Людмила Толмачева - Снежное сердце

– Послать каждая дура может, – урезонила подругу Илза. – А модернизацию? Самой делать? Нет, тут по умному надо. А если продинамить?

– Он учел этот вариант. Не прокатит, – тяжело вздохнула Дана.

– То есть сначала постель, а потом модернизация?

– Похоже так.

– Да-а, ситуация хреновая.

– А вы не учли, что мужики тоже динамят! – крикнула Мария, свежая рана которой до сих пор кровоточила.

– А ведь Машка права, хоть и дура, – задумчиво пробормотала Илза.

– Сама ты дура, – обиделась та.

– Ладно, это для связки слов, не обижайся. Вот что, Дана Михайловна, выход один – надо тянуть волынку. Обещать, подпускать близко, но не до конца… Короче, довести его до точки кипения. Вы улавливаете мысль?

– Угу. Но как это противно! Я видела его руки… Бр-р!

– Ничего. Ради долга можно и потерпеть.

– Ну, я кажется, пришла. Вот моя гостиница, вот мой дом родной…

– Я бы долго не выдержала в гостиничной обстановке, – поежилась Мария. – Вам бы квартиру снять. У меня знакомая в агентстве недвижимости работает, можно ее задействовать.

– Спасибо. А случайно в отделе опеки у вас нет знакомых? Хотя бы малюсенький крючочек…

Девушки переглянулись и рассмеялись.

– Я что-то не то ляпнула? – растерялась Дана.

– Наоборот! – продолжала смеяться Мария. – В десятку попали. У Илзы там не крючочек, а целый крюк от подъемного крана. Мама у нее начальник управления опеки!

Дана даже закашлялась от сногсшибательной новости. Илза и Мария, взяв ее под руки, повели в гостиницу и проводили до самого номера.

– Я вас не отпущу! – воскликнула Дана, у которой словно второе дыхание открылось. – У меня есть конфеты и пирожки с яблоками. Пошли чаи гонять!

Пока Мария играла с Мартином, а Илза листала фотоальбом, Дана накрыла стол.

– А кто этот импозантный мужчина? – Илза показала фотографию Олега.

– Мой бывший муж.

– Вы в разводе?

– Фактически да.

– Ну-у, это не считается. Вот оформитесь в загсе, тогда назовете его бывшим. А где он сейчас?

– Не знаю.

– То есть?

– И знать не хочу.

– Понятно. У него другая, – вставила Мария и сардонически усмехнулась.

– Замнем эту тему, – поморщилась Дана. – Илза, расскажи лучше о себе. У тебя есть кто-нибудь?

– Для души или для секса?

– Хм! А что, два в одном уже не в моде?

– Дело не в моде. Просто нет таких мужиков, которые бы умели любить сразу и сердцем, и телом, и головой.

– Упсики! – захохотала Мария. – И головой! Это что-то из опытов на мышах!

– Сама ты мышь! – рассердилась Илза. – Я имела в виду, чтобы не дурак был. А то после секса он либо храпит, либо такую муру несет, что уши вянут. Интеллект мужчины должен соответствовать его сексуальным возможностям. Усекла, Марья Санна?

– Это прописная истина, – изрекла Мария. – Я по одной фразе определю его IQ.

– Ой, девочки, – вздохнула Дана, – если бы жизнь укладывалась в эти схемы… Увы, она сложнее и неожиданней. Даже со средним интеллектом и такими же мужскими данными можно стать самым любимым и желанным. Для одной, единственной. Тут или сверху сигнал идет, или эти… афродизиаки совпадают – не знаю. Одним словом, любовь…

– Не картошка – полюбишь и козла, – объединила две поговорки Мария.

Похоже, Шполтаков влюбился не на шутку. Собственной персоной явился в музей, прошелся по комнатам, терпеливо выслушал все жалобы.

Дана держалась в стороне, но он как бы невзначай оказывался рядом, смотрел не на трещины в стене и ржавые трубы, а на Данино лицо, «случайно» касался ее руки, задавал вопросы.

Аграфена Спиридоновна так разволновалась, что пришлось накапать валерьянки. Но это уже было после отъезда высокого начальства.

– Как вы думаете, Дана Михайловна, что происходит? Конец света? Я не помню, сколько живу, такого внимания со стороны властей.

– Фортуна решила раздать долги. Не будем ломать голову над этим вопросом, лучше займемся расчисткой помещений. Проведем субботник. Сколько у нас боевых единиц?

– Мы с вами, уборщица и сторож. Инна Осиповна в отпуске.

– Значит четверо. А освободить надо к среде, то есть через два дня. Миссия не выполнима. Надо искать помощников.

– В пятой школе есть исторический кружок – пригласим ребят.

– Прекрасно! Звоните в школу, приступайте к субботнику, а я приеду попозже. Мне надо кое-где побывать. Аграфена Спиридоновна, дорогая, сами ничего не таскайте. С вашей стороны только руководство! Договорились?

– Хорошо. Как скажете, Дана Михайловна.

Она вновь стучала в эту скрипучую дверь, обитую допотопным дерматином. Ей открыла пожилая женщина, стройная, с волнистыми седыми волосами, забранными назад пластмассовой гребенкой.

– Добрый день, – улыбнулась Дана. – Я завуч в Мишиной школе. А вы его бабушка?

– Да, – низким прокуренным голосом ответила женщина и посторонилась. – Проходите. Обувь можете не снимать. Я еще не мыла.

В комнате сидел Миша и рисовал. Очевидно, это было его единственным любимым занятием и развлечением.

– Здравствуйте, – первым поздоровался Миша и покраснел.

– Здравствуй, Мишенька! – вырвалось у Даны.

Надо взять себя в руки и перейти на официальный тон, подумала Дана и обратилась к Мишиной бабушке.

– Меня зовут Дана Михайловна.

– А меня Софья Прокопьевна. Присаживайтесь вот на этот стул.

В наступившей паузе стало слышно тяжелое астматическое дыхание пожилой женщины. Дана вдруг осознала, что Миша в скором будущем может остаться полным сиротой.

– А вы, собственно, по какому вопросу? – с достоинством спросила Софья Прокопьевна.

– Я? У Миши отставание по математике…

– А-а, понятно. Вы лучше скажите вашей Антонине Георгиевне, чтобы она индивидуально подходила к своим ученикам. У Миши художественные наклонности, талант, можно сказать, а она требует невозможного. Зачем ему пятерка по математике, когда можно и четверкой обойтись?

– Но у него двойка…

– Да?

Под пристальным бабушкиным взглядом Миша сник и отложил карандаш.

– Вот я и хотела позаниматься с ним, чтобы исправить двойку, – заторопилась Дана, проклиная себя за болтливость.

– И где вы будете заниматься, здесь?

– Можно у меня.

– А-а, так это про вас Миша рассказывал? Вы из школы искусств?

– Да.

– Но при чем тогда математика?

– У нас такая политика. Ребенок не должен заниматься искусством в ущерб основной школе.

– Надо же, какая забота, – усмехнулась Софья Прокопьевна.

На Дану напала злость: она еще насмехается, алкоголичка несчастная! Небось минуты считает до того момента, как бросит внука и помчится в винный отдел.

– Софья Прокопьевна, нам бы поговорить тет-а-тет. Пусть внук посидит на лавочке у подъезда.