Валентина Мельникова - Горячий Ключ

Артем приподнялся и увидел Шевцова, который что-то весьма энергично втолковывал Малееву, а за ними — небо, затянутое, словно облаками, клубами жирного черного дыма.

Голова у него почти не болела, только существовала как бы отдельно от тела, что позволяло ему видеть себя со стороны. А возможно, это были галлюцинации, вызванные ударом о камень.

— Тише, — сказала Ольга и обняла его за плечи, принуждая лечь, — не двигайся!

Артем улыбнулся ей, но остался в той же позе.

Слегка приподнявшись на локтях, он пытался рассмотреть, что делается на мосту и на противоположном берегу, но от напряжения у него все поплыло перед глазами, и он опять лег.

Тут же к нему подошел Шевцов, заметивший, видно, его безрезультатные потуги встать на ноги.

— Ну как? Все в порядке?

— Кажется, в порядке, — ответил Артем, и в то же мгновение словно раскаленный металлический прут пронзил его виски. Он охнул и сморщился от боли, но тем не менее спросил:

— Что случилось?

Ольга подняла лежащий рядом арбалет и показала ему:

— Пуля, к счастью, попала в арбалет, а не в тебя. Правда, повредила петлю и оцарапала ложе. А тебя отбросило на скалу, и ты разбил голову.

— Славненько. — с усилием выговорил Артем и, прижав пальцы к вискам, сел.

Шевцов устроился рядом, на камнях, и с довольной улыбкой произнес:

— Ну что, кажется, мы им врезали по первое число!

— Врезали? — переспросил Артем и с трудом повернул голову в сторону моста, который почти скрывался в клубах едкого черного дыма. Ощутимо пахло жженой резиной и еще чем-то весьма неприятным.

— Ты еще сомневаешься? Господи! Начнем с того, что Дима все-таки попал в одного — прострелил ему плечо. Ты не представляешь, как они переполошились! Правда, Надежда Антоновна пережила несколько неприятных минут, когда этот ублюдок торчал около бензобака, но в конце концов сделала все как надо.

— А что с грузовиком? — спросил Артем. — Я видел, что он загорелся. А дальше — не знаю.

— Грузовику конец, — сказал Шевцов. — Видишь, он до сих пор еще коптит. Причем огонь перекинулся на доски, так что они тоже сгорели, а вот джип они успели отогнать за поворот. — Он засмеялся. — Ты бы видел, как они забегали, словно муравьи перед дождем. — Он оглянулся на Ольгу и слегка понизил голос. — Оба мужика, что были около грузовика, погибли. Один свалился в реку, видно, ослеп. А второй сгорел дотла. Спасать его никто не кинулся. Не до него было. Надежде Антоновне я об этом не сказал, да и вообще постарался отправить ее подальше с поля боя сразу же после выстрела. — Он еще больше понизил голос. — Но Агнесса и Ольга все это видели, и что удивительно — никакой реакции. Ни слез, ни соплей. А после эти негодяи устроили такой салют в честь нашей победы! Не иначе как по магазину каждый выпустил из автомата! Постреляли от души! Но я думаю, ради таких минут стоит жить!

— Кто-нибудь пострадал?

— Ты единственный. А у остальных — ни царапины.

— Я должна тебя перевязать, — строго сказала Ольга и попросила Шевцова:

— Женя, не докучайте раненому разговорами. — И подставила Артему плечо.

Они медленно спускались к небольшому озерцу. Ноги у Артема подгибались от слабости, и он вынужден был опираться на ее руку, с удивлением отметив, что рука у Ольги не по-женски сильная. И видно, несмотря на кажущуюся хрупкость, эта женщина в состоянии переносить и не такие нагрузки. На довольно крутом спуске, когда Артем, не выдержав напряжения, повалился на нее, Ольга подхватила его за поясницу, не позволив упасть, и так, крепко прижимая к себе, довела до озерца. И он, неожиданно для себя, не предпринял никаких попыток освободиться, хотя раньше не было ничего позорнее и страшнее для полковника Таранцева, чем продемонстрировать свою слабость в присутствии женщины.

У озерца они остановились, и Ольга помогла ему встать на колени. Артем наклонился, чтобы зачерпнуть воды, и сморщился от отвращения, разглядев свое отражение.

Грязное, небритое, почерневшее от копоти лицо с запекшимися струйками крови на лбу и щеках, воспаленные от близости огня глаза. «Ну ты даешь, Таранцев! — подумал он. — Выглядишь как бомж с помойки!»

Он плеснул на лицо холодной водой и зашипел от боли.

— Осторожнее. — Ольга дотронулась до его щеки пальцами. — Дай я тебя умою.

Очень осторожно, едва касаясь кожи, она протерла его лицо носовым платком, который то и дело смачивала в озерце, и наконец удовлетворенно улыбнулась. Затем склонилась к Артему и вдруг поцеловала его в губы.

— Черт копченый, я чуть с ума не сошла, когда ты свалился на камни!

— Оля. — Он потянулся к ней.

Но она приложила палец к его губам и засмеялась:

— Всему свое время, Таранцев! Сначала приди в себя, а потом поговорим о чем-нибудь более приятном.

— Ты что, издеваешься? — обиделся Артем. — Или считаешь, что с Таранцевым можно в кошки-мышки играть? Не выйдет, дорогая, я из тех котов, от которых мышкам никакого спасения.

— А может, я хочу, чтобы ты меня поймал? — Она не мигая смотрела на него.

И Артем не выдержал, притянул ее к себе и прижался губами к ее губам, чуть приоткрытым, теплым и мягким. Ольга прерывисто вздохнула, выгнулась и вцепилась пальцами в его плечи. Его рука скользнула ей под свитер. Она вздрогнула, но не отстранилась, когда его пальцы накрыли ее грудь и принялись слегка ее поглаживать и стискивать, задерживаясь на соске и заставляя женщину тихонько вскрикивать и постанывать.

У него учащенно билось сердце, кожа покрылась испариной. Еще никогда в жизни он так страстно не хотел женщину. И где? На почти открытом чужим взглядам берегу озерца, усыпанном камнями и мелкой щебенкой, с редкими, совсем еще крохотными кустиками какого-то неприхотливого горного растения. И видно, он действительно не слабо приложился головой, если принялся расстегивать ей джинсы.

Ольга тут же оттолкнула его, отстранилась и, быстро оглядевшись, прошипела:

— Совсем сдурел? Люди кругом!

— Зачем тогда дразнишь? — усмехнулся он, уже не обращая внимания на боль в висках. — Или считаешь, что в твоей коллекции только Таранцева не хватает?

Ольга фыркнула сердито, обожгла его почти ненавидящим взглядом, но сказала неожиданно мягко:

— Не ершись, Таранцев, давай все-таки я тебя перевяжу.

Артем осторожно поднес руку к затылку и почувствовал на пальцах липкую загустевшую кровь.

— О, черт, выходит, я прилично навернулся?

В ответ она лишь молча пожала плечами и склонилась над ним. Артем закрыл глаза, отдаваясь во власть ее легких и ласковых прикосновений. Ольга промыла ему рану и сделала повязку из чьей-то рубашки, точнее, блузки в мелкую желто-красную клеточку. В это время он тер колючую щеку рукой и размышлял одновременно о двух проблемах: как профессор умудряется всегда быть чисто выбритым и не оттолкнула ли его Ольга из чувства брезгливости?