Принц на белом коне (СИ) - Ивах Светлана
– Кому такая мать нужна? – удивлял Тарас. – Снюхалась с бомжами, трахаешься с кем попало!
– Что? – От возмущения у меня разом высохли слёзы и я потребовала: – Повтори, что ты сказал?
– Что слышала!
– Ты меня силой, между прочим! – напомнила я.
– Тебе сколько лет? – спросил он и сам же ответил на свой вопрос: – Школу только закончила и не замужем, а я у тебя далеко не первый.
– Вот это сказал! – восхитилась я его нравственности позднего Толстого.
В принципе я плохо представляла, что это за писатель. Знала только, что от него в восторге во всём мире и что жил он очень давно. Ещё могла назвать его произведение, под названием «Война и мир», да перечислить пару героев. Один из них, Пьер Безухов, например, часто фигурировал в анекдотах, которыми сыпал Колька Контекст. Фразу я подслушала у Рольгейзер.
Появилась Фара. Она уже была одета в спортивный костюм и кроссовки. На голове кепка-бейсболка, которую девушка надвинула на глаза. Но всё равно было видно, что с лицом что-то не то. Оно было словно вылеплено из пластилина.
– Ты бы очки тёмные надела, – нашёлся Тарас.
– Ты что, идиот? – набросилась она на него.
– А что такого?
– Ночь на дворе, – ответил за Фару Хамон.
– Ночь половина беды, – уже более миролюбиво заговорила Фара. – У меня ведь теперь даже переносица мягкая…
– Так тебе и надо! – провыла я.
– Налей ей ещё! – приказала Фара Тарасу.
Я смутно помнила, как меня вели по подвалу, как споткнулась и упала на ступеньках. Ещё запомнила, как веселилась от объяснений Фары с таксистом. Она утверждала, что я её квартирантка, которая привела в дом мужика и напилась с ним.
Однако когда дело дошло до Мишки, таксист наотрез отказался укладывать его в багажник.
– Вы что? – возмущался он. – В своём уме? Меня на первом посту прав лишат!
Фара стояла с одеялом в руках, которое намеревалась постелить в багажник и рассеянно хлопала глазами.
– Держись, подруга! – подбодрила я её с заднего сиденья и закрыла глаза.
В машине было тепло и уютно. Мурлыкала музыка…
Глава 28. Я его люблю
– Давай, Тарас! – подбадривала Фара.
Тарас навис над моей головой, с ножом в руке, закрывая своим силуэтом Хамона.
– Нет! – протянула я капризно. – Пусть меня Хамон убивает! Я его люблю!
Действительно, какого чёрта эти двое будут наслаждаться тем, что сейчас зарежут меня? Пусть лучше Хамон! Он парень что надо!
– Вот даёт, дура! – восхитился Тарас и отступил.
– Ну чего же ты? – нервничала Фара. – Уже светло. Их ещё закопать надо.
– Давай ты? – с этими словами Тарас протянул нож ей.
Она отпрянула и нервно выкрикнула:
– Нет уж, с меня хватит!
– Ты эту кашу заварила, – вмешался в разговор Хамон. – Тебе и расхлёбывать!
– Ишь ты, как заговорил! – изумилась Фара. – Неужели влюбился?
– Он хороший! – вступилась я за Хамона. – А ты дрянь!
– Заткнись, сука! – прошипела Фара.
– Правильно Хамон говорит, – неожиданно поддержал дружка Тарас. – Это тебе драйва захотелось.
– Адреналина, – поправил Хамон.
– А вы её насиловали, – напомнила Фара.
– Э-э, подруга! – Я погрозила ей пальцем. – Всё по любви!
Парни нервно рассмеялись…
Неожиданно ствол дерева, на который я опиралась спиной, куда-то дёрнулся, и я полетела на бок, в бездну, так и не понимая, что всё это означало…
Мучительная боль в низу живота была такой, что я застонала. Казалось, переполненный мочевой пузырь гудел от напряжения. Однако я терпела и не открывала глаза. И не только от того, что было плохо и хотелось спать. Я просто боялась обнаружить себя на полу, например, туалета в ночном клубе или, у кровати очередного мажора. То, что лежу на чём-то твёрдом и давно, само за себя говорила боль в руке, которую я придавила собственным телом. В принципе боль была лишь до локтя, а дальше наоборот, ничего. Руку словно оттяпали.
