Медвежий Яр. Часть 1 - Алёна Берндт
– Ты чего же это, дед, разошёлся, – ворчала на мужа Варвара, – Иди давай лекарство пить, или позабыл, что доктор тебе сказал? Не волноваться и сердце своё беречь, а ты тут ораторствуешь, как с трибуны мавзолея!
– Варечка, да я ведь просто говорю, – Архип Фомич жене в вопросах здоровья не прекословил, – А сердце я и сам берегу, не принимаю всё близко к себе. Ну вот разве я не прав? Смотрите, что творят! Лесничество, почти половину сократили, это в наших-то краях! А они ведь не только лесом занимались, а еще много за чем следили! Вот количество волков и прочих хищников, за этим следили, а сейчас говорят опять в Каменке корову задрали, и собак дерут дворовых… так и до людей доберутся! Разве это дело? Я и говорю – бардак!
Как-то по весне вернулась в Бобровку и Зинаида Дорогова с сыном. Андрейка, то ли стараниями Ореховских специалистов, то ли еще по какой причине, но на какого-то «не такого» ребенка похож уже и не был. Ходил в обычную школу, в обычный класс, был тихим и не очень общительным. Учился не очень хорошо, и было видно, что учёба давалась ему не просто, но видимо сама Зина уделяла сыну достаточно времени, помогая делать уроки, и с трудностями он справлялся при помощи матери и местных учителей, за ребёнка болевших душой.
Зинаида же сняла ставни с окон старого своего дома, побелила печь и раскопала огород, засадив всем, чем посчитала нужным. Скверный свой характер она видимо научилась смирять за это время, и потому соседи, жалея её, помогали, кто чем мог.
Говорили, что мать Зинаиды скончалась, её дом и большое хозяйство Зинаида продала, положив деньги на сберкнижку, а сама вернулась в родную Бобровку, но прямо про это у неё никто, конечно не спрашивал, у всех своих забот было полно.
– Здравствуй, Лиза, – как ни в чём не бывало, поздоровалась с Лизой Зинаида, встретив её как-то на улице, – Давно не виделись с тобой… А я вот, вернулась обратно, работу подыскиваю.
– Здравствуй, Зина. Да, давно не виделись.
– Я у тебя спросить хочу – мать твоя, Екатерина Александровна, не берёт детей заниматься? У Андрейки английский язык хромает, я бы заплатила ей, пусть бы помогла ему…
– Мама болеет в последнее время, – покачала головой Лиза, – Но я у неё спрошу, конечно. Но у неё английский не основной, она его сама только несколько лет, как изучать начала…
– Я слышала, и ты кружок рисования ведёшь с школе. Туда всех берут, или только у кого талант?
– Все желающие могут приходить, главное – чтобы ребёнок сам хотел заниматься.
Лиза никак не могла отделаться от неприятного чувства, хоть и тщательно старалась скрыть его от собеседницы. Она сомневалась, что её мама захочет заниматься с сыном Зинаиды, хотя та иногда и брала детей подтянуть знания по языкам или литературе, разумеется, ни о какой плате речи не шло, ей просто это нравилось… Но ведь ребёнок тут ни при чём, мало ли что творила его мать в прошлом. Лизе было искренне жаль Андрейку, и еще она видела перемены в самой Зине… потухшие, усталые глаза, старая перчатка на руке, надетая, чтобы скрыть увечье… Любой нормальный человек захочет помочь ближнему, оказавшемуся в такой от жизненной ситуации, думала Лиза. Эх, если бы только это была не Зина…
В начале лета, когда настоящая жара еще не пришла в эти края, Виталий с Петром Гавриловым собрались, по старому обыкновению, провести неделю на дальней заимке, порыбачить и поохотиться.
– Я думаю, скоро мы туда вообще не сможем добираться, на старую заимку эту, – говорил Виталий жене, перебирая рыболовные снасти, – Старая просека зарастает, никто сейчас уже лес на делянки не граничит. Вырубки санитарные некому делать… Тропа останется, только что и пройдёт, что зверьё.
– Не ездили бы, что там делать, – покачала головой Лиза, – Люба Гаврилова мне сказала, что Пётр сам нездоров, только бронхит вылечили. А вы – в лес! Что, и Федьку с Димой возьмете?
– Пётр говорит, что вот в лесу всё и пройдёт, вся хворь лесным духом вылечится. А мальчишек возьмём, если сами захотят поехать.
Димку тогда Любаша не отпустила, хотя он за это и обиделся на мать, потому что поехать на заимку он очень хотел. Но по причине того, что в учёбе у Димы не всё было гладко и его оставили на дополнительные летние занятия, Люба заявила сыну, что никаких развлечений и прочих радостей ему не видать до тех пор, пока не исправит все эти свои «позорные трояки»!
А вот Фёдора, как круглого отличника и лучшего ученика в классе, наказывать было не за что, поэтому он хлопнул друга по плечу, пообещал по приезде обязательно помочь ему с геометрией, и пошёл собирать свой походный рюкзак. Он уже был заправским охотником, хотя бить без причины зверьё не желал, потому все упражнения в меткости происходили на нарисованных мишенях.
Виталий гордился сыном, так он его называл уже давно, испросив на то разрешения у самого Фёдора еще в детстве. Сам же Фёдор Виталия звал отцом, что тоже сложилось как-то незаметно и само собой уже довольно много лет назад, хотя о своём настоящем отце он знал всё, Лиза никогда ничего не утаивала от сына.
– Ну, хоть Федька развеется, ему же не очень интересно здесь в усадьбе сидеть, – обнимая Лизу, сказал Виталий перед отъездом, – В город и то его не отпустишь, в кино там, или просто погулять! Там говорят чёрте что творится, нападают, грабят, бьют! Пусть лучше с нами.
Лиза покачала головой, она понимала – муж прав. Про город, да и про районный центр разные слухи ходили, как и вообще про криминальную обстановку. Еще говорили, что молодёжь нынче какую-то гадость научилась нюхать, и Лиза подумала, что в самом деле, уж лучше в их маленькой Бобровке, где все на виду, и пока всё
