Сандра Браун - Жажда

– Согрей для меня местечко, я приду через несколько минут, – сказал он, когда Глория наконец оторвалась от него.

– Не задерживай Джереда надолго. Помни, это его медовый месяц, – прошептала Глория, показывая глазами на Джереда.

Джеред беспокойно заерзал на стуле:

– Все в порядке, Глория. Я пойду поиграю с ребятами в покер. Они меня пригласили, а ты ведь знаешь, иногда игра длится всю ночь.

Он изо всех сил старался говорить с веселой беззаботностью, но это ему плохо удавалось.

– В покер! – взорвалась Глория. – Что, черт возьми…

Пронзительный взгляд Руди заставил ее замолчать. Она посмотрела на Лорен, смущенно стоявшую у двери.

– Лорен, я позабочусь, чтобы вы были хорошо устроены на ночь, – сказала Глория с состраданием.

– Доброй ночи, леди, – сказал Руди мягко.

– Доброй ночи, Руди, доброй ночи, Джеред, – прошептала Лорен охрипшим голосом.

– Доброй ночи, Лорен, – сказал Джеред небрежно, внимательно изучая свой ноготь.

Глория бросила на деверя смертоносный взгляд и вместе с Лорен вышла из комнаты.

Лорен металась на широкой постели уже несколько часов. Она слышала, как Руди прошел в комнату напротив, и приветственное бормотание Глории. Но это было уже давно, а теперь в доме все стихло.

Яркая луна освещала спальню призрачным светом.

Она вздрогнула, услышав приближающиеся к двери крадущиеся шаги. Дверь тихо отворилась. Лорен отодвинулась на дальний край кровати и притворилась спящей.

Джеред осторожно вошел в комнату, Лорен напряглась. Он подошел к своим баулам, так и стоявшим посреди комнаты. Лорен услышала резкий щелчок открываемого саквояжа. Потом наступила долгая пауза.

Джеред неслышно подошел к краю кровати. Лорен почувствовала слабый аромат табака и мускусный запах кожи, когда он склонился над ней. Несколько мучительных минут он смотрел на нее, неподвижный и молчаливый. Она чувствовала легкое колебание воздуха от его дыхания, и вдруг его пальцы легко коснулись ее щеки. Горло Лорен сжала судорога, а сердце забилось так, будто готово было выпрыгнуть из груди.

Наконец он отошел от кровати и снова занялся своими баулами. Потом дверь открылась и бесшумно закрылась. Лорен подняла голову, баулов в комнате не было.

– Уехал?

– Да, Лорен. Он уехал сегодня до рассвета.

Глория с жалостью смотрела на свою новообретенную родственницу. Она всем сердцем была на стороне девушки, с которой муж так гнусно обращался. Когда накануне Руди пришел в их комнату, они обсудили странные отношения между Джередом и его молодой женой. Создавалось впечатление, что это брак по расчету, но Руди не мог понять, что за этим стояло. Он знал только, что причина, по которой Джеред согласился на эту авантюру, именуемую браком, должна быть чрезвычайно важной.

– К-куда он уехал?

Сердце Лорен стремительно упало куда-то вниз, когда Глория сказала ей, что Джеред взял с собой достаточно припасов, чтобы просуществовать несколько дней.

– Он отправился на дальнюю западную границу ранчо, чтобы решить некоторые важные проблемы. До нас дошли слухи, что рыси истребляют наш скот. Не волнуйся за него, Лорен. Он скоро вернется, я уверена.

Она утаила от Лорен, что любой вакеро, работающий в «Кипойнте», мог бы справиться с этой проблемой.

– Да, я думаю, что он скоро вернется, – промямлила Лорен. Несколько дней назад одна только мысль о встрече с Джередом приводила ее в ужас. Теперь же перспектива не видеть его несколько часов приводила ее в уныние. Что с ней творится? Она чувствует себя отвергнутой, брошенной. И это ее медовый месяц!

Мазь нисколько не облегчила боль в ее бедрах и ягодицах, но, когда Руди спросил, не желает ли она составить ему компанию и проехаться верхом, Лорен согласилась. Новизна впечатлений приятно возбуждала ее. Ей хотелось все знать о жизни здесь, проникнуться силой и энергией живущих на ранчо людей. Ведь это была земля Бена. «Кипойнт» был его детищем и, как и его создатель, был наполнен жизненной силой. В «Кипойнте» Лорен чувствовала себя ближе к человеку, который заставил ее приехать сюда и хотел, чтобы она стала частью этой жизни.

В отсутствие Джереда для Лорен стало привычным совершать верховые прогулки с Руди или с кем-нибудь из вакеро. По утрам она играла с детьми Мендесов, которые обучали ее испанскому языку. Они покатывались со смеху, когда она выбирала не то слово или произносила что-то неправильно. Иногда она читала детям перед сном. Лорен полюбила общество Глории, и обе женщины прониклись друг к другу глубокой симпатией. У Лорен было так мало подруг, что она очень ценила эти новые для нее отношения.

Она полюбила также приходить к Марии Мендес. Пожилая женщина вела большей частью уединенную жизнь, проводя много времени в своей комнате. Такой образ жизни стал для нее обычным после смерти Бена. Даже находясь в кругу семьи, она казалась замкнутой, мечтательной, отгороженной от реальности. Лорен находила, что в такие минуты Мария выглядела умиротворенной, и пыталась представить, какой она была с Беном и какими были их отношения в той сфере, куда был закрыт доступ для них всех.

Первая неделя жизни на ранчо пролетела быстро. Каждый раз, когда Лорен слышала стук копыт, у нее опускалось сердце, но каждый раз наступало разочарование. Она обшаривала глазами горизонт, надеясь увидеть всадника в широкополой черной шляпе, но все это было напрасно.

Лорен с таким энтузиазмом включилась в жизнь ранчо, что Глория и Руди не могли скрыть изумления. Вакеро робко снимали перед ней шляпы:

– Доброе утро, миссис Локетт.

Лорен отвечала им, называя каждого по имени. Все они уважали ее, и всем она нравилась.

Однажды к ней подошел ковбой-мексиканец с темными озорными глазами.

– Сеньора Локетт, я Карлос Ривас, муж Елены, – сказал он, улыбаясь и тиская в руках шляпу.

– Рада познакомиться с вами, Карлос! – воскликнула Лорен. – Как Елена?

– Она считает, что скоро появится малыш.

– Пожалуйста, дайте мне знать, когда это произойдет, и передайте от меня привет.

– Си, сеньора.

Она уже видела загадочного индейца-команчи по имени Торн. Он никогда не заговаривал с ней, но при встрече каждый раз приподнимал шляпу. Выражение его аскетического лица никогда не менялось, но Лорен чувствовала, что его глаза замечали все, и надеялась на его расположение, инстинктивно угадывая в нем друга.

Джеред вернулся через десять дней. Он приехал перед ужином, усталый и грязный, от сапог до шляпы покрытый дорожной пылью.

– Ты погляди только, кто к нам пожаловал, – проговорил Руди, разглядывая остановившегося посреди двора Джереда.

– Я не опоздал к ужину? Последние несколько часов я мчался, как черт. Меня уже мутит от сухомятки, – отозвался Джеред, делая вид, что не понимает ироничного тона Руди.