«А, может, это прямо во сне отрезал Тарас?» – вяло думала я, вспоминая, как все трое привиделись мне на фоне ночного леса.
Потом я поняла, что рядом лежит ещё кто-то, и вдруг подумала, что это и есть моё очередное приключение.
«Интересно, кто на этот раз? – гадала я. – С первым встречным уйти не могла, однако почему тогда мы не в кровати? И кто такой Тарас?»
Мысли лениво шевелили в голове болезненную субстанцию своими обрывками нелогичных умозаключений. Эта каша трудно поддавалась усвоению отравленным мозгом, и я всё же разлепила глаза. Тусклый свет показался ярким. Он болью ворвался в темноту черепной коробки и разорвал там хоть какое-то умиротворение. Я застонала и зажмурилась, пытаясь понять и переварить увиденное за этот короткое мгновение. Странно, но я лежала на правом боку, уткнувшись носом в чей-то зад. Зад этот был в штанах. Причём не совсем чистых, а в цементе и в грязи. В памяти шевельнулся какой-то кошмар в виде двух парней, которые вливают в меня водку.
«Стоп!» – осенило меня и я села.
Как оказалось, я лежала на брошенном прямо на бетонный пол матраце в какой-то комнате с единственным окном. Оно было размером со школьную тетрадь и располагалось под самым потолком. Это всё, что я успела понять. В следующий момент всё дёрнулось и поплыло по кругу, а желудок сжался и вытолкнул вверх, по пищеводу, шар чего-то едкого и скользкого. Я открыла рот и в пол ударила струя жёлтой каши.
– А-аа!
«Ах, ну да! Как я могла забыть?! Мы ведь с Мишкой в подвале дома сидим! Погоди! – осадила я сама себя. – Так ведь они нас оттуда увезли убивать! Выходит, уже убили? Ты чего, дура?! – отчитала я саму себя. – Как убили, если тебя сейчас рвёт?!»
– А-аа! – очередная порция рвотных масс ударила в пол, увеличивая зловонную лужу.
Голос, раздавшийся, будто под потолком, заставил вздрогнуть и замолчать.
– Чего орёшь? – вопрошал он.
Я оглянулась. В открытых дверях стоял Тарас. В одной руке он держал кружку, в другой какой-то бутерброд.
– Где я? – побулькало у меня в глотке.
– На даче, – ответил Тарас.
– Дача, – проговорила я, и вдруг подумала, что если бы они меня убили, то ничего этого уже бы и не было и всё было позади. А теперь надо снова бояться и трястись. Надоело. Странно, но это открытие испортило настроение.
– Почему вы нас не убили? – спросила я.
– Успеем ещё, – успокоил он и откусил бутерброд.
– А ты умеешь взбодрить, – похвалила я.
– Рад, что понравилось, – с этими словами Тарас отхлебнул из кружки.
– А зачем сюда притащили? – продолжала я расспрос.
– У Фары появилась новая идея, – ответил он с набитым ртом.
– Что ещё за идея? – спросила я настороженно.
– В её голову взбрело вас не просто убить, а влить кислоту в рот, – ошарашил Тарас.
Я вскрикнула от того, что в желудке вдруг всё сжалось, словно от попавшей туда кислоты.
– Она у нас фантазёрка ещё та! – нахваливал он. – В принципе, такую смерть она придумала твоему другу.
– Мишке?! – гадала я, не веря своим ушам.
– Ну да, – подтвердил Тарас и снова откусил бутерброд.
– А меня отпустите?
– Зачем? – удивился он. – И для тебя она замыслила оригинальное умерщвление.
– Что ты несёшь?
– Фара человек творческий, – стал рассказывать он, при этом то и дело прикладываясь к кружке. – Своего рода художник.
– Не пугай меня! – взмолилась я, теряя от страха рассудок.
– Одни сидят в Интернете, другие пьют или колются, – продолжал Тарас, не обращая внимания на мольбы. – А мы разнообразим себе жизнь тем, что убиваем. Ты даже не представляешь, какой кайф присутствовать в момент смерти человека!
В глазах от его слов стало темнеть.
– И-ии! – пищало где-то. Но вскоре я поняла, что этот звук исходит от меня. Причём писк раздаётся где-то в области груди. Но этим дело не закончилось. Напомнил о себе мочевой пузырь. Вернее, на этот раз его содержимое, горячей лужей, разбежавшееся по штанам.
Тарас не заметил конфуза и продолжал говорить:
