Патриция Гриффитс - Преграды любви

Решая чужие личные проблемы, Тревис все время думал о своих. Алекс! Он грубо и жестоко поступил с ней, разбил ее сердце и веру в него, не успев даже сказать, как она дорога ему. Как-то незаметно, в совсем короткий промежуток времени, между ветрянкой и их последней ссорой, он полюбил ее, сам того не сознавая, и тут же нелепо потерял.

Но сердечные раны тоже заживают, утешал себя Тревис, доверие можно возвратить. Так говорила ему сама Алекс. Лишь эти надежды помогали ему пережить разлуку.

Окинув последним взглядом свои бывшие владения, которые так и не могли стать его домом, он решительным шагом направился к пикапу. Более Тревис ни разу не оглянулся назад, навсегда захлопнув дверь за своим прошлым.

Мужчины непредсказуемы, и в этом вся проблема, думала Алекс, останавливая «феррари» перед гаражом. Со щитка доносились старые мелодии о любви и прочем. Никогда не знаешь, чего от них ждать. Они способны без спроса увести твой автомобиль и, не попрощавшись, покинуть страну.

Она прикусила губу, вспомнив, что наговорила Тревису в то роковое мгновение, когда они расставались.

Алекс вынула ключи зажигания, поставила машину на тормоза и наконец расслабилась, откинувшись на мягкую спинку сиденья. Ей необходимо собрать силы, чтобы заставить себя выйти из машины, вытащить хозяйственную сумку с замороженным ужином и наконец открыть дверь пустого темного дома. Внутренний диалог, который она все время вела сама с собой, возобновился помимо ее воли. «Новое важное задание», вспомнила она слова Макгрегора по телефону.

«Не начинай, — предупредил ее голос. — Какой толк от того, что ты будешь все время себя казнить?» Более всего ее угнетало, что она не сможет теперь объяснить Тревису, как в тот злосчастный день вдруг снова превратилась в женщину, которая не хотела рисковать, ибо боялась опять все потерять.

Он должен знать, что теперь она стала совсем другой, и в этом ей помогла любовь к нему. Он должен это знать. Она не будет больше прятаться от жизни, будет бороться за каждый шанс разделить ее с ним. Ей необходимо вновь увидеть его, чтобы сказать об этом…

Но, насколько она знает, Тревиса сейчас нет в Штатах. Она неоднократно звонила в Госдепартамент, но ответ был все тот же. За три недели она успела даже подружиться с телефонисткой коммутатора, узнала, что ее зовут Лаверной. Та пообещала тут же сообщить, когда Тревис вернется.

Но новостей не было.

Неохотно подхватив сумку, она наконец выбралась из машины и направилась к дому. Погруженная в раздумья, она шла к крыльцу, ничего не замечая, но вдруг остановилась. Незнакомый аромат защекотал ноздри. Что это? Алекс оглянулась в изумлении.

Откуда столько цветов? Они были повсюду — розы, красные, белые и нежные горчично-желтые, петунии, герань, ноготки, в пластмассовых и глиняных горшках, корзинах, даже в старом деревянном ящике. Они стояли, висели или были рассыпаны повсюду, торчали даже из ее старых теннисных туфель.

Тревис?..

Даже если бы Алекс захотела сохранить серьезный и строгий вид, у нее ничего бы не получилось. Сердце отчаянно забилось. Кто, кроме него, мог такое придумать? Сара? Брендон? Нет, они никогда бы не зашли так далеко в своем стремлении утешить и посочувствовать.

Только Тревис мог решиться на такое. Только ему хватило бы воображения. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, останавливала она себя.

Заставив себя медленно, с достоинством подняться по ступеням крыльца, Алекс остановилась и только тогда увидела его. Тревис стоял в тени крыльца, высокий и красивый, каким он показался ей в первый раз и снился теперь каждую ночь.

В темных очках его лицо казалось замкнутым. Но вот он снял очки, и она услышала низкий глуховатый голос:

— Здравствуй, Алекс.

Она замерла на последней ступеньке с хозяйственной сумкой в руках и, как зачарованная, смотрела на него.

— Тревис, — наконец промолвила она. Больше слов у нее не было. Лишь после долгой паузы она зачем-то уточнила то, что и без того было ей известно. — Это все сделал ты?

Осторожно выйдя вперед, словно опасаясь, что она испугается и убежит, Тревис взял из ее рук сумку.

— Да, я.

— Зачем?

Обняв Алекс за плечи, он помог ей преодолеть последнюю ступеньку крыльца.

— Ведь я никогда не дарил тебе цветов.

— О! — воскликнула Алекс, опять не находя слов.

Он выглядит усталым, подумала она, и сердце сжалось. Одежда его измята, густые волосы растрепаны, возле уголков рта залегли горькие складки.

— Алекс, — тихо промолвил он. — Нам надо поговорить.

Она совсем не так представляла себе их встречу. Она знала, что ей нужно сказать ему, и не хотела торопиться. Но у него был такой отрешенный вид, что стало ясно — медлить нельзя.

— Я была неправа, Тревис, — более не раздумывая, сказала Алекс.

— Неправа? — удивленно и испуганно переспросил он.

— Да, в тот день, когда ты уезжал. Я была усталой, расстроенной, напуганной тем, что произошло. Я не смогла сказать тебе самого главного.

— Да? — хрипло произнес он. — О чем же?

— Я забыла сказать тебе, что хуже страха разлуки меня мучила мысль, что я не смогла доказать тебе свою любовь. Я люблю тебя, Тревис, и мне все равно, кто ты — писатель, художник или тайный агент.

Сказав это, Алекс испуганно ждала ответа. Но то, что произошло, было неожиданностью. Тревис устало потер виски. После недолгой паузы, показавшейся вечностью, он посмотрел ей в глаза и с подкупающей доверчивостью вдруг спросил:

— А безработный тебе подходит? Дело в том, что с сегодняшнего утра я в отставке.

Взгляды их встретились. У Алекс сжалось сердце, ибо ей показалось, что в его синих усталых глазах блеснули слезы. Вот почему у него такой хриплый голос, подумала она. Он испуган и не верит в себя.

— О, Тревис! — бросилась она к нему.

Он сжал ее в своих объятиях, будто ему, обреченному, дали еще один шанс.

— Я поехал на ферму, — отрывисто говорил он. — Но без тебя я понял, что она никогда не станет мне домом. И я продал ее соседу. — Он еще сильнее прижал Алекс к себе. — Я подал в отставку не потому, что тебе не нравится моя работа. Я сделал это, потому что испугался остаться один. Я убеждал себя, что делаю это ради тебя, но это лишь отчасти верно. Правда в том, что… — Он умолк и пожал плечами, а затем, смущенно откашлявшись, продолжал медленно, глухим голосом: — Все, кого я любил, покидали меня. Поэтому я даже не пытался… Но я люблю тебя, Алекс, и, если ты не отказываешься от меня, у нас, я верю, есть шанс…

Он обнял ее так, словно поклялся больше никогда не отпускать. Его поцелуй был долгим и нежным.