят к выставке.
Результат получился ожидаемым, и отражению в зеркале я улыбнулась уже с большей уверенностью, чем до тюнинга.
– Еще бы губки тебе немного подкачать, – заметила Илона. – И скулы филлерами слегка подправить не помешало бы…
Как-то меня перечисленное Илоной не особенно вдохновило. И пока я придумывала, как бы половчее отмазаться от предложенного, зазвонил телефон, за который я схватилась как за спасительную соломинку, даже не посмотрев на номер звонившего.
– Да.
– Мария Николаевна, это следователь по делу о гибели вашего мужа. Вы не могли бы подъехать в отделение?
– А что случилось?
– Вскрылись некоторые новые факты, хотелось бы, чтобы вы на них взглянули.
– Да, конечно, выезжаю, – сказала я.
И, сунув телефон в портфель, виновато посмотрела на Илону.
– Я все понимаю, – улыбнулась та. – Губки с филлерами – это не носик припудрить, на это и решиться надо, и еще полдня как минимум угробить. Так что иди, дорогуша, делай свои дела. И если что – звони, телефон знаешь.
…В отделение полиции я ехала со все нарастающим чувством тревоги. Не совсем понятно было, что можно накопать в той несложной трагедии, где вроде все уже и так ясно…
Но следователю, конечно, было виднее.
– Проходите, Мария Николаевна, присаживайтесь вот сюда, – проговорил он, указав мне на стул возле стола, на котором стоял раскрытый ноутбук. – Сегодня пришла запись с видеокамеры автосалона, который продал машину вашему мужу. Я бы хотел, чтобы вы посмотрели вот этот фрагмент.
Следователь нажал несколько клавиш, на экране ноута пошло видео. Полутемное нутро автосалона, два ряда автомобилей премиум-класса…
– На записи ночь перед тем днем, когда погиб ваш муж, – пояснил следователь. – Время три часа восемнадцать минут. По странной случайности в это время в автосалоне вырубились все камеры, но одна из них работала на автономном источнике энергии, за что спасибо предусмотрительному начальнику охраны салона. А теперь смотрите внимательнее.
В кадре появился мужчина, которому камера смотрела в спину. Он подошел к одной из машин, открыл капот, и начал в нем ковыряться.
– Это автомобиль, в котором днем погибнет ваш муж, – пояснил следователь. – Что именно этот человек делает, мы пока выясняем, но думаю, что ничего хорошего: такие машины просто так на ходу не загораются. В настоящий момент мы предполагаем, что причиной возгорания послужило некое устройство с часовым механизмом либо с дистанционным взрывателем. Злоумышленник, похоже, знал, что автомобиль зарезервирован за вашим мужем, так что, по предварительным данным, это не трагическая случайность, а преднамеренное убийство. Но выяснение обстоятельств трагедии – это наша работа. От вас лишь требуется ответить на один вопрос – вы знаете подозреваемого, которого видите на записи?
Понять, кто на записи, было затруднительно: мужчина все время стоял спиной к камере. Но когда он, закончив свое дело, закрыл капот машины и пошел обратно, его лицо попало в полосу света…
В последнее время жизнь слишком часто преподносила мне сюрпризы. Причем настолько шокирующие, что оставалось либо стать пациенткой психушки, либо научиться стоически переносить происходящее.
Похоже, в последнем я несколько преуспела и очень постаралась, чтобы на моем лице не отразилась вся гамма переживаний, ударивших в мозг, словно раскаленная магма в жерло вулкана, запечатанное остывшей лавой предыдущего извержения.
– Нет, – покачала я головой. – Я не знаю этого человека.
Следователь внимательно смотрел мне в лицо, явно ища в нем признаки мимических изменений. И, не найдя их, уточнил с легкой досадой в голосе:
– Вы уверены?
– Абсолютно, – голосом ожившей статуи с острова Пасхи отозвалась я. – Я могу идти?
– Да, конечно, идите, – вздохнул следователь. – И если что-то вдруг вспомните…
– Я непременно вам позвоню, – перебила я его, сопроводив обещание каменной улыбкой идола, установленного неизвестно кем на далеком тихоокеанском острове.
Глава 26
Я вела машину, и меня душили слезы.
Это не было красивым словесным оборотом.
Ком, образовавшийся в горле, не давал дышать, и я хватала воздух ртом, словно утопленник, осознающий, что это последние вдохи в его жизни. Тяжелый мокрый занавес, растянувшийся от верхних ресниц до нижних, искажал дорогу, и я смотрела на мир за лобовым стеклом автомобиля, словно умирающая рыбка из заполненного водой аквариума…
Пришло понимание, что еще немного, и я врежусь во что-нибудь. Причем фатально, потому что нога давила на газ все сильнее, словно я и не против была, чтобы вместе с машиной приехать в какой-нибудь столб, раз и навсегда…
Но я была против!
Когда наконец до меня дошло, что я делаю, я сбросила скорость, припарковалась возле тротуара – и дала волю чувствам.
Я не плакала, нет.
Я ревела!
Орала в голос, стуча кулаками по рулю, чувствуя, как по щекам текут слезы, а из губы, прокушенной изнутри, под язык заливается кровь. Мой вопль отчаяния бился в дорогую мягкую обивку салона – и умирал в ней, не просачиваясь во вселенную сквозь стенки моего аквариума на колесах…
В конце концов у меня закончились и слезы, и силы.
Я безвольно откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза, понимая: стало легче.
Все-таки личный автомобиль – это гораздо лучше, чем специалист по душевным травмам.
В кабинете психолога не получится проораться, вывернув наизнанку свою боль, вытряхнув ее из себя, как пыль из мешка пылесоса. И приятный на ощупь руль под твои кулаки никто услужливо не подставит, чтобы ты могла лупить по нему сколько захочется – а точнее, сколько потребуется. Попробуешь учудить такое, и тобой будет заниматься уже не психолог, а психиатр со свитой подкачанных санитаров.
А в собственной машине подобный сеанс самоизлечения души вполне доступен – правда, потом на этой самой душе становится погано и мерзко, как в кладовке, которую очищали от паразитов едкими и токсичными химикатами.
Я, конечно, могла рассказать следователю все как есть.
И первым моим желанием было сделать именно так.
Но потом мне до дрожи в пальцах, до тошноты в сердце захотелось самой взглянуть в эти влюбленные глаза – такие чистые, честные, красивые, обещающие…
Я сидела в машине, чувствуя, как вместе с высыхающими на щеках дорожками от слез тают, словно раздавленная карамель, осколки моих розовых очков и дохнут прямо на лету мои утренние бабочки в животе, ложась на желудок тяжелой тошнотой омерзения…
В
