Александра Гейл - Дело Кристофера

Никогда-никогда-никогда не вернусь! Но сначала за свои унижения получу Бабочек Монацелли. Иначе все впустую!

И вот, совсем как в Осаке, я стою перед ним голая, но настроение совершенно иное. А он просто встает с кресла и расстегивает ремень брюк, обходя меня со спины. Но то, что случилось дальше, было совершенно не из моей жизни. И книги подобного содержания я всегда откладывала в сторону, не желая больше к ним прикасаться. Это было попросту омерзительно: Шон резко толкнул меня к дивану и заставил перегнуться через спинку. Она больно впилась в тазовую кость, но, наверное, даже если бы я попыталась подвинуться, лучше бы не стало. Пока я злилась и размышляла о происходящем, Картер резко, без прелюдий и без защиты вошел в мое тело. Я дернулась от боли и попыталась вырваться, но этот ублюдок только сильнее впечатал меня в спинку дивана, придавливая сверху. От боли перед глазами появились белые вспышки. Из груди сам собой вырвался жалобный всхлип. И с каждым толчком бедрам становилось все больнее, ни о каком удовольствии и речи быть не могло. Вселяло надежду только одно — бег стрелок часов на противоположной стене. Но, к счастью, видно, после долгого воздержания, все закончилось даже быстрее, чем я надеялась. Никогда в жизни я не была так счастлива, слышать стоны этого ублюдка.

После к моей спине прижался его мокрый от пота лоб, и я задрожала, не представляя, чего ждать дальше. А вдруг он потребует продолжить? В качестве компенсации за утраченные возможности меня поиметь или еще больше унизить. Но ничего подобного не случилось: его губы просто заскользили вдоль моего позвоночника. И — вот же невероятный черт — по коже побежали мурашки. Я не хотела этого, я жаждала выставить все изнасилованием, верить, что Шон еще больший монстр, чем есть на самом деле! Но, увы, его губы спускались ниже, и ниже, и ниже, и пока не заставили меня забыть обо всех первоначальных намерениях.

— Благодарю, наша маленькая сделка в силе, — наконец, сказал он и ушел, оставляя меня дрожать от испытанного страха и удовольствия.

Я ненавидела Шона. Я ненавидела его каждое гребаное противоречие. Я ненавидела легкость, с которой он сочетал диаметрально противоположные качества. Я ненавидела мир за то, что он в своем скудоумии не смог дать определение таким людям. И ненавидела себя за то, что и сама не могла подобрать решить для себя, кто он.

Пришедшее следом утро стало для меня еще одним кошмаром: я стояла перед зеркалом и рассматривала лиловые кровоподтеки, спускающиеся по животу от пупка и ниже. Картинка откровенно пугающая. И даже нижнее белье не надеть. Было ужасно больно. Мда, если бы мне когда-нибудь кто-нибудь сказал, что я когда-либо выйду из дома без трусиков, то я бы, наверное, врезала за такое хамство. И вот, пожалуйста.

Наконец, наглотавшись обезболивающих, я вытащила из шкафа платье с расклешенной юбкой до колен и чулки — в сложившейся ситуации это было лучшим решением.

Не знаю, какого цвета я была, когда покупала огромную коробку презервативов после пар.

А из головы не шли мысли о следующем приеме у врача. Может, стоило ей показаться и припомнить «подросшего слоненка»? Спорю, она бы спать перестала… Ну, либо посчитала бы меня шлюхой. С другой стороны, наверное, так она и подумала, когда узнала название принимаемых мной препаратов. И аптекарь, спорю, тоже. И Картер. И я уже сама готова была проститься с собственной репутацией. Все, что меня спасало, содержалось в одной-единственной мысли: я уеду отсюда. Уеду и никогда не вернусь. А значит, временно могу творить, все, что пожелаю. Иронию чувствуете, а?

Картер снова оказался дома раньше меня, а потому я получила чудесную возможность швырнуть коробку ему в лицо.

— Какая прелесть. Гугл — отличная шутка, да?

— С тебя половина стоимости, — рявкнула я. — Наслаждайся.

— Охотно, — фыркнул он. — Прямо сейчас и займусь.

С этими словами он схватил меня за руку и бросил на кровать. Я упала на спину, и юбка задралась, обнажая бедра. Картер застыл. Не ожидал, черт возьми, он действительно не ожидал.

Не знаю почему, но внутри как-то потеплело от этой мысли. Нет-нет-нет, я не имела права его прощать, и закричала:

— Не делай вид, что раскаиваешься!

— Конелл, ты идиотка?! — зарычал он, нависая надо мной, но, даже не делая попытки прикоснуться. — Правда ждешь, чтобы я извинился за то, что ты довела меня своим долбаным целибатом до сумасшествия?!

— А что тебе мешало пойти и найти себе очередную шлюху, если было тяжко настолько? — зашипела я, одергивая юбку. — Была уверена, что этим ты и промышляешь.

Некоторое время он просто смотрел на меня, но вдруг начал отстраняться.

— Так вот каково будет твое извинение! — продолжила орать я. — Ну нет, после того, что ты сделал, я не позволю тебе отказаться от договоренности, прикрывшись проснувшейся совестью! Учти, я не уйду, пока не получу Бабочек. Так что надевай на свой бл*дский член резинку и вперед по всем условиям соглашения.

— Ты ненормальная? — в его голосе смешались шок и отвращение.

— А в чем дело? Это ведь твои требования, не только любезно предъявленные, но и наглядно продемонстрированные! Вперед!

Но он встал и ушел. Находиться в спальне Шона без Шона мне было очень неуютно, хотелось уйти. Но я не была уверена в том, что происходит и не решилась уйти. Он с равным успехом мог прийти и наорать на меня как за то, что я осталась, так и за то, что я ушла. Это как кот Шредингера… все правильно и все неправильно.

— Иди сюда, — решил мою дилемму его голос из ванной.

Я слезла с кровати и подошла к двери. Передо мной вдруг предстала удивительная картинка: ванна была уже наполнена водой, а Картер стоял рядом и раздевался.

— Так и будешь там стоять? — поинтересовался он.

Я подошла ближе, а он схватился за молнию моего платья и сам начал меня раздевать. И опять же часть моего расколотого надвое сознания протестующе закричала, жаждая выставить Шона чудовищем. Но это было не так.

Не знаю, зачем и почему, но после мы с Шоном просто молча сидели в ванной. Спиной я прижималась к его груди и чуточку морщилась от дыма сигареты. Но то, что мы не смотрели друг другу в лицо, это притворство было таким… комфортным, правильным. И слова были лишними, уйти не хотелось. И пока не остыла вода, пока моя кожа не покрылась мурашками, мы так и сидели. Каждый думал о своем. А потом мы вместе грелись под душем.

Ну а теперь вернемся к тому, что не касалось моей личной жизни. После Осаки я устроила себе полноценный отпуск, в итоге безжалостно обрубленный Шоном. Видимо, он решил воевать сразу по всем фронтам, потому что внезапно, даже толком не заметив, как именно, мы оказались в проекте вчетвером. Я, Шон, Роберт Клегг и суперкомпьютер. Мы придумали новый проект, получили грант и начали исследования. И, если я не ошибаюсь, эта работа была и по сей день является единственным совместным трудом Картера и Клегга.