Нэнси Бартоломью - Стриптиз на гонках

— Сейчас время дневного сна, — наставительно сообщил он. — Не бери ничего, и не попадешь в ад. — Он стоял неподвижно и так близко ко мне, что я чувствовала себя крайне неуверенно и неуютно. В этом странном человеке что-то было не так. А потом он вдруг улыбнулся, и прекрасная белозубая улыбка совершенно преобразила его лицо. — Иисус любит маленьких детей, — сказал он. — Возвращайся после дневного сна.

— Обязательно, — пообещала я, открывая дверь и садясь за руль.

Флафи все еще визжала во всю мощь своих маленьких легких.

— Пока!

Я завела мотор и выехала на улицу. Флафи, ободренная отъездом, запрыгнула на заднее сиденье, поставила передние лапки на край открытого окна и грозно залаяла, ее лай сулил всяческие несчастья обидчикам.

— Давай, Флафи, — крикнула я, — продолжай в том же духе, и в следующий раз я возьму тебя с собой.

На заднем сиденье внезапно стало тихо.

Я заехала на автостоянку перед магазином рыболовных принадлежностей, поставила машину в той части, что находилась подальше от студии безумного художника, и зашла в телефонную будку, чтобы разыскать адрес Роя Делла. Если Рейдин и мамуля всерьез вознамерились взять в осаду его дом, то мне самое время поехать и проверить, как там дела. Зная Рейдин, я бы не удивилась, если она уже в доме, пьет чай. Зная маму, я могла предположить, что она готовит Лулу “нормальную еду” и читает ей лекцию о супружеской верности и наказании за смертный грех.

Как же я была далека от истины!

Рой Делл жил в стороне от Двадцатого шоссе, вдали от гоночного трека, в одном из нескольких кирпичных домиков, обшитых снаружи досками, — это убожество, по-видимому, явилось результатом чьей-то попытки в конце шестидесятых годов создать отдельный микрорайон. Найти дом Роя Делла оказалось несложно, он находился в конце тупика и был выкрашен в такой же ядовито-желтый цвет, как его гоночный автомобиль. Вокруг дома росли чахлые сосенки, кое-где зеленели островки травы.

Желтая “вега”, будь она неладна, стояла на почетном месте в переднем дворе, под задние колеса были подложены куски шлака. Здесь же валялись куски обшивки и отдельные части автомобилей, в старых автомобильных покрышках, выкрашенных все в тот же ядовито-желтый цвет, как в вазонах для цветов, рос портулак. Одним словом, дом четы Паркс представлял собой образчик дурного вкуса и памятник неряшливому стилю жизни.

Дорога к микрорайону “Счастливые деньки” шла под уклон, и с его верхней точки была видна вся улица. Это обстоятельство меня несколько встревожило, мама и Рейдин не могли отыскать такого наблюдательного пункта, где они бы сами не оказались в поле зрения объектов наблюдения. Передо мной, чуть в стороне от въезда в микрорайон, стоял древний “плимут” Рейдин. Машина была пуста.

— Флафи, что-то здесь не так, — сказала я. — Я просто кожей чувствую, что дело нечисто. Мама и Рейдин не могли просто так бросить автомобиль и пойти пешком до дома Роя Делла. Нет, если бы все было в порядке, они подъехали бы к самому его дому, особенно мама с ее мозолями.

Флафи, все еще сомневаясь во мне, встала на заднее сиденье и принюхалась. По выражению ее мордочки и по тому, как она оскалила зубы, я заключила, что моя подружка оценила ситуацию так же, как я.

— Пришло время провести небольшую разведку, — заключила я, дала задний ход, отъехала от бывшей полицейской машины Рейдин и поставила “камаро” в тени небольшой сосновой рощицы. Наклонившись, я достала из-под переднего пассажирского сиденья пару тапочек для аэробики, сняла свои туфли на каблуках и переобулась. Затем сунула руку под водительское сиденье и стала шарить в поисках оружия — просто так, на всякий случай.

Думаю, если бы существовала такая болезнь, как страх ношения оружия, мне следовало бы поставить такой диагноз. Танцовщицы — подходящий объект для стрельбы по мишеням, поэтому большинство из нас носят оружие, но не я. По моему разумению, пистолет только поможет нападающему, из него же он меня и убьет. А если совсем честно, я опасаюсь огнестрельного оружия, но ножей почему-то не боюсь.

Мои пальцы нащупали нож “спайдерко”, который лежал под сиденьем, и сомкнулись, погладив стальную спину лезвия. Если твое детство прошло в Филадельфии, поневоле научишься защищать себя собственными силами. Нож — это всего лишь продолжение моих ногтей. Мой брат Фрэнсис подарил мне “спайдерко”. Он не очень распространялся по этому поводу, но я знала, что нож обошелся ему в немалую сумму, и понимала — таким образом брат давал мне понять, что, хотя и смирился с моим решением стать танцовщицей, все равно будет волноваться за младшую сестру.

Теперь пришла моя очередь беспокоиться за маму и Рейдин.

— Оставайся здесь, Флафи, — сказала я.

Конечно, она сделает так, как сама сочтет нужным, но эти слова внушали мне чувство, что главная здесь я.

Я вышла из машины и пошла по улице, стараясь держаться поближе к обочине и не бросаться в глаза. Я дошла всего лишь до “плимута” Рейдин, когда стало ясно, что основания для тревоги есть. Сиденья — и передние, и задние — были усыпаны обломками сосновых веток. На переднем сиденье рядом с пустой упаковкой от черного крема для обуви валялся пустой пакет из бакалейной лавки “Пиггли Виггли”. Мамина сумка лежала раскрытая, ее содержимое перемешалось с сосновыми иголками. Но самое главное, дробовик Рейдин лежал на заднем сиденье, никак не замаскированный. Не может быть, чтобы мама и Рейдин ушли, бросив все на виду. Где же мамочка?

Словно в ответ на мой вопрос воздух прорезал душераздирающий визг. Этот визг я не спутаю ни с каким другим звуком, вслед за ним раздался другой звук, который тоже ни с чем не спутаешь: выстрел.

Я бросилась бежать со всех ног, держа путь к ярко-желтому дому, туда, откуда раздавались эти звуки. Вбегая во двор, я вдруг увидела пару солдат и какого-то голого мужчину. Да-да, мерзкого голого мужика.

Я отскочила в сторону, зашла за “вегу” Роя Делла и стала смотреть поверх капота. Голый промчался мимо меня, пробежал мимо фасада дома и свернул за угол, за ним по пятам неслись солдаты. Этими “солдатами” оказались мама и Рейдин, одетые в камуфляж — судя по форме усыпанных сосновыми иголками касок — времен Второй мировой войны. На лицах, вымазанных черной ваксой, неистово сверкали глаза. Дамы проскочили мимо, в своей целеустремленности даже не заметив меня. Мамуля держала в левой руке что-то черное, квадратное. Я вдруг с ужасом осознала, что знаю голого: это был Фрэнк. Мама и Рейдин преследовали Фрэнка, по-видимому, снова застигнутого на месте преступления! Я бы рассмеялась, если бы в следующее мгновение ситуация внезапно не осложнилась.