Рут Лэнган - Затерянные в смерти (сборник)

Но забор был высотой фута четыре и с наконечниками в виде острых пик на каждом чугунном столбике. Я представила себя повисшей на заборе, нанизанной на эти самые пики.

«Ну ладно, ты меня поймала», – мысленно сказала я Монике и легла на горячие кирпичи дорожки. – И что же ты станешь делать теперь?»

Моника отвела меня в ванную. Не знаю, почему я ей это позволила. Отчасти виной тому была усталость, отчасти моя неуверенность в том, что я и вправду являюсь агрессивной собакой. Что-то подсказывало, что я вряд ли рискну зайти дальше зловещего рычания. Полаять, порыться как следует в земле – это было по мне. Я даже посмотрела внимательно на лодыжку Моники, когда она вела меня в дом, и представила, как мои зубы впиваются в эту загорелую кожу, как Моника вскрикивает от боли, представила вкус крови на зубах. И тут же поняла, что не могу этого сделать. Я вам все-таки не вампир, а ретривер.

– Сэм? Это Моника, – Моника была на кухне, но я отлично слышала ее голос через запертую дверь ванной. – Я пыталась дозвониться тебе домой, но ты, наверное… О, о, извини… не хочу тебя задерживать. Только хотела сказать, что Сонома у меня. Сонома. Нет, это она здесь… Значит, ей удалось выбраться, – легкий смешок.

Я ждала, когда же упадет топор.

– Понятия не имею. Может быть, ты оставил… О, с ней все в порядке. Чувствует себя как ни в чем не бывало. Не знаю. Не знаю, это так… Никаких проблем. Я дома весь день, ты можешь заехать за ней в любое время… Ну конечно, удобно. О’кей, Сэм, мы… Всегда рада тебя видеть, до встречи. О, даже не думай об этом. Пока!

Она принесла мне миску с водой. Она дала мне половинку тоста с арахисовым маслом. А через час она даже выпустила меня.

О, какие откровенные манипуляции! Но меня ей ни на секунду не удалось сбить с толку. Я немного побегала по дому, чтобы все обнюхать, потом легла на кушетку в гостиной, с удовольствием вытянув грязные лапы. Ну, Моника, что ты на это скажешь? Уперев руки в бока, Моника сокрушенно покачала головой, изображая отчаяние. Не впечатлившись, я свернулась калачиком и задремала.

Проснувшись, я увидела благоухающую духами Монику в чистой одежде и с макияжем, сметающую метелкой из перьев пыль с мебели. Метелка из перьев! Я оглядела комнату. На стенах было множество фотографий, в основном улыбающихся близнецов. Она еще и фотограф? Моника посмотрела на часы, и в эту самую секунду раздался звонок в дверь. Я спрыгнула с кушетки.

Бенни! Сэм! Бенни! Сэм! Радостно повизгивая, я крутилась вокруг своих любимых мужчин. От них пахло Хоуп-Спрингз. И еще Делией. И пиццей. Я села, когда Сэм скомандовал: «Сидеть!», и даже не ткнулась носом ему ниже пояса, и не стала лизать лицо Бенни. В общем, вела себя паинькой. Возможно, было уже поздно, но хорошее поведение оставалось единственной линией защиты. Я все просчитала, еще сидя в ванной. Моника не рассказала Сэму о моих подвигах в саду по телефону, потому что не хотела расстраивать его в тот момент, когда он навещал лежащую в коме жену. А теперь наверняка расскажет.

Но первым нарушил молчание Сэм.

– Бенни, – сказал он, – возьми Соному и иди с ней к машине. Нам с Моникой надо кое-что обсудить.

– Хорошо! – воскликнул Бенни и похлопал себя ладонью по бедру, призывая меня за собой, как это делал его отец. – Сонома. Пойдем!

Мне не хотелось уходить. Инстинкт подсказывал, что лучше быть поблизости, когда Моника обрушит на Сэма сокрушительные новости. Но с другой стороны, покорность и послушание – все, что мне оставалось. И я покорно потрусила во двор рядом с Бенни.

На месте растерзанных цветов и хосты лежал аккуратный прямоугольник специального покрытия для почвы, кирпичная дорожка была так чисто вымыта, что напоминала рабочую поверхность в кухне Моники. Как это мило с ее стороны – убрать место преступления. Уж не помешалась ли она на порядке?

Мне хотелось узнать побольше о визите в Хоуп-Спрингз. Как я там? Каков прогноз моего состояния? Плакал ли Бенни? Был ли грустным? Сейчас мальчик казался вполне спокойным. Он сидел на заднем сиденье автомобиля, открыв дверь, чтобы ветерок обдувал салон. Хотя было очень жарко, мой сынишка не возражал, когда я устроилась поближе и положила голову ему на грудь. «Тук-тук», – стучало его маленькое сердечко, и это был лучший звук на свете. Любовь переполняла все мое существо. Как это прекрасно – снова быть со своей семьей!

Но о чем это так долго разговаривают Моника с Сэмом? Мне совсем не нравилось смотреть, как они стоят в дверном проеме – слишком близко друг к другу – и разговаривают серьезными голосами. Слишком тихо, чтобы можно было расслышать хоть слово. Правда, один раз Моника хлопнула в ладоши в ответ на какую-то реплику Сэма и довольно громко произнесла:

– Это было бы здорово!

Что там у них было бы здорово? Усыпить меня?

Наконец Сэм повернулся и направился к машине. Момент истины… Я вглядывалась в его лицо, ожидая увидеть гнев и негодование, но Сэм улыбался – явно какой-то остроте Моники, которая в этот момент, решив сказать ему еще что-то, тоже затрусила к машине.

– Сэм, не забудь… – она вдруг осеклась. Сэм, закончив пристегивать защитным ремнем Бенни, вынул голову из машины. – Ну, ты знаешь, – она сделала рукой какой-то жест, но в этот момент Сэм заслонил ее от меня, и расшифровать жест не удалось.

– Не забуду.

– А что там надо не забыть? – спросил Бенни через открытое окно.

– Не забудь… рассказать мне, как Сонома выбралась из дома, – Моника явно импровизировала. – У тебя очень умная собака.

– Да, Сонома действительно умная, – согласился Бенни.

Моника посмотрела на меня и подняла одну бровь. Она ничего не пыталась этим сказать – вряд ли кому-то пришло бы в голову обмениваться ироничными комментариями с собакой. Но для меня эта поднятая сверху бровь была все равно как… если бы Моника мне подмигнула.

Так она не сердилась на меня.

Что ж, прекрасно. И что мне полагалось теперь делать? Поблагодарить ее? На секунду мое собачье существо действительно преисполнилось благодарности. Я потянулась к ней, я улыбнулась, облизала губы.

Но тут же одернула себя. Какая наивность! Как можно было купиться на такой подлый трюк? Я не из тех собак, которых можно заставить все забыть, дав им после порки сахарную косточку. Простить и забыть – так поступают собаки. Но ведь я все еще была Лори. Если хочу сохранить свою семью, не следует забывать: Моника Карр мне не друг.

– Интересно, почему она прибежала именно к твоему дому? – задумчиво спросил Сэм. – Хотя я рад, что так получилось Она бы не смогла пересечь Уилсон-лейн.

– Может, у нее течка? – предположила Моника. – Ты не думал о том, чтобы стерилизовать ее?